Сергей Ильвовский - Шесть шестых
— А вот смотрите. — Ирина протянула очередные фотографии. — Вот это гильзы от штатного патрона для ПСМ — пять сорок пять на восемнадцать. К счастью, я одну нашла целую. Вот то, что баллистики сфотографировали при большом увеличении, а вот это — мои снимки. Полное совпадение состояния поверхности гильз, повторившей индивидуальные особенности патронника и формы отпечатка бойка ударника на капсуле. К сожалению, ни пули, ни гильзы в нашей пулегильзотеке не зарегистрировано. На территории Москвы, во всяком случае, этот пистолет ни в чем криминальном замечен не был. Судя по номеру, он выпущен заводом в конце восьмидесятых. Мы, конечно, послали запросы, но, если он находился где-нибудь на территории одной из бывших союзных республик, боюсь, проследить его судьбу будет очень трудно, если вообще возможно.
— Ирк, да про пистолет и так было ясно, что он тот самый, — вступил Немигайло. — Ты не томи, скажи лучше про отпечатки пальцев — нашла ты их или нет?
— Преступник был в перчатках, Егор. Я все проверила: они часто забывают — рукоятку и затвор со скобой протрут, а, скажем, на магазине или где-нибудь на рамке отпечатки оставят. Но здесь не тот случай — все чисто. Умный преступник, очень умный.
— Так что же, больше никаких следов нет? — уныло поинтересовался Колапушин.
— Почему? Есть. На рифленых боковых поверхностях рукоятки пистолета сохранились микрочастицы материала перчаток — текстильные волокна и следы зеленой резины. Кстати, следы именно таких же текстильных волокон и резины обнаружены и на подкладке смокинга в районе внутреннего кармана.
Немигайло оторопело помотал головой и попросил:
— Погоди-погоди, не части. Что-то я не понял, какие перчатки-то были — тряпочные или резиновые?
— Это могли быть рабочие перчатки. Знаешь — вязаные такие, хлопчатобумажные, с резиновыми точками, чтобы руки не скользили.
— Опа-на! — моментально воодушевился Немигайло. — Ведь работяги там как раз в таких декорации монтируют!
Но, уловив насмешливый взгляд Ирины, он резко убавил пыл:
— Вообще-то…
— Вот именно, Егор. Такие перчатки на любом строительном рынке тюками лежат. На текстильных волокнах никаких специфических загрязнений нет, так что привязать их совершенно не к чему. Жаль, что их не нашли — по ним очень многое можно было бы узнать.
— Как же, найдешь их! — с досадой сказал Немигайло. — Держи карман шире! Они же мягкие и тонкие. Снял, сунул в карман и ушел спокойно, а потом выкинул в любую помойку. Давно на мусорной свалке эти перчаточки — большое им адью!
— А что по ним можно было узнать, Ира? — поинтересовался Колапушин. — На вязаных перчатках отпечатков пальцев ведь не останется? Если только собака по запаху нашла бы?
— Да нет, — улыбнулась Ирина. — Очень многое можно было бы сказать и без собаки. На наружной поверхности перчаток неизбежно должны были бы остаться следы пороховой копоти и оружейной смазки. Ну а на внутренней — биологические следы того, кто их надевал. По этим следам вполне можно определить его ДНК-код, а он у каждого человека строго индивидуален. Точнее, чем отпечатки пальцев. Если бы этот человек был найден, ему очень сложно было бы объяснить, почему он надевал перчатки, на которых есть следы пороха.
— И таких незначительных следов вам бы хватило? — недоверчиво поинтересовался Колапушин. — Даже если он был в этих перчатках только десять минут?
— Да, Арсений Петрович. У каждого человека существуют потожировые выделения. Собственно, они-то и оставляют отпечатки пальцев. С поверхности кожи все время слущиваются мельчайшие частички эпидермиса. Все это осталось бы на внутренней поверхности перчаток. Материала для проведения генного анализа вполне достаточно.
— Как же вы ухитряетесь работать с таким мизерным количеством материала? — изумился Колапушин.
— Это еще много, — улыбнулась Ирина. — Бывает, стоишь и гадаешь — что лучше сделать? Отпечаток пальца подходящим красителем припудрить и на пленку перевести? Но тогда он будет непригоден для ДНК-анализа. А если его для такого анализа использовать, то он пропадет как отпечаток пальца. А если этот отпечаток всего один? Вот и решай!
— И вы с таким количеством ДНК ухитряетесь еще что-то сделать?! Сколько же его может содержаться в отпечатке пальца?
— С таким количеством, конечно, что-либо сделать невозможно. Но можно использовать уникальную способность молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты создавать свою точную копию.
— Я как-то всегда думал, что это может происходить только в живом организме.
— Не обязательно, Арсений Петрович. Если поместить такую молекулу в подходящие условия и дать ей достаточное количество подходящего сырья, она станет это делать и не в живом организме. Существует специальный прибор — амплификатор. В нем содержится раствор нуклеотидов, из которых, собственно, и состоит молекула ДНК. Там, в этом растворе, есть и другие компоненты, но это не важно. И если мы внесем туда даже одну молекулу ДНК и будем поддерживать определенные условия, то из одной молекулы получатся две. Но процесс на этом не кончится. Каждая из этих двух молекул тоже начнет пристраивать к себе свою точную копию. Их станет четыре, и процесс пойдет дальше. Это называется полиморфная цепная реакция. Все это не слишком быстро происходит, особенно если исходного материала было очень мало, но в результате получится вполне достаточное для анализа количество молекул, каждая из которых будет абсолютно идентична исходной. Все довольно просто.
— Ни фига себе — просто! — подал голос Немигайло. — Еще цепную реакцию какую-то придумала! Бомбу атомную вы, что ли, тут делаете? Давайте, Арсений Петрович, заберем материалы и пойдем от греха. А то мы тут с ней либо химиками или физиками какими-нибудь станем, либо быстренько прямо здесь с ума сойдем. И второе намного вернее!
— Пойдем, Егор, пойдем, — заулыбался Колапушин, забирая из рук звонко хохочущей Ирины пухлую пластиковую папочку с фотографиями и экспертными заключениями.
Глава 26
Егор Немигайло в таких случаях обычно говорил: «Не сходится».
Вот и у Колапушина, сидевшего за своим столом и разглядывавшего большую фотографию пистолета, из которого стреляли в Троекурова, тоже «не сходилось».
Казалось бы, все признаки указывали на то, что убийство совершил очень умелый профессионал: и контрольный выстрел в голову жертвы, и оставленный на месте преступления пистолет, и полное отсутствие отпечатков пальцев на нем, и то, как незаметно преступник смог проникнуть в студию и так же, не замеченный никем, ее покинул.
Но Колапушин не случайно удивился еще тогда, в студии, когда Ирина сказала ему про найденные гильзы. Все бы сходилось, если бы не этот пистолет.
ПСМ, пистолет самозарядный малокалиберный, — оружие очень редкое. Разработанный тульскими конструкторами еще в начале 70-х годов прошлого века, он выпускается уже больше тридцати лет без всяких изменений, за исключением смены материала рукоятки с алюминия на пластмассу. А зачем менять что-то в его конструкции, если он и так до сих пор очень хорош?
Во всяком случае, значительно лучше, меньше и легче знаменитых «браунинга» или «вальтера».
В свое время он создавался для спецчастей МВД и КГБ, а также в качестве оружия самообороны для высшего командного состава армии. Очень маленький, толщиной со спичечный коробок и весом всего в полкилограмма, он и был изначально предназначен для скрытого ношения под самой обычной одеждой, совершенно незаметно для постороннего взгляда.
Маленький не значит слабенький. Все ровно наоборот! Длинная, ограниченно стабилизированная малокалиберная пулька весом два с половиной грамма (которую почему-то неправильно называют «пулей со смещенным центром тяжести»), специально разработанная для мощного патрона этого пистолета, бешено кувыркаясь в теле, может натворить бед ничуть не меньше, чем пуля девятимиллиметрового пистолета Макарова. А пуля со стальным сердечником способна даже пробить не только кевларовый, но и легкий титановый бронежилет.
Вот только одно «но»!
Выстрелить прицельно на большое расстояние из такого пистолета очень сложно. Есть на нем и мушка, и целик, но это скорее дань традиции. Существуют, конечно, специалисты, которые и из такого пистолета попадут в десятикопеечную монету метров за тридцать, но таких по пальцам можно пересчитать. К тому же самодельный, правда, очень хорошо сделанный глушитель полностью перекрывал мушку, что совершенно исключало возможность совершить прицельный выстрел.
И там, за задником, почти в темноте, в пространстве, заполненном кучей металлических конструкций, поддерживающих декорации, от которых очень даже возможен рикошет не слишком устойчивой в полете пули, и очень хороший снайпер издали вполне мог и не попасть в цель.
