Валерий Карышев - Криминальная история России. 1995 – 2001. Курганские. Ореховские. Паша Цируль
– Каким же образом?
– Один якобы случайно под машину попал, а другой пьяный выпал с балкона. Все это случилось в один день.
– Может, это была естественная смерть?
– Конечно, учитывая то, что тот, который упал с балкона, вообще спиртного в рот не брал! А от него разило. Знаете, у КГБ был прием такой, мне рассказывали. Сначала человека из окна выбрасывают, а потом в рот водку вливают. Или до этого…
– И что?
– Короче, как-то все само получилось. Я посчитал, что теперь очередь за мной.
– А почему ты так подумал?
– Я же свидетель, я искал эти деньги, я знаю. У меня же была кассета, помните, я говорил вам, с подслушанным разговором Ястреба со спецслужбами. Поэтому и решил, что настал мой черед. Вызвал я быстро Люську, она меня и вывезла. Сначала прятались в Крыму, в Ялте, а потом выехали в Болгарию, через Болгарию в Турцию, потом в Грецию. В Греции удалось получить гражданство. И вот наконец приехал сюда, в Швейцарию.
– И что, нашел? – спросил я.
– А я никого искать и не стал.
– Как же? Ты же говоришь, у тебя было огромное желание найти людей Ястреба?
– Знаете, за то время, что я был вместе с Люськой, я многое понял. Та жизнь, которой мы жили, была неверная, неправильная.
– Как неправильная? Ты же сам говорил, что ты вошел в вагон, из которого невозможно выпрыгнуть обратно?
– Да, говорил. Мы действительно жили странной жизнью. Мы зарабатывали деньги кровью. Наш бизнес был – кровь, кровь людей. Мы убивали, в нас стреляли, мы хоронили. Смотрите, сколько людей погибло! Погиб наш старший Костя, затем Макар, Антон, много других ребят. В итоге я пришел к выводу, что лучше мне самому спрыгнуть с поезда, пока поезд не пошел под откос… Так что живу спокойной, нормальной жизнью законопослушного швеца.
– Швеца? – переспросил я.
– Ну, швейцарца. Просто я сокращенно себя так называю.
– А Люська?
– Люська со мной. Правда, сейчас отдыхает в Италии, поехала погреться на теплом солнышке.
Мы помолчали. Через некоторое время я заговорил:
– Да, судьба по-разному складывается. Вот ты, казалось бы, жил по ту сторону закона. Сейчас ты в благополучной тихой стране. А человек, который тебя ловил и который боролся, сейчас, как ни странно, за колючей проволокой, в строгом режиме.
Глеб удивленно посмотрел на меня.
– Вы кого имеете в виду?
– Андрея. – И я рассказал про письмо Андрея, которое я получил недавно из мест, где он отбывает наказание. В конце я сказал, что Андрей интересовался адресом или телефоном Глеба.
– Мне сообщать ему? – я сделал паузу.
Глеб, немного помолчав, отрицательно покачал головой:
– Нет, это тоже память о прошлом. Я сказал, что завязал и не хочу возвращаться к прошлой жизни.
Я пожал плечами:
– Ну что ж, тебе решать!
Бросив взгляд на тарелку с красивыми швейцарскими пирожными, я представил алюминиевую миску, наполненную сечкой, тюремной баландой, о которой писал Андрей.
Неожиданно Глеб произнес:
– Парня жалко. Правильным ментом был.
– А что в отношении общака Паши Цируля? Значит, ты больше его не ищешь?
– Да бог с ним, с общаком! Я слышал, после этого погибло несколько человек из ближнего окружения Цируля, – сказал Глеб. – Погибло несколько авторитетов и со стороны Япончика, хотя я с большим трудом верил в ту версию, которую Паша пробивал в малявах, будто все это козни Япончика.
– Я тоже в это не верю. Просто у них, в их мире, время от времени бывают такие «косяки» друг на друга.
Мы как-то автоматически вернулись к криминальной теме.
Проговорили с ним еще с полчаса. Я взглянул на часы и собрался уходить. Опять наступило молчание. Интересно, оставит он мне свой телефон или адрес? Но Глеб по каким-то причинам решил не делать этого.
– Ну что ж, пожалуй, пойду, – я протянул руку на прощание.
Глеб тепло пожал ее и сказал, что очень рад был меня встретить, произнес еще какие-то вежливые слова. Неожиданно, перед самым уходом, он попросил:
– Дайте мне адрес Андрея!
Теперь я остановился в замешательстве.
– Честно говоря, номер колонии на память не помню… В Москве у меня есть его адрес, а с собой нет.
– А где он сейчас срок отбывает?
– В Саратовской губернии, – сказал я. – В «красной зоне».
– А, ясно, в ментовской зоне, – кивнул Глеб. – Ладно, я как-нибудь через ГУИН постараюсь узнать, где он. Черкану ему пару строк…
Москва – Женева, 1999 год
