Кирилл Казанцев - Народная диверсия
– Смотри, смотри!
– Чего? – не понял он.
– Вон, видишь? Богоборцев!
– Какой Богоборцев? – не понял Владимир, но на всякий случай оглянулся.
–Тот самыйБогоборцев! – зашептала сестра. – Журналист.
Сутулый остановился в дверях с кем-то поболтать, а Владимир принялся рассматривать его несколько полноватую фигуру. Ему, естественно, приходилось читать статьи известного на весь город журналиста про коррупцию и коррупционеров, а несколько раз он видел его по «ящику». Богоборцева приглашали на передачи, в которых рассматривались острые и злободневные вопросы. Тот всегда выступал с такими темами, на которые многие его собратья по перу не отваживались, резал правду-матку, говорил чиновникам в лицо, что они воры, взяточники и коррупционеры, что по ним плачет тюрьма, что, будь его воля, он бы пересажал всех чиновников, причем с конфискацией всего наворованного имущества.
– А кто же тогда работать будет? – спросил его как-то с усмешкой один чиновник из администрации, тоже приглашенный на передачу.
– А вы что, хотите сказать,выработаете?! – возмутился Богоборцев. – Вам, господа, работать некогда: вы воровством заняты.
Господин из администрации покраснел и даже захлебнулся в порыве благородного негодования.
– Да я вас привлеку... За клевету привлеку! – закричал он. – В тюрьму сядете!..
– Отчего же клевету? Я готов ответить за свои слова. Извольте. Вот у меня тут есть данные...
Журналист открыл свою папку и начал называть какие-то баснословно большие цифры: на образование было выделено столько-то миллионов, фактически потрачено столько-то, на здравоохранение было выделено столько-то, фактически потрачено столько-то...
Чиновник пытался несколько раз перебить Богоборцева, возмущался, кричал, но тот еще долго зачитывал свои данные.
– Так куда же подевались все эти миллионы, точнее, десятки и сотни миллионов? – спросил он чиновника. – Это же чемоданы денег, если не сказать, машина!
– Надо еще узнать, откуда у вас такие сведения, – скептически усмехнулся чиновник. – Наверняка они добыты весьма сомнительным путем.
– А нам, журналистам, все сведения приходится добывать сомнительными путями, – нашелся Богоборцев, – потому как вы, государевы, так сказать, люди, скрываете истинную картину дел от народа: сколько денег и на что выделено, сколько конкретно и на что потрачено...
– Неправда! В прессе вы можете прочитать отчеты...
– Ваши отчеты – липа! Вы же не указываете в них, сколько осело в ваших бездонных карманах...
Владимир почему-то вспомнил сейчас этот диалог журналиста с чиновником. Сестра тогда сказала ему, что иногда видит Богоборцева в здании, что он, похоже, простой мужик, к нему постоянно подходят какие-то люди, он со всеми здоровается за руку, разговаривает...
Значит, и он, Владимир, тоже может подойти к нему и рассказать о хуторе Озерном.
Владимир оставил машину на стоянке возле административного здания и вошел в прохладное фойе. Его остановил охранник.
– Куда? – лаконично спросил он.
– В редакцию газеты «Наш город».
– Ваш паспорт.
Надо же! С каких это пор здесь начали спрашивать документы? Когда он приходил к сестре в последний раз, в будке охранника сидела бабушка – божий одуванчик, читала газету и ничего ни у кого не спрашивала. Ну, разве что окидывала входящих пристальным взглядом. И вот теперь – охранник в форме, с металлоискателем у пояса, Владимир заметил и видеокамеру под потолком, направленную прямо на него.
– А права сгодятся?
Охранник кивнул. Владимир показал ему права, и страж порядка опять-таки лаконично бросил, указав на лифт:
– Пятый этаж.
Владимир поблагодарил и прошел к двум лифтам, которые постоянно открывались и закрывались, выпуская прибывших на первый этаж людей и впуская в себя тех, кому нужно было ехать на верхние этажи. Вместе с ним в лифт зашли двое молодых людей, нажали свои кнопки, Владимир нажал пятую, и лифт, слегка дернувшись, поехал вверх.
Секретарша редакции, юное прелестное создание, не отрываясь от компьютера, вежливо сообщила Володе, что Богоборцева в данный момент в редакции нет, что его вообще нужно либо «ловить», либо оставить ему сообщение.
– А его телефончик можно? – спросил Володя.
– Извините, но телефоны мы не даем. – И девушка протянула посетителю лист бумаги.
Набросав записку с предложением встретиться и обещанием предоставить интересный материал, Владимир свернул лист вчетверо и передал секретарше. Та взяла записку и тут же бросила ее в кармашек с фамилией Богоборцева на большой доске, где таких кармашков было десятка два. Владимир вышел из редакции.
Он не стал заходить к сестре в ее офис (нечего отрывать человека от работы, не так давно виделись у родителей), а отправился домой. По дороге набрал телефон Лиды.
– Да, – с прохладцей в голосе ответила она.
– Лидунь, это я. Как ты там, солнышко?
– А разве тебе это интересно?
– Ну, перестань. Я еду домой.
– Неужели? Зачем?
– Лид, кончай, а! Я, между прочим, соскучился...
– Между чем ты соскучился?
Нет, он, конечно, все прекрасно понимает: из-за него у нее накрывается отпуск. Да, перед ней он провинился. Но он честно предлагал ей поехать к морю одной. Она сама отказалась, и это – ее решение. Как говорится, каждый имеет право выбора.
– Лида! Все, перестань. Через десять минут я буду дома...
– А я – нет!
– А где же ты? У Ирки? Хочешь, я заеду за тобой?
– Да нет, я не у Ирки, – игриво обиженный тон Лиды дал понять: она его не простила, но готова простить, если...
– Так где ты?
– Сначала скажи, Строгов: завтра мы наконец-то едем на море?
– Лидунь, поверь: больше всего на свете я хочу отправиться с тобой на море. Вдвоем. Чтобы ты и я и больше никого!
– Так что тебя останавливает?
– Вот сейчас я приеду домой и скажу тебе, что именно...
– Строгов, – тяжело вздохнула Лида, – все, что ты скажешь, я знаю заранее...
– Я что, так предсказуем?
– До невозможности!
– Хм, учту... Так когда ты будешь дома?
– Когда пообещаешь ехать на море.
– Хорошо, поговорим дома.
Владимир выключил телефон и положил его в нагрудный карман рубашки.
Дома он первым делом принял душ, потом заглянул в холодильник и нашел там бутылку кваса. Владимир сидел в кресле, потягивал холодный напиток и давил кнопки телевизионного пульта, когда раздался звонок на его мобильном. Номер был ему незнаком.
– Да.
– Это журналист Богоборцев. Вы оставили для меня записку в редакции...
– Да, да... Меня зовут Владимир Строгов. Я хотел бы встретиться с вами...
– Зачем?
– Кажется, у меня есть для вас интересная тема.
– Какая именно?
– А это обязательно говорить по телефону?
– Обязательно.
– М м... Хорошо. На озере близ деревни Дубровино есть хутор. Живописное место, природа, лес и все такое... Это место присмотрели себе двое приятелей – небезызвестный вам господин Чиндяйкин и его товарищ начальник «Горгаза» Тамбовцев. Они выгоняют местных жителей с их насиженных мест. Как вам такое?
– В каком смысле выгоняют? – уточнил Богоборцев.
– В самом прямом. Заставляют переехать в Дубровино в заброшенные дома, а дома хуторян собираются сносить бульдозером.
Журналист задумался буквально на секунду.
– Хорошо, давайте встретимся. Вас устроит через час?.. Где вам удобно?
– Я готов встретиться где угодно. Куда мне подъехать?
– В моей редакции вас устроит?
– Вполне. Я буду там через час.
В трубке раздались гудки. Владимир посмотрел на часы: минут двадцать еще можно отдыхать. Он взял в руки пульт и продолжил просматривать каналы. В этот момент открылась входная дверь, и в комнату заглянула Лида.
– М м! Строгов, ты дома?! Странно видеть тебя на твоем собственном диване.
– Почему это странно? – удивился он.
– Потому что в последнее время ты у нас заделался лесником. Живешь в избушке на курьих ножках, не моешься, ешь всухомятку, наверное, еще и печку топишь... кизяком. Зато защищаешь бедных хуторян от нашествия злых чиновников.
В голосе Лиды сквозила злая насмешка. Она прошла в комнату, небрежно бросила сумочку на стол. Владимир встал с дивана и подошел к Лиде.
– Ты права, – он обнял девушку за талию и притянул к себе, – я действительно всем этим занимаюсь...
Она попыталась отстраниться от него, но он крепко держал ее в своих объятиях.
– Слушай, Строгов, прекрати!..
Он поцеловал ее, но она оттолкнула его:
– Виноват, так нечего подлизываться!
– Я виноват? В чем?.. Ах да! Я же испортил тебе отпуск.
– Вот именно.
Лида поправила платье, отошла от Владимира и, открыв шифоньер, достала халат.
– Чай пить будем? – примирительно спросил он.
– Ты не заслужил чай. – Ее тон был по-прежнему обиженным.
