Юрий Комарницкий - Нина «Золотоножка»
— Ничего странного. Я работаю в Виннице всего два месяца. Приехала из Киева.
— А теперь о самом неприятном, — сказал Артем. — Кто эти ребята из “Форда”?
В глазах Галины промелькнул страх. Она неожиданно оглянулась.
— Пойдем отсюда, Артем, эти люди скоро будут здесь. Мою квартиру они караулят, придется снять номер в гостинице.
— Это не проблема. Гостиница облпрофсоюза, в которой, кстати, располагается редакция газеты “RIA”, самая дешевая в городе. Отсюда не более десяти минут.
Она сняла одноместный номер. Всю дорогу до гостиницы девушка молчала. Чувствовалось, что в “Форде” были не просто хулиганы.
Отличающие журналиста черты взяли верх. Артем нарушил молчание специфическим вопросом:
— Кто эти люди, Галина?.. Возможно, я вам смогу помочь.
Она внимательно на него посмотрела.
— Вам действительно можно верить?
— Во всяком случае, я еще никого не подводил.
— Обыкновенная мафия. Пасут меня уже два года. Выбивают сведения о стоимости картин, признанных лучшими на той или иной выставке. Требуют сведения о художниках и не только…
По щеке скользнула слеза. Артему стало по-человечески жалко девушку.
— Перестаньте плакать. Необходимо заявить в милицию.
— Заявляла. Расплатилась выбитым зубом и двумя фингалами.
— Здесь, в Виннице?
— Нет, в Киеве. Поэтому и переехала сюда. Думала оставят в покое. Не оставили. Требуют сведения о картинах, признанных лучшими на выставке стран СНГ в прошлом месяце. Они прослышали, что одна из картин, кстати вашего земляка, была оценена зарубежными экспертами в огромную сумму.
— В какую? — полюбопытствовал Артем. — Времена Гогена и Рембрандта канули в лету.
— Не говорите глупостей, Артем, — девушка нервно передернула плечами. — В мире сейчас множество художников, полотна которых оценивают в десятки миллионов. Тот же ваш бывший земляк….
Артем умышленно сказал глупость. Хотелось втянуть поглубже девушку в разговор.
— Ну и кто же из моих земляков пишет картины стоимостью в миллионы? Я что-то о таких не слышал.
— Могу поведать. Художник из Жмеринки Франц Бялковский. Его картина “Украинские Афины” на выставке в Киеве была оценена только одним немецким коллекционером и миллиардером Эриком Кляйном в 200 тысяч долларов. Заверяю, эта сумма не потолок. Художник все предложения о продаже полотна отклонил.
— По какой причине?
Галина развела руками.
— Творческих людей трудно понять. Но, думаю, это временное нежелание мастера расстаться с любимой вещью. Обычно это проходит с появлением нового. У художника, в частности, с появлением нового полотна.
В третий раз за сегодняшний день нервы журналиста сжались в пружину, затем, встряхнув организм, впились в мозг.
— Как вы сказали, Галина, Франц Бялковский? Вы не ошиблись?
— Господи, Артем, я вчера приехала из Киева. В моих кругах только и разговаривают, что об этом полотне. Говорят, оно заряжает совершенно ощутимо человеческий организм положительными эмоциями. Многие посетители галереи лишились хронических недугов. Говорят, на выставке присутствовал миллионер итальянец Гай Антонели. Ону глубоко убежден, что благодаря созерцанию этого полотна полностью излечился от хронических мигреней. Француз Поль Жермен заявил, что у него исчезли приступы панкреатита. Такое наблюдается только с полотнами Ван- Гога. Думаю, цена полотна “Украинские Афины” вскоре составит десятки миллионов.
— А знаете, Галина, я знаком с этим человеком, — немного торжественным голосом произнес Фляжников. — Недавно я присутствовал на заседании членов благотворительного Фонда помощи ВИЧ-инфицированным и онкологическим больным гражданам. На повестке дня стоял вопрос о приеме Бялковского Франца Андреевича в члены благотворительного Фонда.
ПОДЗЕМЕЛЬЕ РОТШИЛЬДА
“Зверь массажа” полюбился не только Войтовичу и Феликсу. Добрая половина кремлевской знати пользовалась услугами маленького человечка — обладателя волчьих глаз и необъяснимого преступного обаяния.
Шли годы. Обслуживающий персонал Кремля менялся словно ландшафт перед глазами солдата армии Александра Македонского. Киномеханики и парикмахеры, дворники и повара по хитрому замыслу вождей, во избежание раскрытия тайн, уходили в небытие.
Но бывший курганский приказчик Павел Космаков избежал участи быть расстрелянным в подвалах НКВД. Мало того, оставаясь массажистом и парикмахером уже только троих из элиты, получил пост хранителя запасников Оружейной палаты и Третьяковской галереи.
Мечта сбежать в Китай и открыть свое дело в Харбине ушла вместе с годами. Жизнь была легкой, а то, что проходило через его руки, не могло присниться даже индийскому радже. Золотые изделия Древней Руси, усыпанные бриллиантами и изумрудами, тяжелые блюда червонного золота, утыканные пылающими рубинами гуще, чем южное небо звездами, “яйца” Фаберже, десятки картин Рафаэля, Рембрандта, Тициана, Гогена, Пикассо — все это и тысячи других произведений искусства, стоящие миллиарды, проходили через руки Космакова.
Один раз в год Павлуша Космаков и его молодая жена Руфина Иосифовна посещали родные города — Курган и Кустанай. Бывшие знакомые бывшего приказчика в Кургане покоились на кладбище. Отдав дань молодости и безвинно убиенным им людям, он отправлялся в город Кустанай.
Здесь хорошо помнили Войтовича, а его посланник имел власть, граничащую с самим Аллахом.
Руфина Иосифовна отъезжала на пикник в чудесный сосновый лес возле станции Семиозерка, а Павел Космаков один, на черной “Эмке” отправлялся к “брату” в поселок Джетыгара.
Земля вокруг ствола старой шахты заметно осела. Деревянный сруб совершенно сгнил. Теперь, чтоб спуститься в шахту, приходилось брать канатную лестницу огромной длины. Один конец Космаков прикреплял к штанге железной лебедки, сохранившейся со времен англичан, другой — сбрасывал в черный провал.
Глубокой ночью с рюкзаком за спиной маленький человечек спускался в отпугивающий зев шахты.
Теперь подземелье второго горизонта напоминало сказочную пещеру графа Монте Кристо. В маленьких сундучках вдоль стены сверкали груды драгоценных камней, украденных в кремлевских хранилищах. Десятки картин, античные скульптуры странно и зловеще смотрелись в мраке подземелья.
До рассвета у него как всегда оставалось два часа. За это время маленький человек пытался физически ощутить свое богатство. Тысячи золотых монет, издавая жалобный звон, просачивались через его пальцы. Словно шах соски наложниц он ощупывал драгоценные камни, оставляя на пальцах и ладонях бороздки от острых граней.
Картины он не любил, но, зная их ценность, смотрел на них с уважением. Скульптуры античных мастеров, также стоящие миллионы, вызывали у него удивление своей хрупкостью, несоответствующей, по его мнению, с огромной ценой.
Система, по которой наиболее дорогие произведения искусства оставались непроданными, срабатывала безотказно. Когда сумма достигала предела, на аукционе появлялся работник аппарата внутренних дел и объявлял, что та или иная вещь по государственным соображениям продаже не подлежит.
К тому времени связи кремлевского “кладовщика” были неограниченны. Расплачиваться приходилось щедро, но золота из заброшенной шахты хватало. Бизнес Павла Космакова процветал.
И все же бывали моменты, когда кремлевского Гобсека охватывал панический страх. Как правило, такое ощущение он испытывал после бесед с плотным человечком, обладателем круглых очков. Казалось, змеиные глаза видят все. В такие моменты Павел Космаков врывался в кабинет старого друга:
— Пора завязывать, Ян!.. Толстый хорек что-то подозревает. Ты уедешь за границу, а меня он в Бутырках подвесит за яйца и снимет шкуру.
Человек без нервов Ян Войтович был несокрушим:
— Брось гнать пургу, Павел. Он сам боится. Не сегодня-завтра генералы его пустят в расход.
Слова Войтовича успокаивали расшатанные нервы. Для полного расслабления Космаков выпивал стакан Греми[12], закусывая сушеной дыней.
— Убери Гриневича. После последнего аукциона он затребовал сумму, которая больше твоей доли.
Наполовину латыш, Ян Войтович обладал дикой скупостью. Желваки под пергаментной кожей вздулись.
— Сколько?!. Сколько запросила эта мразь?!
— Двадцать тысяч золотом.
— Ладно, сделаем по-старому принципу. Отправлю его в командировку, с которой он не вернется.
— А как быть с каталогом оставленных вещей за последние пять лет? Пожар уже не пройдет.
Войтович поморщил лоб. Но в гениальности этого человека Космаков не сомневался.
— Отправим якобы на экспертизу в Ленинград. По дороге устроим налет. Кстати, Павлуха, по каким ценам ты сплавляешь это барахло? — улыбнулся мертвой улыбка садиста. — Может, увеличим мою долю?
