Татьяна Степанова - На рандеву с тенью
Лариса Дмитриевна... Приятно познакомиться... Катя молча разглядывала женщину. «Тетя Лариса», «новая мама» Веры Островских.
— Ну, как дела? — хрипло, тревожно спросил Островских.
Он был на этот раз без очков, и Кате удалось рассмотреть его. У Островских с женой была довольно значительная разница в возрасте. И это сейчас особенно сильно бросалось в глаза: грузный, стареющий, сраженный страшным ударом судьбы мужчина и рядом с ним стильная, хорошо выглядящая (даже после такого несчастья), дорого одетая, искусно накрашенная, эффектно причесанная, энергичная женщина.
Гордеева начала излагать им ситуацию. Откуда-то появилась карта. Ее расстелили прямо у костра на спальном мешке. Островских, не жалея дорогого черного костюма, сел на запачканный сажей чурбак. Лариса Дмитриевна наклонилась, уперев руки в колени. Они внимательно рассматривали карту. Катя отметила, что карта спелеологов разительно отличается от карты капитана Лизунова. Это была не настоящая типографская карта, а пачка наложенных друг на друга больших листов кальки. На каждом пестрели нанесенные разными фломастерами пунктиры, круги, кривые, сплошные линии. Впечатление было такое, что по бумаге водил фломастером слепой или пьяный.
— Мы прошли здесь, здесь и здесь, — рассказывала Гордеева, листая кальку. — Сегодня начали отработку вот этого участка. Ориентировочно по поверхности от шоссе во-он до того поля.
— Ну хоть что-нибудь есть? — умоляюще спросила Лариса Дмитриевна. — Хоть что-нибудь?
— Пока больше ничего. Как выяснилось, этот участок Съян весьма посещаемый. К нему от Большого провала ведут сразу два тоннеля. И люди туда не однажды забредали. Женя множество бутылок из-под пива нашла. Но каких-либо следов пребывания там... — Гордеева запнулась на секунду, глянула на Островских, — вашей дочери и ее друзей мы не нашли.
— А сколько там еще ходов не обследовано? — Островских оторвался от карты.
— От Большого провала ведут еще пять.
— Я сам, лично хочу участвовать. — Он смотрел на Гордееву. — Я вас прошу, Алина Борисовна... Я не могу больше так... Ради бога, прошу вас, позвольте мне пойти туда с вами.
— Олег Георгич, дорогой, вы не сможете. Там... — Гордеева с сожалением покачала головой. — Я все, все понимаю, но это невозможно. Там вы ничем не сможете помочь ни нам, ни Вере.
— Олег, пожалуйста. — Лариса Дмитриевна положила руку ему на плечо. — И я прошу тебя, тоже прошу... Подумай о своем сердце. Ты и так делаешь все, что можешь. Ребята стараются, смотри, какую территорию они уже обследовали. Это ведь адский труд. Под землей.
— Но если ее... Если Верочки там нет, если тела ее там нет, то, значит, мы ошибаемся! Значит, они туда вообще не спускались! Может быть...
— Но их машину нашли недалеко от входа туда. Где же они еще могли быть? Алина Борисовна, кстати, чуть не забыла. — Лариса Дмитриевна дала понять, что всплеск горьких эмоций мужа нужно решительно и быстро пресечь. — Мы привезли то, что вы в прошлый раз просили. Олег, скажи, чтобы Костя принес.
Островских позвал своего шофера. Катя, с любопытством следившая за происходящим, отметила: во-первых, все переговоры с четой Островских вела на этот раз лично Гордеева. Швед не вмешивался. Во-вторых, взаимоотношения у Островских и его жены со спасателями были гораздо ближе и теплее, чем это бывает обычно у работодателей и их подчиненных Видимо, их связывало несчастье, неожиданно обрушившееся на человека, которому прежде судьба щедро дарила многое из того, что принято называть в жизни счастьем, — удачу в делах, большие деньги, молодую жену.
Водитель принес из машины плоский чемоданчик-ноутбук.
— Хорошо, просто отлично. — Гордеева забрала у него компьютер. — Это как раз то, что нужно. А насчет программы?
— Как вы и сказали, Алина Борисовна, наши программисты звонили в ваш институт. Программа та самая, там на дискете они что-то передали для вас. — Островских говорил это вяло, сидел сгорбившись, смотрел на огонь.
— Ну, попытаемся обработать уже полученные данные, создать карту-макет уже пройденных участков, кое-что смоделируем. — Гордеева села на спальный мешок рядом с ним. Они были в центре освещенного круга. Вокруг стояли в полном молчании спасительницы.
— Здесь все приходится начинать с нуля, — подала голос Женя. — Поверьте, мы делаем что можем. Завтра снова вниз пойдем.
— Я понимаю. Я все понимаю, девочки. — Он тяже но, с усилием поднялся. — Остается только надеяться на бога.
— Завтра спуск начнется в семь тридцать утра. — Гордеева не выпускала из рук ноутбук. — Телефон зарядился, я вам позвоню, как наверх выйдем. Тут, правда, мобильник иногда не пашет. Река, низина.
— Буду ждать. Ладно, удачи. — Островских крепко пожал ей руку. Кивнул Шведу, остальным. Попрощалась со спасательницами и Лариса Дмитриевна.
— Олег Георгиевич, извините, не захватите нас с собой в город? — громко, неожиданно для самой себя выпалила Катя. Господи, не оставаться же тут, не топать обратно пешком в темноте!
Все замолчали. Островских обернулся.
— Это из милиции к нам, — коротко сказал Швед. — Она была, когда рубашку нашли. Оперов вызвала.
Островских недоверчиво смотрел на Катю, на Варвару. Джинсовые линялые бриджи и бейсболка козырьком назад, видимо, в его понимании с милицией не вязались. И Катя в который уж раз официально и чинно представилась, показала удостоверение. Показала удостоверение и Варя Краснова.
— Старший следователь? — Островских слабо улыбнулся. — Простите, сколько же вам лет?
— Ой, и не говорите, — Краснова тоже улыбнулась. — А что?
— А наврала-то... Яхт-клуб, моторка, пацаны, — хмыкнул Швед. — Ну, красотуля, ты и даешь.
— Заглохни ты, — цыкнула на него Женя.
— Пожалуйста, садитесь в машину. Конечно, мы вас подвезем. — Лариса Дмитриевна указала на джип:
— Прошу вас.
Внутри автомобиль совсем не напоминал катафалк. Катя констатировала это даже с некоторым разочарованием. Было очень удобно, мягко, высоко. Они сели на заднее сиденье вместе с Ларисой Дмитриевной. Островских сел впереди рядом с шофером.
— Таблетку дать? — спросила мужа Лариса Дмитриевна, когда они уже мчались по ночному шоссе.
— Нет, спасибо.
— Но ведь жмет же сердце. Жмет, я вижу.
— Ничего.
— Перемогать себя нельзя, Олег. — Она достала из сумки таблетки. — Прими сразу две. Только не глотай, соси.
Он послушно взял.
— Завтра мне в администрации надо быть, насчет участка за Александровкой вопрос решается. К девяти поеду, — сказал он. — Если оттуда в Москву к нотариусу, то не успею. Позвонишь Алине, узнаешь?
— Конечно. Если хочешь, возьму машину, сама сюда подъеду.
Островских кивнул. Катя видела: он благодарен жене.
Больше они почти не разговаривали и ни о чем ни Катю, ни старшего следователя Краснову не расспрашивали. Даже не спросили, зачем милиция явилась ночью в лагерь спелеологов. И про то, что милиция труп нашла, тоже ни слова. Не знают? Вряд ли. В городке все уже знают, скоро узнают и то, что труп опознан. «А он нас ни о чем не спрашивает. Выходит, мы слишком ничтожный для него источник информации», — ревниво размышляла Катя.
Подруг по их просьбе высадили на центральной площади Спас-Испольска. Катя глянула на часики: мамочка, четверть первого! Краснова рысью потащила ее к автобусу. На их счастье, желтый, пустой, последний рейсовый подруливал к остановке.
— Да, жалко мужика, — сказала она. — Почернел весь с лица. Похудел очень. Я его в прошлом году видела, когда приют городской открывали. Он один из его спонсоров был. Такой барин, все шутил... А сейчас словно привидение. Он вообще-то не жадный — на город, на благоустройство, на благотворительность много тратит.
— Что за приют? — машинально спросила Катя (думала она о другом).
— Приют, точнее, коррекционная школа для безнадзорных, брошенных детей с отклонениями. У меня по делам, ты же видела, в основном несовершеннолетки проходят. И таких тоже немало, ущербных. — Краснова вздохнула. — Мы с ОППН (отдел предупреждения преступности несовершеннолетних) надеялись, что приют хоть какие-то проблемы с безнадзорностью решит.
— Да, это хорошо, — Катя невпопад ответила. — И все-таки... Самого главного, за чем туда так авантюрно отправились, мы не сделали. Ни словом со Шведом о Коровиной не перекинулись! Зато услышали местные байки.
— Ты же сама видела, сколько там было народа, — Варвара пожала плечами. — Невозможно было его там допрашивать при всех. Да и пьяный он был. А между прочим, если чисто внешне, этот Швед вполне ничего. Жалко, что алкаш, а так — и мускулатура, и глаза красивые. И тельняшка. — Она усмехнулась:
— Десантник.
— Не знаешь его?
— Нет. По-твоему, у нас тут все друг друга знать должны?
— Ну мало ли. — Катя пожала плечами. — А поговорить с ним было бы довольно любопытно. Быть может, ему что-то известно о причине, толкнувшей Коровину и остальных в подземелье.
