Борис Бабкин - Когда закон бессилен
— Не надо, Туз! — зло бросил Зюзин. — Ты же видел...
— Слушай сюда, Спортсмен, — процедил Туз, — ты сам подкинул эту идею. Так что работай! И результат должен быть только положительный!
— Сучка драная! — прошипел Хрипатый. — Проститутка! — вне себя от ярости Георгий быстро шел к машине. Плюхнулся на сиденье и с силой захлопнул дверцу.
— Что с тобой? — Валентина испытующе посмотрела на него.
— Все путем! — прохрипел он. Она покачала головой. Если обычно Георгий произносил слова с легким хрипом, то сейчас его голос напоминал рык простуженного медведя. «А медведи, — улыбнувшись, она тронула машину, — простужаются. Что-то его разозлило, — подумала она. — Интересно, что? Надо узнать. Этим можно воспользоваться. К тому же он, оказывается, был в одном детдоме с Графом. Какое совпадение! Сейчас главное — найти Графа».
Волошин подошел к гробу, всмотрелся в заострившееся лицо матери. Что-то прошептал и, наклонившись, поцеловал холодные губы самого дорогого человека в мире.
— Мама, — чуть слышно проговорил Дмитрий, — прости меня, я не смог ничего сделать. Я просто слабый, трусливый человечишка. Я страшно перепугался, мама, — он зажмурился. — Я даже не могу плакать. Похоже, я уже вообще ничего не могу.
— Ой, бабоньки, — озираясь на дом, торопливо проговорила невысокая толстуха, — Димка, видать, свихнулся. Как мать привезли, замолчал. Ни словечка не произнес. Завтра хоронить, а он будто немой, и не пьет, — всплеснула она руками. — Я уж говорю своему — сходи, нехай с тобой выпьет. Так мой зараз вернулся. Я, говорит, зашел, а он будто не видит. Я, мол, так и сяк, а он все одно как неживой сидит.
— И правда, — поддержала ее женщина постарше. — Чаво-то с головою у него...
— Хватит вам! — сердито вмешалась крупная женщина. — Горе у человека, а вам лишь бы языки почесать. Не троньте его. Лучше давайте думать, как Ксению в последний путь проводим.
— Я мяса принесу, — со слезами сказала другая.
— Я пирожков испеку, — пообещала третья.
— Значит, Волошин жив, — нервно барабаня длинными сильными пальцами по столу, сказал Филимон.
— В деревне говорят, он вроде как тронулся, — торопливо сообщил Адам, — не разговаривает ни с...
— Когда похороны? — думая о чем-то, спросил Филимон.
— Завтра.
— Кто-нибудь из родни приехал?
— Никого не было, — ответил Адам. — По крайней мере я ни о ком не слышал. Ведь если бы кто приехал, то обязательно в деревне разговор был бы.
— Вообще-то ты прав, — согласился Хирург. — Если бы родственники приехали, в деревне об этом говорили бы. Ну что же, — он встал. — Ночью к Волошину может маманя вернуться. И это скорее всего добьет его.
Зяблов рассмеялся:
— Выходит, тех двоих, которые убили мать Волошина, колхозники убили.
— Пчеловоды, — несмело поправил его Клоун.
— Какая разница, — отмахнулся Зяблов. — А кто эти парни?
— Зимин говорит, что личности убитых не установлены. Сейчас ждут результата по отпечаткам
— Ну что же, — откинувшись на спинку кресла, весело сказал Зяблов, — похоже, у Редина начнутся неприятности. — Посмотрев на часы, встал. — Отвезешь меня на дачу, — сказал он широкоплечему парню. — Я сейчас Зине скажу, что мы учения организуем.
— Зинаида Владимировна уехала полчаса назад, — сказал крепыш. — Взяла свою машину.
— С кем она поехала? — нахмурившись, спросил Зяблов.
— Шлюха! — Зинаида, прижав к полу молодую плачущую женщину, обеими руками хлестала ее по щекам. Всхлипывая, та безуспешно пыталась вырваться.
— Давно у тебя с ним?! — злобно спросила Зинаида.
— Как вы уехали, — плача отозвалась женщина. — Но он слабый в постели, — словно пытаясь утешить ее, проговорила она, — я только из-за денег с...
— Шлюха! — Зинаида плюнула ей в лицо. Потом встала, поправила блузку и юбку и снова плюнула. — Зачем сюда приехала? — спросила она.
— Когда вы вернулись, — не поднимаясь, испуганно проговорила женщина —: он позвонил и предупредил. А сегодня позвонил и сказал, чтобы я на дачу ехала. Вот я...
— Убирайся! — гневно оборвала ее Зинаида. Торопливо поднявшись, женщина бросилась к двери.
— Забыла! — кинув ей вслед сумочку, крикнула Зинаида. Подойдя к зеркалу, поправила сбитую прическу. — Подлец, — прошептала она. — Старый пердун. Все из себя Дон Жуана строит, подлец! — подойдя к столу, села и крикнула. — Рахим! — В комнату вошел невысокий худощавый узкоглазый мужчина с короткой бородкой. Одет он был в азиатский халат, за широким черным поясом — на манер кавказских джигитов торчал длинный обоюдоострый кинжал.
— Ты почему разрешил ей находиться здесь? — сердито спросила она.
— Хозяин сказал, — тихо, без малейшего акцента ответил узкоглазый.
— А я тебе кто?! — закричала она.
— Вы, уважаемая Зинаида Владимировна, — его жена, женщина.
Зинаида расслышала в его ровном тоне презрительную нотку.
— Убирайся! — схватив графин, она запустила им в узкоглазого. Не шелохнувшись, тот вскинул руки и легко поймал графин.
— Не надо бить посуду, — ровно проговорил он. — Битое стекло — к крови. — Аккуратно поставил графин на телефонный столик и вышел. Задохнувшаяся от возмущения Зинаида, словно выискивая, что бы разбить, быстро осмотрелась. Не увидев ничего подходящего, бросилась к холодильнику и достала бутылку шампанского.
Выйдя из здания милиции, Вера Николаевна посмотрела на Ирину.
— Я же говорила, что зря мы пойдем, — вытирая слезы, сказала она. — Преступников ищут, — вспомнила она слова следователя.
— Я же хотела сказать, — Ирина сердито посмотрела на улыбнувшегося ей молодого милиционера, — так вы не позволили.
— Ох, дочка, — вздохнула свекровь, — ты молодая, красивая. Тебе только жить да жить. Да и сама же ранее говорила, что не поверит в это никто. Доказать мы ничего не сможем.
— Мама, — всхлипнув, Ирина порывисто прижалась к ней, — я же...
Свекровь была умной, много повидавшей женщиной. В конце концов она была матерью мужа этой молодой женщины и она все поняла. Улыбнувшись, сквозь слезы, она обняла невестку. Уткнувшись лицом ей в грудь, Ирина заплакала.
— Я давно хотела внука, — прошептала Вера Николаевна, — или внучку. Береги себя, Иринка, — с материнской строгостью проговорила она, — ребенок этот — память о Сашеньке, -- Снующие туда- сюда сотрудники милиции, увидев обнявшихся, навзрыд плачущих женщин, сразу замолкали и осторожно обходили их.
— Видишь, гад, — наградив чувствительным толчком приклада вылезшего из «воронка» рослого исколотого детину, зло бросил конвоир, — из-за таких, как ты, плачут.
— Я пару магазинов подломал, — обиделся детина, — не шей мне бакланку!
— Она меня чуть не убила! — дотрагиваясь до распухших губ, воскликнула молодая женщина разорванном на груди платье. — Как бешеная, налетела. Я думала, это ты. Подошла к двери...
— Хватит! — резко оборвал ее Зяблов. — Вот тебе компенсация, — он сунул ей за лифчик свернутые купюры и приказал Клоуну. — Отвези ее в город.
Зинаида с фужером в руке стояла у окна. В открытые Рахимом ворота въехала «волга».
— Явился, — зло улыбнулась она. Отойдя от окна, уселась перед включенным телевизором.
— Чего с тобой? — в дверь боком вошел дядя Степан. — Я, конечно, понимаю, — басом проговорил он, — но ведь ты сам себя в гроб загонишь.
— А что мне делать?! — истерически крикнул Волошин. — Как мне жить?! Сначала Сашу и дочь убивают! Теперь, прямо на моих глазах, маму! — Отдав все силы вспышке, снова ссутулился и уставился в стол.
— Я, конечно, понимаю, — повторил Степан, — но ведь все одно не дело это — заживо в гроб ложиться. И квартиру бросил, и...
— Продал я квартиру, — глухо отозвался Дмитрий, — на кой она мне. Со всей обстановкой продал.
— Тьфу ты, — с досадой сплюнул Степан. — Наверняка задарма отдал. Ведь Сашка там накупила стенок разных, телевизор японский, — он грузно опустился на стул, вытащил из кармана бутылку, со стуком поставил" на стол. —Я, конечно, —смущенно начал он, — понимаю, что не дело это. Но все одно, — сорвал пробку и разлил водку в стаканы. — Давай помянем твоих.
— Нет, — отказался Дмитрий, — не хочу я пить.
— Так мы не пить, — терпеливо проговорил Степан, — а за упокой души. Чтобы им земля пухом была. Надо, Митя. Ведь это не нами придумано. Так что давай, — он подвинул стакан к руке Волошина. Увидев лежащий перед ним авиационный билет, удивленно спросил. — Никак куда собрался?
— Нет, — взявшись за стакан, Дмитрий покачал головой, — это я у того, которого вы застрелили, нашел.
— Вот оно как, — поморщился Степан. — И на кой он тебе нужен?
