Владимир Колычев - Под тонким льдом чернеет дно
Поезд подъезжал к станции Вековка. Здесь Марат и сойдет. Он вышел в тамбур, поставил на пол сумку. Само чутье подсказало ему обернуться. В проходе вагона он увидел двух ментов. Они шли, зыркая по сторонам взглядами. Марат понимал, что выглядит неважно. Взлохмаченные волосы, щетина, синева под глазами, одежда не первой свежести. Как бы не заподозрили чего. Совсем чуть-чуть осталось…
Догадка пришла сама по себе. Он сунул руку в карман, вытащил из пачки сигарету, сунул ее в рот. И в это время в тамбур зашли менты. Марат нарочно изобразил испуг, резким движением выдернул изо рта сигарету. Пусть думают менты, что ему больше нечего бояться, кроме штрафа за курение в неположенном месте.
— Это правильно! — кивнул рыжеволосый сержант с круглым краснощеким лицом.
— Посторонись! — протрубил его напарник, верзила с длинным, как у грузина, носом.
Менты прошли дальше, а спустя минуту-две поезд остановился, проводница выпустила Марата на перрон.
У здания станции его ждала старая обшарпанная «четверка» с гнилым днищем. Впрочем, на большее Марат и не рассчитывал. За рулем сидел незнакомый таджик с пасмурным лицом.
— Брат, за стольник в Москву не отвезешь?
— С ума сошел? — притворно возмутился водитель.
— А за сто пятьдесят?
— За сто пятьдесят поехали.
До Москвы двести километров, и только полный кретин мог предложить за такое расстояние сто пятьдесят рублей. Но это был своего рода пароль.
Марат сел в машину, закрыл за собой дверь.
— Ты чего так хлопаешь? — пристально посмотрел на него таджик. — Не в тракторе!
— Боишься, что развалится?
— Зачем так говоришь? Машина — зверь!
Таджик не просто смотрел на Марата, он вглядывался в него.
— Чего зенки пялишь? Влюбился?
— Ты еще поговори!
Водитель завел машину, включил первую скорость. Но, прежде чем отпустить педаль сцепления, еще раз посмотрел на Марата.
— Ну ты чё, не понял?
Его вояж был всего лишь проверкой на вшивость. Но, как бы то ни было, он справился с заданием. И мысль об этом придавала Марату уверенность… Еще совсем недавно он пресмыкался перед таджиками, а сейчас уже понукал этого глазастого барана. Надо будет, и вывеску ему начистит…
«Машина-зверь» скакала по дорогам резво, но все же два раза ломалась, прежде чем доставить Марата до места назначения. Он не на шутку перепугался, думая, что пакеты растают в желудке.
Но все обошлось. Таджик Фархан привез его в подмосковный поселок, привел в новый теплый дом, внутреннюю отделку которого заканчивали его земляки. Там его и ждал Айбат. Он и помог Марату вытащить из желудка контейнеры, после чего вместе с Фарханом скрылся в своей комнате.
Марат пил чай и жадно курил, ожидая, когда ему принесут награду. Он столько мучился, превозмогая себя. Даже ломку смог унять. Но сейчас его колотило так, что горячий чай из чашки в его руке выплескивался на колени.
Айбат вышел с обнадеживающей улыбкой на губах. И Фархан рядом с ним, кулак зачем-то потирает.
— Молодец, Марат, все до грамма привез!
— Я же серьезный человек, — заискивающе улыбнулся Марат.
Он сам чувствовал, что на глазах превращается в безвольную тряпку.
— Это мне нравится, — еще шире улыбнулся Айбат.
— Мне тоже.
— Все пятьдесят граммов привез.
— Ну, ты же сказал, что в долгу не останешься… Ты обещал.
— А где еще пятьдесят килограммов? — все так же с улыбкой спросил Айбат.
Марату показалось, что он ослышался.
— Пятьдесят килограммов?! Я сам столько не вешу…
— Весишь. А если гири к ногам привязать, еще больше будешь весить…
Айбат ударил внезапно и мощно — кулаком в солнечное сплетение. На какие-то секунды Марат потерял сознание от боли. Очнулся на полу.
— Говорят, у тебя память отшибло? — нависая над ним, зловеще оскалился Айбат.
— Так это когда было! — через силу выдавил Марат.
Боль скручивала его в бараний рог, от нехватки воздуха тошнило.
— Что было?.. Фархан тебя узнал. Ты с Хаджой договаривался. У тебя с ним стрелка была…
— Какой Хаджа? Не знаю никакого Хаджи!
— Фархан! Объясни ему, кто такой Хаджа!
В красноречии Фархан упражняться не стал. Молча ударил Марата ногой в голову.
Очнулся Марат в холодном подвальном отсеке, мокрый с головы до ног. Рядом стоял Фархан с ведром. Судя по всему, это он привел его в чувство — с помощью ледяной воды.
— Что с Хаджой сделали, суки? — злобно спросил он.
— Не знаю такого, — мотнул головой Марат.
И тут же нога в тяжелом ботинке состыковалась с его носом. Потолок сначала закружился перед глазами, затем вдруг стал падать на него… Так же падала на него земля… Да, его закапывали в землю, он вспомнил это… И кто такой Хаджа, он тоже, кажется, знает.
— Скажу! Все скажу!!! — во весь голос закричал Марат.
— То-то же!
В знак поощрения Фархан несильно ударил его ногой по ребрам. Легкий дружеский тычок… Как бы перелома не было.
Фархан позвал Айрата и, пока тот спускался, помог Марату сесть, спиной оперев его о стену.
— Ну что, вспомнил? — хищно усмехнулся Айрат.
— Да… Как с Хаджой договаривался, не помню. А саму сделку помню. Да, там полцентнера героина было, «три семерки», все дела. Мы деньги привезли, два «лимона». А потом вдруг менты, руки в гору, Гитлер капут…
— Про ментов мы знаем. Только Хажда пропал, и все, кто с ним, тоже…
— Тебе объяснить, в чем здесь фишка?
— Давай, попробуй.
— Баян давай, сыграю…
— Хорошо, будет тебе баян.
Айрат вышел из отсека, минут через двадцать вернулся, принес заправленный шприц. От нетерпения у Марата конвульсивно задергалась нога — так сильно хотелось уколоться. Ремнем перетянул руку повыше локтя, наработал вену, воткнул иглу…
Доза оказалось убойной. Марата торкнуло капитально.
— Чудь заморская, — балдежно пробормотал он, закрывая глаза.
Хотелось просто лежать и качаться на высоких и плавных волнах. Но Фархан ударил его ногой в бок.
— Ты давай не улетай. — Айрат нагнулся и влепил ему пощечину.
Марат блаженно улыбнулся.
— Ты знаешь, я бы мог соврать… Мог бы соврать, говорю… Сказал бы, что это были настоящие менты… А что, менты тоже жрать хотят. А тут целых два зеленых лимона. И товара на три пуда… Зачем в казну отдавать, а? Всех в могилу, а добычу распилить… Они нас на карьер привезли… Мы могилу вырыли… Сначала Хаджу с его пацанами… Потом нас… Он меня на колени поставил, ствол к затылку. Я дернулся, он выстрелил… Дальше ничего не помню… Могила не очень глубокая была, а трупов много, я на самом верху был. Песок там. Может, потому и выбрался…
— Что-то я тебя не пойму, Марат, — обеспокоенно посмотрел на парня Айрат. — Врешь ты или нет? Было то, что ты говоришь, или не было?
— Все было… И могилу рыли, и стреляли… Только менты липовые… Не было никаких ментов… Это все Хоттабыч, падла…
Нирвана в душе стремительно заполнялась злостью.
— Ненавижу, тварь!.. Пацанов моих положил… А меня в расход! Что я этому козлу сделал!.. Ну, на иглу сел! Так это мое личное дело!.. Ну, Костик на киче раскололся. Я-то здесь при чем?..
Айрат снова отхлестал его ладонями по щекам.
— Успокойся, слышишь!.. Кто такой Хоттабыч?
— Хоттабыч?! Ты таджик — и не знаешь, кто такой Хоттабыч?! — глупо хихикнул Марат. — Он же у вас. в Средней Азии живет. Джинн такой, из кувшина… Потер горлышко, да, бац, а оттуда дым валом. Ну и Хоттабыч, на… «Слушаю и повинуюсь!» Дай косячком затянуться, Хоттабыча покажу!
Айрат дал. Ногой в зубы.
— За что? — жалко заскулил Марат.
— Кто такой Хоттабыч, спрашиваю! — тряхнул его за грудки таджик.
— Босс мой! Моя бригада на него замыкалась… Мы по мелочи работали, а тут заказ крупный. Я думал, Хоттабыч поднять нас хочет, а он, падла, опустил. В землю… Мразь!
— Как его найти?
— Гонишь? Он шифруется знаешь как. Нас менты вяжут, а он сухой. Хитро придумал, да?
— Я спрашиваю: как его найти?
— Ты чё, нерусский? Говорю же, не знаю!.. Телефон у меня был, он сам звонил, когда надо…
— Где телефон?
— Да я откуда знаю?! Да ты хрен его через телефон вычислишь! Он телефоны каждый месяц меняет, шифруется…
— Где живет?
— Вот ты меня достал! В кувшине живет!.. Не знаю, не был у него никогда… На машине подъезжал, да…
— Какая машина?
— Да я что, помню? Каша в голове… «Форд», кажется, этот, «Фокус»… Фокусник…
— Номер какой?
— Какой, какой! Государственный!.. Я тебе что, Плешнер?.. Не знаю, не помню… А если б и помнил, он сейчас, сто пудов, на «мерсе» рассекает!.. Я здесь, в дерьме, а он, падла, в шоколаде!.. Увижу, убью!
— А вспомнишь, если увидишь?
— Да его рожа у меня перед глазами! Лыбится, гнида! Думает, что не достану!
