Сергей Зверев - Подземный конвейер
Младшему лейтенанту было бы спокойнее, если бы его односельчане работали на этом заводе, если бы он слышал их рассказы, знал бы, что там творится. А сейчас он всего лишь понимал, что там каким-то суперсовременным способом разряжают старые боеприпасы, а отходы отправляют для вторичного использования.
Каждый день Николай выбирал новый район для своих постоянных вечерних прогулок с Махно. Счастью собаки не было предела, потому что прежде она вынуждена была сутками мотаться по маленькому двору дома в Проводино, выделенного участковому. Махно нарезал круги и спирали вокруг хозяина. Он то подбегал к нему и пытался встать лапами на грудь и лизнуть его в лицо, то уносился на пару сотен метров в сторону и пробовал унюхать там что-то, интересное только ему.
«Все, пора возвращаться к машине, – подумал Николай, дойдя до поля, засеянного подсолнечником. – Это хозяйство находится уже на территории другого участкового. Конечно, на его земле тоже может произойти нечто предосудительное, но соваться туда мне не стоит.
Допустим, найду я там криминал, а потом придется объясняться с начальством, со своим коллегой. Сделать это мне будет сложновато.
Начальство заподозрит меня в непрофессионализме, скажет, что ты, мол, своей территории толком не знаешь, а лезешь, куда тебе не следует. Оно обязательно напомнит о тех проблемах, которых вдоволь на моем участке.
Да и коллега обязательно косо посмотрит на меня. Бегаешь, дескать, ко мне сливки снимать? Тебе, мол, Нестеркин, благодарности и премии, а я должен выслушивать от руководства замечания, что сам беды не заметил».
Николай повернул назад, окликнул Махно и решительно направился через неглубокую балку, чтобы срезать путь. Он устал, настроение было отвратительным. Лариса постоянно сбрасывала его звонки.
Тут впереди завыл Махно, и сердце у Нестеркина упало. Ему почему-то сразу вспомнилось, что так собаки воют на смерть, на трупы.
Прибавив шагу и спотыкаясь на кротовинах и сурчинах, участковый поспешил на голос своей собаки. Он увидел то, что и ожидал. Рыхлую, чуть влажную землю. Такое же место Махно нашел километрах в двенадцати к северу отсюда. Здесь тоже виднелся прямоугольник размером два метра на метр, уже начавший оседать под воздействием атмосферных осадков.
Проклиная свою судьбу, работу и преступников, Николай приказал Махно: «Охраняй!» и бросился к проселку, где оставил машину. За задним сиденьем у него лежала штыковая лопата с коротким черенком. Он перепрыгнул канаву у дороги и вынужден был остановиться, чтобы пропустить черный внедорожник с затемненными стеклами. Участковый поморщился от пыли, которую подняла иномарка, дошел до своей машины и завел мотор.
Антон только что расстался с Олегом Хрусталевым и начал складывать свои вещи, чтобы утром наконец-то покинуть это дивное место. Сигнал мобильника вывел его из состояния задумчивости.
Звонил участковый Нестеркин.
– Алло, Антон! У меня ЧП.
– Что случилось, Коля? Убили кого-то?
– Ага. Я нашел второй труп. Кажется, что так оно и есть. Хотел начать раскапывать, но решил сначала позвонить тебе и спросить, что делать. Махно опять затащил меня на участок с рыхлой землей. Он снова вел себя так, как и в прошлый раз.
– Все там же?
– Нет, это совсем в другом месте, километров двенадцать на юг.
– Слушай, или тебе удивительно везет, или у вас там плотность трупов, облитых кислотой, очень высока и приближается к единице на десять квадратных метров. Ты уверен, что в земле покойник?
– Да как тебе сказать. Наверное, так оно и есть, хотя подкрепить свою уверенность я пока не могу.
– Так, Коля! – Голос Антона стал чеканным. – Если этот такой же труп, то дело очень серьезное. Мы с тобой соприкоснулись с какой-то страшной тайной, потому что обычно покойников кислотой не обливают. Я знаю только один такой случай.
– Какой? Где?
– На Урале, когда убивали семью Николая Второго. Их расстреляли, разбили прикладами лица, а потом еще и кислотой облили.
– Так это когда было!.. Что мне теперь делать?
– Если ты понял всю сложность и опасность ситуации, то ждать меня. Помнишь, чем закончилось твое сообщение о прошлом трупе? Ничем. Будь на месте и жди моего приезда. Ни в коем случае никуда не уезжай!
– А ты скоро будешь? Ты сейчас где находишься?
– Под Москвой, но часа через четыре постараюсь быть. Коля, надо меня дождаться!
– Я понял, – уныло ответил участковый.
Антон прервал свои сборы, схватил телефон и набрал оперативный номер. Равнодушный, но не лишенный приятности девичий голос отозвался почти мгновенно.
– Я Белый, – представился Антон псевдонимом. – Срочное сообщение для первого. Есть второй труп с признаками воздействия кислоты. Выезжаю на место. Прошу выйти на связь. Все!
«Теперь события понесутся вскачь, – думал Антон. – Если только официальное следствие узнает о втором трупе, то скрывать их будет уже опасно. Значит, преступники и те, кто их прикрывает в полиции, начнут действовать. Как? Яснее ясного, что не должно быть свидетелей. Значит, возможны убийства, вроде бы лишенные мотива. Это следует иметь в виду. Могут быть предприняты попытки изъятия других трупов из захоронений с целью их перевозки подальше отсюда или сокрытия иными способами.
А почему я решил, что есть и другие трупы? – Антон остановился посреди комнаты с рубашкой в руках и посмотрел на себя в зеркало. – Надо же! Вроде все тот же молодой мужчина с теми же светлыми волосами и серыми глазами. Широкие плечи, выпуклая грудь, узкая талия. Только что-то во мне изменилось. А когда я на себя вот так пристально глазел? Давно! Я думал о делах, даже когда брился, а смотрел на щетину.
Мужчина в зеркале уже не выглядит тем упертым, хмурым парнем, который ломал препятствия и пер напролом. Моей целью тогда всегда была личная месть. Как-то незаметно для самого себя я повзрослел, но осознал это только сейчас.
Да, это наивно, почти по-детски. Эти люди нанесли мне сильнейшую травму, они совершили страшнейшее зло, но почему я все эти годы думал, что, кроме меня, существуют только они, лишь моя личная беда и те мерзавцы, которые мне ее принесли? По молодости лет я не думал, что вокруг меня живут другие люди, существует огромный мир».
Антон представил огромный голубой шар, окутанный белой дымкой, который неспешно и величественно поворачивается в бездонной черноте космоса. Огромные блямбы материков светятся по ночам миллионами огней, хорошо заметных даже из космоса. Это города-конгломераты, многие миллионы, миллиарды людей. Среди них множество беззащитных, уязвимых, но есть облеченные властью, имеющие возможность совершать зло. Так они и поступают! Ежечасно, ежеминутно, ежесекундно.
Антон смотрел на свое лицо, на черты, которые стали какими-то резко очерченными. Куда-то пропала юношеская округлость. Появились складки вокруг рта и морщинки, идущие от уголков глаз. Не мальчик уже. Пора поумнеть, повзрослеть.
– Что, капитан Копаев? – спросил Антон вслух свое отражение. – Вырос ты из коротких штанишек, из того мира, в котором жил? В земле наверняка есть и другие трупы, облитые кислотой. Эти люди при жизни тебе лично не были знакомы, но что это меняет? Они страдали. Их убивали. Кто будет бороться с негодяями, совершившими эти преступления? Или ты думаешь только о своей личной трагедии? Нет, дружок, надо беспокоиться о мире, в котором ты живешь. Он будет чуть-чуть лучше, если ты его изменишь, приложишь к нему свои руки, ум, совесть и честь.
– Извини!.. – За спиной Копаева раздался смешок. – Ты что, роль репетируешь?
Антон обернулся. Это конечно же была Алена. Знакомые блестящие глаза, обтягивающий халатик, две расстегнутые верхние пуговицы, высокая грудь, которая норовила порвать своим внутренним напором тонкую хлопчатобумажную ткань.
– Алена, я уезжаю, – честно признался Антон. – Это очень срочно и весьма важно. Сюда я уже не вернусь.
– Так ты до сих пор не выписан, – напомнила Алена, нашедшая в себе силы не измениться в лице. – А документы о выписке?..
– Это сделают за меня другие люди, мои друзья.
Девушка подошла вплотную, обхватила его за шею, плотно прижалась к нему. Внутри у Антона снова все завибрировало.
– Ну, лети, голубь, – с усмешкой сказала Алена, заглядывая ему в глаза и как будто сверяясь с какими-то своими прошлыми мыслями.
Что-то еще вертелось у нее на языке, но девичья гордость не позволила прозвучать этим словам. Или просто женская мудрость подсказала Алене, что все бессмысленно. Она просто приникла к его губам своими, мягкими, необыкновенно теплыми и душистыми, позволила ему утонуть в их влаге, увлекающей в омут. Потом Алена отстранилась, оттолкнула его и засмеялась. Вот мелькнул короткий подол халатика, и стихли в коридоре звуки ее каблучков.
«А почему я должен был увидеть боль в ее глазах? Неужели она обязана была умолять меня, просить, намекать мне на что-то? С чего я взял, что у Алены со мной серьезно? А вдруг я у нее просто очередное увлечение, удовлетворение ее потребностей, вполне естественных и понятных? Чего я ждал и хотел?»
