Наталья Павлова - Золото Афродиты
Приехав в отделение, увидел возле кабинета женщину.
— Вы ко мне? — обратился к ней.
— Мне к следователю Рогожину.
— Проходите, — он открыл дверь и пропустил женщину. — Садитесь.
— Моя фамилия Малышева, — представилась гражданка. — В августе месяце у меня ограбили квартиру, я подавала заявление в милицию, дело вел следователь Татаринов, а сейчас сказали, что оно находится у вас. Я пришла узнать, скоро ли вы найдёте преступников и отдадите их под суд, и когда ко мне вернутся вещи?
Рогожин вспомнил: действительно Князев дал ему в придачу к делу Кольцова еще два уголовных дела, одно об изнасиловании, а другое он ещё не открывал, до него просто не дошли руки.
— Вы знаете, — сказал он, — следователь Татаринов совсем недавно уволился из милиции, поэтому он не довёл ваше дело до конца. Мне его поручили вести совсем недавно, вот я в нём разбираюсь.
— Я буду жаловаться, — не скрывая недовольства, произнесла посетительница. — Вы на службе у народа, должны раскрывать преступления и передавать преступников судам. Меня ограбили: вынесли все подчистую, бытовую технику, посуду, весь гардероб. Скоро зима, в доме не осталось тёплых вещей, покупать одежду не на что. Я к Татаринову ходила целый месяц, ему тоже было всё время некогда. Он элементарного не сделал: ни соседей не опросил, ни отпечатков пальцев не снял в квартире, не вызвал на допрос тех, кого я подозревала. Неужели у вас нет никаких обязательств и сроков по раскрытию преступлений? Те люди, которых подозревала, давно скрылись, где их искать — неизвестно, а вы здесь сидите и непонятно за что деньги получаете.
Рогожин молча слушал упреки. Сказать в ответ что—либо утешительное он не нашёл. Дело было заведено, но в нем, как говорится, конь не валялся. Времени много упущено, это правда. Чтобы не встречаться с потерпевшей взглядом, Рогожин углубился в список пропавших вещей.
— По радио и в газетах только и трубят: преступность удалось снизить на энное количество процентов, раскрываемость дел повысилась, а на самом деле, где это видно? — продолжала возмущаться посетительница. — Меня сразу предупредили знакомые: и не надейся, пока взятку не дашь, искать никто ничего не будет. А я принципиально взяток не даю и, видимо, останусь при своих интересах. Вы же моё дело уберете в архив, где—нибудь плюсик в отчёте поставите, вам, глядишь, премию ещё дадут или в звании повысят. Вот так вы и работаете, народная наша милиция. Преступники вас не боятся, вы с ними дружбу водите, потому что вся милиция ими куплена и они вас сильнее. А честные люди вас остерегаются и не доверяют, искать защиту в органах бесполезно. Не дай Бог к вам обращаться. Знаю, что жалобу писать пустое дело, хоть в городской, хоть в областной отдел милиции. Придёт отписка, вы же все друг друга защищаете, поэтому виноватых нет.
Женщина тяжело поднялась со стула и, не попрощавшись, вышла из кабинета. «Ну, в чем здесь моя вина? — думал после ухода Малышевой Рогожин. — Подсунул шеф пустое дело, ни одного документа по фактам расследования нет. Время упущено, где искать преступников? Они уже давно, наверное, все продали, сами скрылись, а, может, и не скрывались вовсе, ходят среди нас и ничего не боятся». Он взглянул на часы — было половина шестого вечера. «Нужно успеть застать Князева пока не ушёл». Он позвонил шефу по внутреннему телефону.
— Разрешите к вам зайти и доложить о деле Кольцова?
— Заходите.
Через минуту взволнованный Рогожин докладывал Князеву:
— Думаю, что убийство Кольцова совершил не кто иной, как Махонин.
На лице Князева никак не отразилось известие.
— Кто такой?
— Был судим, амнистирован, через некоторое время попал под следствие по подозрению в убийстве. Дело вёл я, но потом им занимались другие следователи. Я его случайно в архиве обнаружил. Махонина опознала по фотографии дворничиха. В день убийства, ранним утром, он чуть не сбил её с ног в подъезде дома Кольцова. В ювелирном магазине Махонин работал шофёром, после убийства директора спешно уволился. Никаких сомнений у меня нет в том, что Махонин причастен к убийству.
— Ты ничего не путаешь? Или дворничиха, может быть, ошиблась?
— Да нет, я ей несколько фотографий предложил, а она выбрала две — Махонина и сына Кольцова, который тоже отирался возле дома отца, хотя в нем не живёт.
— Одного опознания дворничихи недостаточно.
— Но ведь он работал в ювелирном магазине шофёром, после убийства немедленно скрылся. Соседи говорят, что давно его не видят.
— Зачем ему понадобилось убивать Кольцова?
— Кольцов располагал драгоценной коллекцией ювелирных украшений, видимо, Махонин знал о ней. Возможно, у него был план проникнуть в квартиру и похитить драгоценности. Нужно немедленно объявить его в розыск, а за квартирой Кольцовой установить постоянное наблюдение или устроить в ней засаду.
— Да, круто закручено, — произнёс Князев и постучал пальцами по столу. Лицо его приняло озабоченное выражение. — Ты говоришь, что дворничиха опознала сына Кольцова?
— Да, я вызывал его на допрос.
— Ну, и что он из себя представляет?
— Молодой парень, был судим, вышел по амнистии, наркоман, нигде не работает.
— Он мог убить отца, наверняка знал, что у него есть драгоценности, — после паузы высказал мнение Князев.
— У него алиби, он был в этот день на даче вместе с бабулькой — картошку копал, — возразил Рогожин.
— Ну и алиби! Бабульке сколько лет? — рассмеялся Князев. — Наверняка в склерозе пребывает. Его нужно немедленно арестовать и раскрутить на полную катушку. Посидит в КПЗ или в цыганской камере две—три ночки переночует, быстренько признается. Махонина объявлять в розыск не считаю нужным. С какой стати устраивать наблюдение за квартирой Кольцовой, да ещё оставлять засаду? Это слишком. Только напугаем бедную вдову. А ты, я смотрю, уставший какой—то: в отпуске когда был последний раз? — неожиданно спросил Князев.
— Два года назад.
— Да ты что, третий год без отпуска? — изумлённо воскликнул начальник. — С завтрашнего дня отправляйся в отпуск. Это приказ. На днях ребята возвращаются, им, на свежую голову, будет легче разобраться в этом деле.
«Как мне ему сказать, что я подозреваю его? Как спросить почему он освободил Махонина в том деле? Как сказать, что в частном агентстве имеются фотоснимки, где он запечатлен вместе с женой Кольцова? Но старшему по званию по уставу я не имею права предъявлять обвинения», — думал Рогожин, а вслух сказал:
— Понял, пойду в отпуск, но у меня остается несколько неоконченных дел.
— Дела всегда будут, а здоровье нужно беречь и заботиться о нём. Вы свободны, — заботливо сказал Князев и углубился в чтение бумаг.
Рогожин вышел из кабинета с решением оформить отпуск и подать немедленно в розыск Махонина. «Чем быстрее сделаю, тем будет лучше. Телевидение уже сегодня может показать его портрет в вечерних новостях, а через газеты о нём узнают завтра. А шеф и вида не подал, что фамилия Махонин ему знакома. Неужели я ошибаюсь? Но ему явно не понравились мои предложения, поэтому и отправил отдыхать».
Глава одиннадцатая
Нинель Александровна рассматривала приглашения, которые лежали на столе. Многочисленные фирмы города, телекомпании, закрытые и открытые акционерные общества, техникумы, институты — все приглашали «Афродиту» продемонстрировать новые коллекции одежды. Нинель Александровна была довольна успехами. Кто бы мог подумать, что спустя несколько лет агентство приобретет такую высокую популярность? В глубокой провинции, во время экономического спада, она нашла своё дело и преуспела в нём.
Конечно, вершин Кристиана Диора, Пьера Версаче, Сен Лорана она не достигла, но кто знает, что будет впереди? В город постоянно приезжают заморские бизнесмены, проходят выставки и показы новых моделей одежды, может быть, кого—то заинтересуют её оригинальные коллекции и девушки—модистки буду приглашены за границу? Если очень захотеть и постараться, то не исключено, что в недалеком будущем её модели будут очаровывать посетителей Парижского Дома Моды.
Нинель Александровна улыбнулась розовым мечтам. Из пачки приглашений отобрала яркую, красочную открытку с изображением аппетитного шоколадного торта и шоколадных конфет. На обратной стороне прочитала, что ОАО кондитерская фабрика «Сластена» просит агентство моды «Афродита» оказать любезность и продемонстрировать в ближайшее время коллекции одежды на сцене Дворца культуры. Понравившуюся открытку отложила в сторону. «Пожалуй, эта организация нам подойдет, — подумала она. — В ней работают женщины, и поэтому многие модели могут быть моментально распроданы или можно будет получить заказы на пошив понравившейся одежды». Созвонившись с директором фабрики, они наметили провести демонстрацию новых моделей одежды в ближайшую субботу. Из пятнадцати девушек манекенщиц осталось десять (пятерых она отправила на «сверхурочные» работы на выходные дни). Моделей много, девушкам придётся покрутиться, чтобы продемонстрировать коллекцию. «Ничего, — успокоила она себя, — не в первый раз, справятся. Нужно подумать, как одеться самой. Одежда, украшения, обувь, прическа, макияж — всё должно быть в гармонии и дополнять друг друга».
