Анжела Марсонс - Злые игры
– И ты хочешь сказать, что на тебя никакого впечатления не произвели ее внешние данные и заигрывания?
– Совсем никакого, – в одной руке Брайант держал сэндвич, а в другой ручку. – Она, без сомнения, очень привлекательная женщина, хотя на мой вкус несколько худовата, но я тут недавно слыхал, что закон вовсе не запрещает быть красивой. То есть я хочу сказать, что видно, что она знает свое дело. Все эти дипломы на стене не были сделаны в «Фотошопе»…
– А я и не говорю, что она мошенница.
– Тогда что ты пытаешься мне сказать, шеф? – Сержант бросил ручку на стол. – Доктор сказала нам все, что мы хотели от нее услышать. Мы знаем, что Руфь Уиллис не сошла с ума, и теперь КСУП должна нам по гроб жизни. Дело можно хоть под микроскопом рассматривать. Стопроцентный обвинительный приговор – я не вижу никаких проблем!
Стоун задумчиво потерла подбородок. Все, что сказал Брайант, было абсолютно верно, но ее шестое чувство никак не хотело успокаиваться.
– И кстати, что это ты пыталась выяснить, когда мы уходили? – спросил сержант.
– Да так, пыталась кое-что проверить.
– Она же только врач, а не Господь Бог. Откуда она могла знать, что Руфь собирается сделать?
Ким заметила, что эмоциональное состояние Брайанта сказалось на его внешнем виде – пиджак был отброшен в сторону, узел галстука ослаблен и верхняя пуговица сорочки расстегнута.
– Она психиатр. Она специализируется на деятельности человеческой психики, – не сдавалась Стоун. – Тебе не кажется, что она просто обязана была об этом знать?
Сержант покончил с сэндвичем и вытер рот.
– Нет, не кажется. Нам было приказано собрать информацию для обвинения. Ты была уверена, что это преднамеренное убийство, и все, что мы узнали, подтверждает твою правоту. И тем не менее ты во всем продолжаешь видеть какие-то загадки, а если кто-то пытается нам помочь, то ты ищешь в этом какие-то скрытые мотивы! Шеф, мир не так плох, и не состоит сплошь из корыстных людей, – Брайант тяжело выдохнул. – И заканчивая на этой ноте, я отправляюсь в буфет, купить нам что-нибудь попить.
К тому моменту, как он вернется, эта стычка уже забудется. Как и всегда.
А пока, на всякий случай, Ким села за компьютер. Она ввела в поисковик полное имя доктора, и на экране появилось двенадцать сайтов. Стоун начала читать с самого первого.
Через десять минут она уже познакомилась с сайтом частной практики Александры Торн, прочитала об опубликованных ею работах, узнала о ее благотворительной деятельности и была перенаправлена на пару сайтов, на которых Алекс предлагала консультации по Интернету.
Когда Брайант появился с кофе, Ким поняла, что он прав. Ее изыскания ничего ей не дали. Так что пора их оставить.
На какое-то время.
Глава 24
Ким слезла с мотоцикла и постаралась забыть о словах Вуди, которые все еще звучали у нее в голове: «Стоун, ни при каких обстоятельствах вы не должны приближаться к девочкам Данн и разговаривать с ними!» Хотя, если память ее не обманывала, то она никогда не давала на это своего официального согласия. То есть своего недвусмысленного согласия. Поэтому с точки зрения общечеловеческой логики никакой договоренности на этот счет не существовало.
Она даже Брайанту не сказала, куда едет. На сегодня они с ним уже исчерпали лимит стычек.
Фордхэм-хаус был новым зданием, построенным на западном краю парка Виктория в Типтоне. Впервые эта местность появилась в «Книге Судного Дня»[37] под названием «Тибинтон», а во время индустриальной революции это была наиболее промышленно развитая часть Черной Страны. Когда-то ее называли «Венецией Центральных Графств» из-за обилия каналов. Но, как и во многих других городах Черной Страны, многие производства закрылись в 80-е годы XX века, и на их месте были построены жилые дома и другие здания.
Вход в Фордхэм-хаус представлял собой обширный подъезд из стекла и кирпича, с названием здания, написанным строгими золотыми буквами. Ким знала, что здесь находится промежуточная база, на которой содержались жертвы сексуального насилия. Дети находились здесь в ожидании решения об их будущем, и время, которое они здесь проводили, варьировалось от нескольких дней до нескольких месяцев. За это время социальная служба должна была решить, возвращать ли девочек Данн матери или нет.
Когда Ким вошла внутрь, она была поражена разницей между этим учреждением и другими, с которыми ей приходилось сталкиваться. Лучи солнца через стеклянные стены заливали холл ярким светом.
Всю доску объявлений занимали детские рисунки. Их было так много, что они расположились не только на доске, но и далее по всей стене.
За стеклянными перегородками, доходившими до уровня груди Стоун, прямо за рецепцией, находился офис. Там женщина искала что-то в нижнем ящике шкафа для бумаг.
Ким нажала кнопку вызова, которая выглядела как нос на нарисованной улыбающейся физиономии.
От неожиданности женщина отпрыгнула от шкафа и повернулась в сторону инспектора. Стоун через стекло показала ей свой полицейский знак.
Женщине было чуть за тридцать. Наверное, сегодня она пришла на работу с аккуратной прической, но день, похоже, выдался не из легких. Ее стройную фигуру обтягивали голубые джинсы и зеленая майка с рукавами; на плечи был накинут кардиган, который постоянно спадал с левого плеча.
Проверив документы Ким, женщина вышла из офиса. После нескольких хлопков разных дверей она оказалась перед инспектором.
– Чем я могу вам помочь?
– Детектив-инспектор Ким Стоун. Я хотела бы поговорить с девочками Данн.
– Меня зовут Элейн, и, боюсь, это невозможно.
Ее голос прозвучал спокойно, но твердо.
Ким пришлось вспомнить, что рядом с ней нет Брайанта с его неистощимым запасом приятных манер. Она попыталась представить себе, как бы он поступил в подобной ситуации.
– Я понимаю, что такая просьба может показаться необычной, но мне действительно необходимо задать им несколько коротких вопросов. Пожалуйста.
– Прошу прощения, но я не могу… – покачала головой Элейн.
– А есть здесь кто-то, с кем я могла бы переговорить? – спросила Стоун, обрывая ее на полуслове. Черт побери, она ведь искренне старалась!
Элейн перевела взгляд на офис, в котором сейчас сидел мужчина, подняла два пальца и поднесла ко рту, как будто курила сигарету. Мужчина кивнул ей.
– Пойдемте со мной, – пригласила Элейн инспектора, направляясь к выходу.
Ким шла за ней до тех пор, пока они не завернули за угол и не скрылись из виду. Тут Элейн достала из кармана кардигана пачку сигарет и зажигалку. Затем вытащила из пачки сигарету и прикурила ее.
Стоун оперлась спиной о стену.
– Послушайте, я знаю, что это абсолютно против правил, но в деле появились новые обстоятельства. Я должна поговорить с ними. Скорее даже с одной из них.
– Они обе очень уязвимы. У вас нет специальной подготовки…
– Послушайте, Элейн, прошу вас, помогите мне. Не заставляйте меня проходить через все круги ада, с тем чтобы в самом конце услышать отрицательный ответ какого-нибудь сопливого чинуши-психолога.
– Никаких кругов ада не понадобится, – улыбнулась женщина. – Я именно та сопливая чинуша-психолог, и я говорю вам прямо здесь и сейчас, что вы не можете поговорить с ними.
Черт, подумала Ким, это называется влипнуть по полной.
И она решила использовать единственную доступную ей тактику. Все честно рассказать.
– Ну хорошо, тогда слушайте. У меня есть основания полагать, что Леонард Данн был не один. Мне кажется, что в комнате во время съемок, по крайней мере одного фильма, находился кто-то еще.
– О-о-о… черт, – женщина закрыла глаза.
– Я хочу прижать их, Элейн. Я хочу достать того, кто за всем этим наблюдал или, в худшем случае, участвовал в этом, кем бы он ни был!
Психолог глубоко затянулась сигаретным дымом.
– Пока ни одна из девочек не сообщает нам информацию добровольно. Я получаю от них только «да» или «нет», да и то должна тщательно обдумывать вопросы, чтобы получить хотя бы такую реакцию.
Да, Ким это нисколько не удивило. Развратители обычно находят самое слабое место у своей жертвы и используют его для того, чтобы обеспечить абсолютное молчание. И физическое исчезновение развратника отнюдь не убирает этот страх. Его угрозы обычно остаются действенными на очень долгое время.
Ответы «да» и «нет» – это в данной ситуации было не так уж и плохо. В головах юных и наивных жертв такие ответы были возможностью избежать опасности, которая связана с правдой.
– Так я могу с ними поговорить?
Элейн сделала последнюю затяжку и решительно покачала головой.
– Если только за то время, пока я курила, вы не прошли четырехгодичный курс обучения, то ответ отрицательный.
– Боже, вы что, не слышали…
– Я хорошо слышала все, что вы сказали, и я так же, как и вы, хочу, чтобы все, кто приложил к этому руку, были арестованы.
