Вячеслав Денисов - Доклад Генпрокурору
Результат не замедлил себя ждать, но он явился не фактом, а лишь предтечей к нему. Дотошный муровец Смайлов, вынюхивающий в округе следы недавнего убийства, обнаружил в подвальной выемке дома странные вещи: баллончик со стеклоочистителем, грязный свитер и еще массу вещей, не связанных друг с другом в нормальной жизни, но прямо указывающих на то, что их недавний обладатель был бомжем.
В каком случае бомж сбросит свои ценности, составляющие основу всего его существования? Когда в пакет нужно поместить нечто более стоящее, что для бродяги гораздо важнее рваного свитера и почти полного баллона с очистителем.
Что это могло быть?
Кряжин, изучив заключение дактилоскопической экспертизы Молибоги и заключение эксперта-химика, пришел к выводу о том, что таким предметом могла быть папка из джипа, портфель или кейс. Судя по количесту вываленных под дом вещей, пакет был емким. И именно в такой пакет войдет любой из перечисленных предметов из джипа.
Почему из джипа?
Потому что на баллоне с «Секундой», найденном муровцем вместе с остальным бродяжьим барахлом, имелись отпечатки пальцев, идентичные тем, что были обнаружены на внутренних частях обшивки «Лэнд Круизера». Того джипа, в котором и был обнаружен цементный магнат Оресьев.
– И какой вывод ты делаешь в связи с изложенным выше? – окончательно заплутав в выкладках Кряжина, поинтересовался Смагин.
– Я предполагаю, что убийство совершил человек, имеющий отношение к художественному письму, неудачник в жизни, склонный к бродяжничеству в силу все тех же неудач в жизни. Картины пишет плохо, поэтому, вместе с их написанием, вынужден подрабатывать мойкой стекол. Но свой труд не бросает, что дает основание думать либо о его любви к искусству, либо ненависти к нему и рисованию лишь в силу обстоятельств. Я объявляю по нему ориентировку, Егор Викторович.
– И после того, что мне рассказал, ты продолжаешь настаивать, что убийство носит характер заказного?
Кряжин не ответил. Каждое заявление, неважно, в чьем обществе оно делается, должно быть доказано временем и делами. Сейчас же, произнеся свои мысли вслух, Иван Дмитриевич убедился в том, что звучат они несколько иначе, чем произносятся в голове. Тем не менее он продолжал не верить в то, что Оресьева из-за папки убил какой-то нищий. Слишком простая развязка для начинающей завязываться истории.
Кряжин вернулся к себе, разбросал по столу документы из дела по факту убийства депутата блока «Отчизна», вытянул из стопки в столе чистый лист и вооружился маркером. Когда не знаешь, откуда выскочит чертик, лучше всего прикинуть, какая коробка наиболее ярка.
Что же предоставлено Кряжину?
В первой коробочке (следователь уж не был уверен в том, что она самая яркая) лежала версия о преднамеренном убийстве посредством найма убийцы. Киллера, как модно нынче заявлять.
Во второй в качестве рабочей версии было преднамеренное убийство с целью завладения чужим имуществом. Бомж опустился и озверел до того, что перешел границы человеческого восприятия действительности.
Нарисовав все, что посчитал нужным, Кряжин с удивлением стал рассматривать обе половины листа. Удивительно, но это, кажется, все, до чего он додумался. Если Оресьева приговорил бродяга, то общий объем работ по расследованию этого преступления обозначится малыми действиями. Малыми, потому что бомжа нужно ловить теми же способами, коими он совершает преступления – примитивными. Если масштаб поиска развернется на всю столицу – пиши пропало. Западный административный округ, тихое совещание со всеми участковыми, просьба к ним не поднимать шума и пыли... Если бродяга действительно выкрал из джипа какие-то ценности, то уже скоро агентура оперативного состава МУРа и районных РОВД начнет получать информацию, которая не заинтересовать их просто не может.
«А потому, Кряжин, нужно быстро ориентировать личный состав уголовного розыска на поиск автора предполагаемого убийства. Не может он не засветиться с вещами депутата, не имеет права не засветиться»...
Другое дело, если все эти баллончики, охра, сурики и СПИД окажутся набором каких-то глупых совпадений. С подобными вещами Кряжин сталкивался не раз, и от одной мысли об этом он задвигался на стуле. Ошибки подобного характера обходятся очень дорого и, если все-таки убийство Оресьева – «заказуха», нужно быть настороже.
Рост, вес, одежда подозреваемого...
«Давай, Иван Дмитриевич, сделаем так, – решил Кряжин, – главное – направление предполагаемого убийства. А рост, вес, цвет куртки... Что нам дед из тридцать второй говорил?»
Куртку можно выкинуть, на вырученные после реализованного преступного замысла деньги можно поменять не только гардероб, но и цвет и длину волос. А, судя по тому, как безжалостно бомж распрощался с привычными атрибутами, ему, по всей видимости, было ради чего идти на такую жертву. Когда есть более убедительные принципы поиска, рост, вес и одежда разыскиваемого не имеют никакого значения.
Он отпечатал на принтере текст ориентировки, прошел к Смагину и предложил передать Генеральному.
– Пошли, – махнул тот головой в сторону двери. – Он хочет тебя самого видеть. Только что звонил и велел зайти вместе с тобой, так что к месту ты явился, к месту.
Это был кабинет, которому все нипочем: смог, тлеющие торфяники, шум машин и гам голосов. Кабинет Генерального прокурора величествен, как приемная шаха, и одновременно скромен: чтобы попасть в него, нужно пройти вместительную приемную, в которой, кстати, никогда не скапливается более двух человек (Генеральный не любит, чтобы к нему стояли, как за маргарином в середине восьмидесятых), потом широкое междверное пространство, пахнущее дубом и кедровой делянкой, и только после этого взору прибывшего по приказу (по иной причине сюда заходят редко) открывается огромная панорама со столом посредине.
Стол – это первое, что бросается в глаза. Он расположен буквой «Т», достаточно высок, стенки его опускаются до самого пола, и невольно закрадывается подозрение, что под столешницей кто-то есть. Однако через минуту-другую эти и другие бесшабашные мысли из головы вылетают, как пробки из бутылок шампанского, – вошедший начинает понимать, что вызвали его не шутки ради.
Оставь сомнения, всяк сюда вошедший. Это кабинет Генерального прокурора Российской Федерации.
Когда проходит первый стресс и вызов в кабинет начинает казаться не таким уж последним, а сам Генеральный не настолько монстром, как могло показаться на первый взгляд, кабинет сужается, потолок чуть опускается, стол приседает и главными в помещении становятся совершенно иные предметы. Портрет Президента, чей взгляд под морской шапкой с «крабом» устремлен за горизонт, к месту падения сбившейся с курса ракеты; фикус под потолок, который, как потом выясняется, Генеральный поливает лично и не позволяет никому к нему приближаться; герб на стене; флаг в углу и огромная библиотека, где все полки занимает литература, далекая от беллетристики.
Кряжин знал, Генеральный иногда почитывает, причем делает это часто и на работе. Именно – на работе, иначе откуда бы Кряжин об этом знал? Однажды Иван Дмитриевич видел на подоконнике кабинета главного надзирателя страны томик Сэлинджера, второй раз – Булгакова. Можно было предположить, что Генеральный, никогда не бравший в руки сочинение эпистолярного жанра, играет с коллективом в поддавки: смотрите, что я читаю. По рассеянности-де забывает на видном месте книги, которые, есть грех, любит читать на работе. «Бег» Михаила Афанасьевича Булгакова – не недопитая бутылка водки, и вид книжки на подоконнике ничего, кроме умиления и уважения, вызвать не может.
Однако Кряжин часто присутствовал на совещаниях, проводимых Генеральным, и в некотором роде был одним из любимчиков. Не в том смысле, что все лучшее – Кряжину, а в том, где все мерзкое и практически нерасследуемое – Ивану Дмитриевичу. Часто общался с Генеральным, а потому знал – читать тот любит, умеет и в совершенстве пользуется теми благами, которыми книги могут одарить своего любителя.
В этом кабинете почему-то всегда пахло миндалем. Сначала Кряжин в шутку думал, что где-то в кабинете, в шкафу, стоит бадья с цианистым калием. Потом решил, что это букет из одеколона Генерального, табачного дыма, не успевающего выветриваться через вытяжку, и книг. Потом понял: одорант. Заметил флакон «Антитабака» от «Glade», спрятанный за занавеску. Нынче в моде отрицание табака. Президент не курит, министры некоторые, говорят, тоже, Генеральный старается поспевать, а не поспевая, часто нервничает и бросает это дело – бросать курить – начинает, потом бросает снова. Это было единственное, что Кряжин в Генеральном не понимал. У Президента, предположим, много еще чего есть. Но это не значит, что Генеральный тоже должен заводить себе ньюфаундленда или покупать водные лыжи. Если Генеральный станет на те лыжи да, не дай бог, еще и поедет... Наша страна не так богата кадрами, чтобы на каждый выезд Президента на природу находить нового Генерального.
