Франсиско Павон - Опять воскресенье
Она замолчала, хотя по-прежнему слушала во все уши.
– И в ту ночь ты тоже легла в одиннадцать?
– Нет, в ту ночь я легла еще раньше. Ровно в десять я была в постели… А почему вы меня спрашиваете об этом?
– Я многих расспрашиваю тут, в вашем квартале. Вдруг мне что-нибудь удастся выяснить. Ты не знаешь, брат твой ничего такого не видел или не слышал?
– Он ничего мне не говорил, но я нисколько не удивлюсь, если видел и слышал. Он всегда ложится спать далеко за полночь.
– А потом, наверное, отсыпается во время сиесты.[17] Если, конечно, рано встает.
– Да, днем он спит почти до пяти, потому что в пять идет в погребок поесть кроликов.
В два часа дня в казино «Сан-Фернандо» инспектор Мансилья рассказывал дону Лотарио и Плинию о своей встрече с Гомесом Гарсией. Гомес повторил ему, но уже более миролюбиво то, что уже сказал Мануэлю. Что его дочери стало хуже и ему пришлось снова вызывать дона Антонио, который уже был у них накануне днем. Но осмотр ничего не дал, и на другой день он отвез дочь в Мадрид.
– Когда я, как и вы, поинтересовался, из-за чего возникла у него ссора с доном Антонио, он, глазом не моргнув, ответил, что никакой ссоры не было. В Мадриде он жил в гостинице «Модерно». Но окончательно Гомес выдал себя, когда я спросил его, почему он после возвращения из Мадрида не явился в полицию и не заявил о том, что дон Антонио был у него после четырех ночи. Сначала он замолчал, а потом сказал, что, когда вернулся из Мадрида, ничего не знал об этом.
– Мне он сказал то же самое.
– Может, так оно и было?
– А вы какого мнения, Мансилья?
– Я твердо убежден, что он возил дочку в Мадрид делать аборт.
– Вы так думаете?
– Вы сами в этом убедитесь спустя несколько месяцев.
– …Значит, вы считаете, Мансилья, что дона Антонио убил он?
– Нисколько этому не удивлюсь.
– Дон Лотарио, а вы что скажете? Вы ведь хорошо знали дона Антонио. Вряд ли он был настолько наивен, чтобы не понимать, какая ловушка ему уготована, если он пойдет к Гомесу Гарсии, с которым накануне поругался.
– Вы уж простите меня, Мансилья, но я вполне согласен с Мануэлем. Доктор все отлично понимал.
– Понимать-то понимал, а все же попался в ловушку.
Плиний и дон Лотарио задумчиво переглянулись.
– Таково мое скромное мнение… Если у вас есть более веские доводы, я готов их выслушать.
– Пожалуйста, не заводитесь, Мансилья. Мы ведь разговариваем как друзья.
– Разумеется. Но вот что примечательно: дон Антонио почему-то отказывается ехать домой на машине, хотя время уже позднее, и идет пешком.
– Как раз это меня меньше всего удивляет, Мансилья, – ответил ему дон Лотарио, – он не любил ни у кого одалживаться.
Без четверти пять Плиний, отговорившись тем, что его ждут служебные дела, оставил Мансилыо и дона Лотарио в том же самом казино, куда они вновь пришли выпить по чашечке кофе, и отправился в самый конец улицы Майор, где, насколько ему было известно, находился погребок, в котором лакомился кроликами Доминго Паскуаль.
Прохожих в этот час было мало, и Мануэль стал прогуливаться на перекрестке, который по его расчетам должен был миновать Доминго Паскуаль.
Осень уже вступила в свои права, и Плиний почувствовал, как его пробирает дрожь. Солнце хоть и было ярким, но совсем не грело.
Разгуливая взад-вперед, Плиний все время думал о том, что привело его сюда: «Без сомнения, Доминго Паскуаль знает гораздо больше того, что говорит».
Ровно в пять часов Доминго Паскуаль появился на противоположной стороне улицы. Он шел, глядя себе под ноги, низко надвинув на лоб берет, и не шаркал ногами. Со стороны можно было подумать, что идет слишком грузный пожилой человек. Все в нем было неестественно. Плинию всегда казалось, что он похож на ненормального, которого выпустили ненадолго из больницы прогуляться по городу.
Погруженный в свои мысли, Доминго Паскуаль не заметил Плиния. Минуту поколебавшись, Мануэль решил незаметно следовать за ним до погребка и поговорить там. Но, не дойдя метров шестидесяти до улицы Медиодиа-, где находился погребок, Доминго Паскуаль присоединился к небольшой компании, стоявшей у двери жилого дома.
Тогда Плиний уже без всяких колебаний пересек улицу и тоже присоединился к этой компании.
– Как дела, Доминго? – дружелюбно спросил он.
– Идут помаленьку.
– А я все жду, когда ты мне еще что-нибудь расскажешь.
Доминго слегка пожал плечами, словно не знал, что ему ответить.
– Послушай, – вдруг сурово произнес Мануэль, – я вспомнил, что мне надо кое о чем тебя расспросить.
– Меня?
– Да.
– Когда?
– Сегодня же.
– Где?
– Где хочешь… Если не возражаешь, мы могли бы немного прогуляться вдвоем, – предложил ему Плиний, смягчая суровое выражение своего лица.
– Хорошо…
– Мне помнится, ты иногда гуляешь по Пасео де ла Эстаспон.
– Да…
– Давай встретимся там ровно в семь возле богадельни для престарелых. Договорились?
– Да.
– Не забудешь?
– Нет.
И Мануэль устремился вниз по улице Майор, заложив руки за спину.
Он вернулся в аюнтамиенто, а ровно в семь был уже на улице Пасео де ла Эстасион возле богадельни. В ожидании Доминго он закурил очередную сигарету, но в этот момент с улицы Конкордиа выехала машина, кто-то посигналил ему и, резко притормозив, остановил машину перед комиссаром.
Это была Сара, учительница, которая, вероятно, возвращалась из школы. Не успел Плиний сделать и шага к ней навстречу, как она, оставив мотор включенным, быстро выскочила из машины.
– Есть какие-нибудь новости, Мануэль? – спросила она, печально улыбаясь ему.
– Нет.
– День ото дня мне становится все тяжелее. Никак не могу смириться с мыслью, что Антонио нет в живых.
– Я очень хорошо понимаю вас.
– Вам удалось что-нибудь выяснить у Гомеса Гарсии, к которому в тот день приходил Антонио?
– Выясняем.
– Вы не знаете, сестра Антонио уехала?
– Не думаю. Вы с ней виделись?
– Нет… Она и не подозревает о моем существовании.
В эту минуту на улице Пасео дель Оспиталь, напротив площади Торос, появился Доминго Паскуаль. Он шел торопливо, но, увидев Плиния и Сару, замедлил шаги. Плиний смотрел на него, приветливо улыбаясь, а Доминго вдруг нахмурился и остановился на довольно значительном расстоянии от богадельни. Мануэль, продолжая разговаривать с девушкой, с удивлением наблюдал за поведением. Доминго Паскуаля. Внезапно он прервал разговор вопросом:
– Сара, вам знаком вон тот толстяк, что стоит на улице Пасео дель Оспиталь, чуть ближе к нам от площади Торос?
Сара вскинула голову и мило улыбнулась.
– Еще бы мне его не знать, Мануэль.
Доминго Паскуаль, заметив, что девушка смотрит на него, стремительно повернулся и быстро зашагал к улице Доктора Кахаля.
– Доминго! – окликнул его Плиний.
Но Доминго даже не оглянулся, а побежал во всю прыть, насколько позволяли его толстые, короткие ноги.
– Пойдемте со мной, Сара, поговорим по дороге. Я не хочу терять его из виду.
– Что случилось?
– Идемте, говорю вам.
– У меня в машине не выключен мотор.
– Тогда поехали за ним на машине.
– Воля ваша.
Мануэль быстро зашагал вслед за Доминго Паскуалем, а Сара, сев в машину, сделала разворот перед зданием богадельни.
Доминго Паскуаль бежал, время от времени оборачиваясь… Плинию не составило бы никакого труда догнать его, но он почему-то решил следовать за ним на некотором расстоянии.
Вскоре машина Сары поравнялась с Плинием.
– Садитесь, Мануэль.
– Спасибо.
Сара на мгновенье притормозила, и Мануэль уселся рядом с ней.
Добежав до угла улицы Санта Каталина, Доминго Паскуаль еще раз оглянулся и, не увидев позади себя Плиния, остановился в недоумении, озираясь по сторонам. Доминго заметил их в машине только тогда, когда они почти поравнялись с ним. Взбрыкнув, словно конь, он снова пустился наутек.
– Что теперь, Мануэль?
– Дайте ему нас обогнать.
– Прошу прощения, Мануэль, но я не очень хорошо понимаю, зачем мы едем за ним.
– …Честно говоря, я сам пока что этого не понимаю, сеньорита учительница.
– И до каких пор мы будем его преследовать?
– Не знаю.
Сара непонимающе пожала плечами и рассмеялась.
Достигнув улицы Пасео де Сиркуласион, Паскуаль сделал обманный маневр: он перешел на левую сторону улицы, чтобы, таким образом, ускользнуть от машины, которая должна была ехать по правой стороне.
– Над чем вы смеетесь, сеньорита Сара?
– Мы играем с ним в кошки-мышки. Он убегает от нас, а мы его догоняем.
– Отлично сказано… Так вы его хорошо знаете?
– Превосходно.
– Ах да, вы ведь соседи.
– Не только соседи.
– Что же еще?
– Мне смешно говорить об этом.
– А вы смейтесь и говорите.
– Он влюблен в меня. Такого постоянного поклонника, как он, у меня не было никогда в жизни.
