Владимир Колычев - Ночная бабочка. Кто же виноват?
Глава 6
Я стрелял в упор и не мог промазать. Но автомат вдруг заклинило. А «чех» совсем рядом. И он сейчас будет стрелять. Но не все потеряно. Я схватил свой автомат за ствол и, словно дубиной, с размаха ударил им боевика по голове. Он должен был упасть, но нет, стоит. Еще удар, еще... Я размозжил ему голову, сломал шею. Он все стоит. И улыбается... Да и не чеченец это вовсе. Похоже, американец. Точно, американец. Итальянского происхождения. Сильвестр Сталлоне в роли Рэмбо... Вести бой дальше не было смысла. Потому что это мне снится. Я понял это во сне. И проснулся... Это был не кошмар. Это была какая-то пародия на кошмар. Может, и сама война когда-нибудь будет восприниматься как пародия. Хотелось бы надеяться на это, по пока что она своей железной рукой держит меня за горло. И не дает мне покоя...
А поезд спокойно катится по рельсам. За окнами уже светло. Я встал, вышел из купе и в коридоре столкнулся с заспанной проводницей.
– Москва через два часа, собираем белье, готовимся к выходу, – скороговоркой выдала она и пошла дальше.
Я разбудил отца, передал ему слова проводницы.
– Хитрая, – усмехнулся он. – Это «СВ», здесь она белье сама должна собирать...
Но я все же собрал свое белье, аккуратно сложил его. Работа у женщины нелегкая, да и рейсы на Кавказ не из самых приятных. Чего я должен усложнять ее и без того не простую жизнь?
Поезд прибыл на Павелецкий вокзал. Там нас встречала мама. И Сашка... Да, это была Сашка, Викина сестра. Все такая же забавная пацанка. Ничуть не изменилась... Она с восхищением смотрела на меня, с интересом разглядывала мои медали. До тех пор, пока моя мама не накрыла их своей грудью, как амбразуру дзота.
Дошла очередь и до Сашки. Правда, обниматься она не полезла.
– Привет героям войны! – весело подмигнула мне она, протягивая руку.
Задора в ней хоть отбавляй.
– Пламенный привет труженикам тыла! – тем же ответил ей я. – Как успехи в школе?
– Отлично. Все для фронта, все для победы...
– А Вика где?
Разумеется, этот вопрос волновал меня больше всего.
– Где, где, в Караганде... – все так же весело улыбнулась Сашка. – Еще увидишь...
Ни грамма ревности не уловил я в ее взгляде, ни капли огорчения... А отец говорил, что она в меня влюблена. Показалось ему. Если и есть в ней чувство ко мне, то лишь родственное. Ведь я скоро стану ее родственником...
– Саша поедет с нами, – дрогнувшим голосом сказала мама.
И почему-то отвела в сторону взгляд... Что это с ней?
– Кто-то умер? – скорее в шутку, чем всерьез, спросил я.
– Ага, тузик грелкой подавился... – хмыкнула Сашка. – Ну чего стоишь, пошли!
Она панибратски взяла меня под руку и потащила за собой по перрону.
– Не торопись... – начал было я, но осекся.
Не говорить же ей, что у меня нога после ранения не совсем зажила. Еще подумает, что я рисуюсь...
– Ой, извини... – сама спохватилась она. – У тебя же нога... Сильно болит?
– Ты видишь, что я хромаю?
– Нет.
– Значит, не болит. Но коней гнать не нужно...
– Как там в Чечне?
– Стреляют. Так, кажется, говорил Абдулла...
– Да, товарищ Сухов...
– Товарищ Сухов писал письма своей ненаглядной... э-э, Катерине Матвеевне.
– Это ты о чем?
– О ком. Как там Вика поживает?
– А-а, нормально поживает. Пишет письма...
– Кому?
– Тебе...
– Зачем ей письма писать? Я уже вернулся.
– Ну, вернулся. А она все равно пишет.
– Ничего не пойму.
– А тебе и не нужно ничего понимать.
– Еще больше запутался...
– А ты думаешь, для чего я здесь? Чтобы протянуть тебе руку помощи и выпутать тебя!
Она старалась выглядеть веселой, но голос ее дрожал, как натянутая струна на ветру. И в ее глазах я видел надрывно натянутый нерв... Я остановился как вкопанный, словно стрелой пронзенный страшной мыслью.
– Что с Викой? – резко спросил я.
– А что с ней может быть? Жива-здорова и не кашляет...
– Почему она не пришла?
– А ты телеграмму ей давал?
– Нет... Но ты же пришла...
– Да я что? Мне делать нечего, вот и пришла...
– Что-то ты от меня скрываешь... Говори, что с Викой?
Я не должен был этого делать. Но в какой-то момент я потерял над собой контроль и с силой тряхнул Сашку за плечи.
– Ты что, дурак? – возмутилась она.
– Извини... – спохватился я. – Прости... Даже не знаю, что на меня нашло...
– Псих ты!
– Да, наверное...
– Ладно, на первый раз прощаю.
Было видно, что Сашка приложила усилия, чтобы выдавить из себя улыбку. А ведь могла послать меня на три буквы и уйти с гордо поднятой головой. Но не уходит. И я не хочу, чтобы она уходила.
– Поехали к Вике, а? – Я просительно глянул на нее, а она отвела в сторону глаза.
– Куда?
– Ну, к вам домой...
– К нам едем, к нам!
Отец чуть ли не силой взял меня под руку и увлек к стоянке такси. Что это с ними, почему они все такие нервные?
Май месяц отматывал свои последние деньки. Во Владикавказе было теплей, чем в Москве. Но там было пасмурно. Здесь чуть прохладней, но в небе ярко светит солнце. И Москва в ярких красках. Красивая Москва, ошеломляющая. Мы ехали в машине, а нас то и дело обгоняли роскошные иномарки. Над дорогами рекламные растяжки, вдоль улиц рекламные плакаты. Призывы к красивой жизни. А люди стремятся к этой жизни. И те, кто на иномарках ездит, стремятся, и те, кто спешит куда-то по тротуару с опущенной головой, тоже хотят жить красиво. У кого-то получается, у кого-то нет, но все из кожи вон лезут, чтобы урвать, хапнуть, присвоить... А-а, никому ни до чего нет дела. И плевать, что в Чечне гибнут молодые парни, которым жить бы да жить. Плевать, что там идет война!.. Кто-то как сыр в масле катается, а кто-то в крови по самые уши. Кто-то красоток на иномарках катает, а кого-то домой в цинковом гробу везут. И это что, справедливо?.. Я чувствовал, как внутри меня все закипает от злобы. Но мысль о скорой встрече с Викой всякий раз гасила непрошеную волну... Я вернулся домой. Я вернулся живой. Теперь и на моей улице будет праздник. Теперь и я буду жить нормальной жизнью... Я успокаивал себя, но нервы гудели как струны...
Дома я быстро побрился, принял душ. Форма у меня чистая, отглаженная, но я решил повесить ее в шкаф. К Вике пойду в гражданке. Еще подумает, что хвастаюсь. Ведь она и так знает, что я воевал, что у меня награды... К тому же самая главная для меня награда – это она.
В доме пахло жареным мясом, капустой и солеными огурцами. Наверняка, прежде чем отправиться на вокзал, мама уже приготовила праздничный обед.
Пока я принимал душ, она довела его до кондиции, вместе с Сашкой накрыла стол. Я наблюдал за ними со стороны. Ну, прямо семейная идиллия какая-то. Сашка похожа на пацана, но мама относилась к ней как к дочке... К Вике она должна как к своей дочери относиться. Но Викой здесь и не пахнет. Как будто я на Сашке собираюсь жениться...
– Прошу к столу! – позвала мама.
Я не мог сказать, что голос у нее был радостный. Как будто что-то мешало ей вдыхать счастье полной грудью.
– Мам, я не голоден...
Я уже был готов отправиться в путь. Май месяц на дворе, лето на пороге. Тепло, солнечно. Как здорово было бы отправиться с Викой куда-нибудь в парк, покататься на лодочке, покрутиться на колесе обозрения... В общем-то, и Сашку можно взять с собой. Она не будет нам мешать. Ну, до поры до времени не будет. А потом мы ее спровадим. И отправимся ко мне на дачу. Там сейчас хорошо. И мешать нам там никто не будет... А может, сразу туда отправимся. Там и озеро рядом есть, правда, лодочная станция очень далеко. Ну и ляд с ними, с этими лодочками...
– Ничего не знаю!
Мама решительно перегородила мне путь к отступлению. Мне достаточно было заглянуть ей в глаза, чтобы понять – сопротивление бесполезно.
Я сел на диван, Сашка умостилась рядом. На губах резиновая улыбка. И отец какой-то подавленный. Мама тоже улыбается, но глаза совсем не веселые – беспокойство в них и тревога.
Отец распечатал бутылку шампанского. Наполнил три бокала. Сашке в бокал налил обычного лимонада. Она восприняла это как должное... Какая-то муть в ее глазах.
– Ну, за твое возвращение, сын! – провозгласил отец.
Сначала чокнулись, потом выпили, но все равно у меня возникло ощущение, что мы пили за упокой чьей-то души. Уж не моей ли?..
– У вас у всех такой вид, как будто кто-то умер, – дрожащим голосом через силу выдавил я.
Страшные подозрения словно тисками сжимали мою душу.
– Ну, не умер... – глядя куда-то в сторону, протянула мама.
– Да ничего страшного, сынок. Ты еще молодой...
Отец не стал отводить в сторону взгляд. Он просто вышел из-за стола.
– Ой, там у меня отбивные подгорят, – спохватившись, вскочила мама.
В расстроенных чувствах я бросил взгляд на стол. Какие отбивные? На столе отбивные... Мама всего лишь нашла предлог, чтобы уйти. А отец ушел без предлога. Даже не ушел, а убежал...
– Может, ты мне скажешь, что здесь происходит? – чуть ли не в панике спросил я у Сашки.
