Питер Темпл - Расколотый берег
— Как будто в доме у студентов-художников, — проворчал Дав. — Бардак!
Он подошел к окну, открыл задвижку, попробовал было приподнять раму, но не сумел, со всей силы шарахнул кулаком по раме, снова попробовал. На шее у него напряглись все жилы, а рама все не поддавалась.
— Вот черт! — досадливо бросил он. — Здесь дышать нечем!
— Что, в горлышко побрызгать?
— Я тебе не астматик! — окончательно разозлился Дав. — Здесь просто дышишь воздухом, который уже десять тысяч раз прошел через чьи-то гнилые зубы, больные гланды и нездоровый кишечник.
— Я ничего такого не имел в виду. У некоторых бывает и астма, — заметил Кэшин.
Хочешь не хочешь, а жить им предстояло вместе.
Дав взял стул, сел, положил ноги в начищенных черных ботинках на крышку стола. Почти новые ботинки сверкали безупречной чистотой и ярко-желтыми подошвами.
— Ладно, ладно, — примирительно бросил Дав. — Я же сказал — нет у меня астмы.
— Ну и хорошо. Представляю, что начнется, если защите вздумается пристегнуть Люка Эриксена к делу Бургойна. Люк все равно погиб, так что ему без разницы.
— Если бы там был Донни, и ему досталось бы.
— Если бы был… — повторил Кэшин. — Вот в чем вся загвоздка. А если такое и случится, его старший брат повернет все в другую сторону: не был, не участвовал, и все такое.
Вдруг раздался громкий треск, и от неожиданности сердце отчаянно подпрыгнуло у Кэшина в груди. Веревка рамы прогнила, и половина рамы, с трудом приподнятая Давом, с грохотом открылась. Большое стекло дрогнуло, а в нем качнулся и окружающий мир.
Ворвался холодный морской воздух — соленый, чувственный.
— Вот, другое дело, — сказал Дав. — Совсем другое. Вообще-то лучше поздно, чем никогда. Куришь?
— Спасибо, нет. Все борюсь с вредной привычкой.
Дав зажег сигарету и начал раскачиваться туда-сюда на стуле.
— Я здесь человек новый, но, если вы не сумеете увязать Донни с тем домом, получится только, что он поехал в Сидней вместе с Люком и там они вместе пробовали продать часы Бургойна. Стоит сочинить более-менее правдоподобную историю, что он спокойно спал в своей постели в ночь нападения, и все — он свободен.
— Думаю, так и будет. Это система.
Дав кинул на него быстрый взгляд суженных глаз.
— Ох уж эти хитрожопые, которых освобождают. Знаешь, как они ухмыляются, глядя на своих товарищей? Сплошные распальцовки. Да легко! Полицейские ведь дебилы, хоть еще раз все это проделай. — Он помолчал и спросил: — А что там твой приятель Виллани говорит?
У Кэшина чесались руки врезать Даву, но он помолчал немного и ответил:
— Инспектор Виллани ничего не говорит. Защитник утверждает, что мать Донни подтвердила его алиби. Может быть, найдутся и другие свидетели.
Дав запрокинул голову:
— Удивляюсь я на некоторых женщин! Всю жизнь только и делают, что подтверждают алиби мужчин — отца, мужа, сыновей. Можно подумать, это их священный долг. Какая разница, что эти подонки делают! Ну и что с того, что отец лупит мать, что муж лапает няньку, что мой мальчик изнасиловал соседскую девчонку, — ведь он такой, такой…
— У нас нет доказательств, что Донни был с ними той ночью, — возразил Кэшин.
— Ну и что, это же классический случай, — ответил Дав. — Хопгуд прав. Бобби Уолш сделал так, что они наложили из-за этого в штаны. Начнут с освобождения под залог, а потом вообще все спустят на тормозах.
— Пошел бы ты Хопгуду это все рассказал. Он тебя сразу возьмет работать в Кромарти. Представлять его везде будешь.
Дав молча курил, не сводя глаз с потолка, и спустя некоторое время сказал:
— Я ведь черный, значит, по определению сочувствую этим даунтским мальчишкам. Ты ведь это имел в виду?
На подоконнике сидела чайка; круглые глаза, голова в линялых перьях — все это что-то напоминало Кэшину.
— Ну вообще-то есть правило: будь открыт всему, пока тебя не убедят доказательства.
— Ладно, шеф, буду открыт всему. А пока что придется пожить в мотеле «Смерть китам».
— В смысле — «Китобой»?
— Очень даже может быть. — Не вынимая сигареты изо рта, Дав взглянул на Кэшина. — Ну объясни же мне. Я все пойму. Надо — буду читать книжку до конца рабочего дня.
— Задание — возбудить дело против Донни и Люка, — ответил Кэшин. — Других указаний у меня нет.
— Я не об указаниях.
На продавленном стуле сидеть было больно, и настроение от этого не улучшалось. Кэшин встал, снял пальто, расстелил на полу старые газеты, лег и положил ноги на сиденье, согнув их буквой «Z».
— Это что? — удивился Дав. — Зачем это ты?
Кэшину его не было видно.
— Мне на полу лучше, — объяснил он. — Надо подумать, как нам выйти на мать Донни.
Дав склонился над ним:
— А смысл?
— Если она будет лгать, чтобы защитить мальчишку, то обязательно начнет волноваться. Они не знают, что у нас есть. Если Донни признается хоть в чем-нибудь, это будет очень даже здорово.
Тут Кэшин услышал, как открывается дверь.
— Ты один тут, мой хороший? — осведомился Хопгуд. — А Кэшин где?
Дав посмотрел вниз. Хопгуд обогнул стол и уставился на Кэшина будто на сбитого машиной кенгуру.
— Ну и какого хрена ты тут разлегся? — недоуменно вопросил он.
— Нам очень не хватало тебя в суде, — сказал Кэшин.
Подбородок Хопгуда был прямо над ним. Снизу Кэшину были видны волоски в его носу.
— А что я там забыл? — произнес Хопгуд.
— Нам бы надо поговорить с матерью Донни.
— В Даунт, что ли, хотите прокатиться?
Кэшину эта мысль вовсе не улыбалась, но он ответил:
— Если потребуется. Сюда мы ее все равно не вызовем.
— Ну как знаете, — бросил Хопгуд. — Только без нас.
— Мне надо переговорить с этим типом по делам аборигенов.
— Спроси у дежурного, где он там ошивается.
Раздался телефонный звонок. Дав поднял трубку одного телефона — оказалось, не ту, — схватил другую.
— Дав. Хорошо, шеф, да. Ушел нормально, да. Передаю. Инспектор Виллани, — без выражения произнес он.
Кэшин взял трубку:
— Да, верховный главнокомандующий.
— Джо, берем время на размышление, — сказал Виллани.
— В смысле?
— Пусть все устаканится. Я видел, какая толпа собралась сегодня у суда, — наши друзья с телевидения показали мне материал, который пойдет в вечерних новостях. Нам дают понять, что такие выступления никому не нужны.
— Кто дает понять?
— Могу сказать, что не мелкая сошка.
— Мальчишку отпустили почти что даром. Чего ты от нас теперь хочешь — чтобы мы нашли фактические доказательства или вытянули из него признания?
— Ни в коем случае не раздувать это дело.
— Политический заказ, да?
Виллани присвистнул:
— Джо, ты что, ничего не понимаешь?
Кэшин почувствовал, как внимательно разглядывают его Хопгуд и Дав — на полу, с телефонной трубкой в руке, с ногами, закинутыми на стул.
— Хочу сказать, шеф, — произнес он в телефонную трубку, — что у нас не так много времени, чтобы все как следует раскачать. Потянем чуть-чуть — отбойным молотком не разобьем.
Пауза.
Кэшин сосредоточенно разглядывал потолок — желтые пятна и разводы на нем напоминали стариковскую кожу.
— Вот такие у меня соображения, — закончил Кэшин. — Какие есть, такие есть.
Новая пауза.
— Какие есть, Джо, — сказал Виллани, — а с Шейном Дейбом на парковке у дома Рэя Сэрриса, ты тоже полагался на здравый смысл.
Кэшина словно пырнули холодным ножом.
— Ладно, проехали, — сказал он. — Время на размышление — это сколько? Ну хотя бы примерно?
— Не знаю, Джо. Неделя, десять дней… Может, больше. — Виллани не спешил, как будто разговаривал с недотепой-ребенком. — Придется пораскинуть мозгами.
— Правильно, придется некоторым. — Говоря это, Кэшин смотрел на Дава. — А Пол Дав, кстати, чем будет заниматься?
— Пусть пока возвращается сюда. А ты, пожалуй, отдохни чуток. Сможешь?
— Опять в подвешенном состоянии, шеф?
— Не нуди, Джо. Я позвоню. Позови Дава.
Кэшин передал трубку Полу.
— Ну что там? — поинтересовался Хопгуд.
— Говорит, берем по Донни тайм-аут.
— Во как? — ухмыльнулся Хопгуд. — Значит, этот уютный офис вам больше не понадобится.
Под моросящим дождиком Дав и Кэшин дошли до «Регента», спросили по пиву и уселись в мрачном, провонявшем кухонным чадом бистро, где, кроме них, никого не было.
Дав взял заламинированное меню и принялся читать его, водя пальцем по строчкам.
— Двенадцать блюд, — отметил он. — Значит, на кухне должны работать как минимум три человека.
— Это в больших городах так, — возразил Кэшин. — Три лоботряса. У нас тут управляется одна девчонка-стажер.
— Сэндвич с вырезкой, — прочел Дав. — Что у них проходит под этим названием? Как вообще его можно испортить?
