Ричард Озборн - Основной инстинкт
— Я спрашиваю у тебя про доказательства, Карран.
У тебя есть доказательства?
Карран покачал головой:
— Нет. Нет у меня нет никаких доказательств.
— Значит, у тебя нет ничего, — подытожил Морган.
— Кроме того, что я не до такой степени сошёл с ума, чтобы сначала затеять с кем-то драку, а несколькими часами спустя пристрелить этого человека из револьвера тридцать восьмого калибра. Этого достаточно для возбуждения уголовного дела, а?
— Не совсем. Люди иногда совершают сумасшедшие поступки. И тебе это известно, Карран.
Дверь в комнату допросов распахнулась, появилась Бет Гарнер. Под глазами у неё были тёмные круги, словно ночью она не смыкала глаз, а не была разбужена плохими новостями. Она взглянула своим обеспокоенным взглядом на Ника Каррана.
— А вот как раз и эксперт по людям, совершающим сумасшедшие поступки, — констатировал Морган.
Личный психоаналитик Каррана была самым последним человеком, которого хотелось бы увидеть Салдавану.
— Если вы не возражаете, доктор Гарнер, мы бы побеседовали с вами несколько позже.
— Я бы предпочла остаться. Мне думается, я смогу чем-нибудь помочь.
— Я действительно…
Сколь это ни странно, но это был именно Толкотт, кто сдвинул дело с мёртвой точки. Действительно, много лучше представить Ника Каррана свихнувшимся коном, чем допустить появление слухов о том, что один из сотрудников департамента полиции Сан-Франциско хладнокровно убил своего собрата-офицера.
— Я думаю, что не произойдёт ничего страшного, если доктор Гарнер останется, ведь Ник Карран — её пациент.
Ник усмехнулся:
— Мне это безразлично.
Бет Гарнер кивнула и, взяв стул, уселась, встревоженная и возбуждённая.
— Где ты был вчера вечером? — задал вопрос Морган.
— Дома, — ответил Ник. — Я смотрел телевизор.
— Всю ночь напролёт?
— Ага.
— А что именно ты смотрел?
— Не знаю. Какое-то дерьмо. — Он с трудом вспомнил, что телевизор у него действительно работал, но никак не мог вызвать в памяти, что за программы были на экране.
— Ты пил? — спросил Салливан.
Глаза Каррана устремились на Бет.
— Да, я выпивал.
Салливан нахмурился:
— А мне-то казалось, что ты давненько не выпивал.
— Да, я не пил достаточно долгое время. Несколько месяцев я не брал в рот ни капли. Но теперь, приходя домой, я делаю несколько глотков. И вполне удерживаю себя в рамках. Я не пью, когда не хочу этого делать. Я не пью во время работы, как любой честный полицейский.
— Но ты пил?
— Я только что ответил, что да.
— Как много?
— Несколько глотков. Как и сказал.
— Когда ты снова начал выпивать? Ты ведь воздерживался от выпивки так долго.
— Я занялся этим несколько дней назад. Я прекратил пить, потому что мне этого хотелось. Потом снова начал, потому что вновь захотел. У вас что, какие-нибудь проблемы с этим, а, лейтенант?
— Нет никаких проблем. Просто ты столько времени не насыщал себя и вдруг снова пристрастился и тут же сделал нечто дикое. Вот и всё.
В разговор встряла Бет Гарнер:
— Я видела детектива Каррана у него дома в районе десяти часов вечера. Он был трезвым и вполне нормальным. — Она говорила это своим лучшим, обособленным от клиники, голосом.
Салливан подозрительно разглядывал её:
— А что это вы, интересно, делали в квартире детектива Каррана прошлым вечеров в десять часов? Если вы, конечно, захотите отвечать. Так что?
Бет раздумывала перед ответом всего долю секунды:
— Я, будучи там, выполняла свои обязанности психотерапевта департамента. Узнав о ссоре Каррана с лейтенантом Нилсеном, я посчитала, что детективу может понадобиться моя профессиональная помощь.
— Посреди ночи? — издевательски спросил Морган.
— Лейтенант, это происходило не посреди ночи. Я уже сказала вам, что было около десяти вечера. И что бы вы там ни подумали, смею напомнить, что по долгу службы мой рабочий день имеет продолжительность двадцать четыре часа.
— Очень выразительно, — усмехнулся Морган. — Очень преданно. И очень… удобно.
— А в каком виде предстал перед вами детектив Карран? Ответьте, доктор, — попросил Салливан.
— Как я уже сказала, он выглядел вполне нормально и был трезв. Он высказал сожаление по поводу инцидента с лейтенантом Нилсеном и уж никак не был враждебен по отношению к нему.
— Как долго вы пробыли там?
Она твёрдым взглядом посмотрела на Ника, поймав его глаза.
— Я пробыла у него около пятнадцати минут. Увидев, что моя помощь детективу не требуется, я ушла.
Ник отвернулся, полез за сигаретой, поджёг её и жадно запустил в свои лёгкие дым.
— В нашем здании не курят, — резко рявкнул Морган.
Уокер, Толкотт и Гас Моран прекрасно знали, что именно в ответ скажет ему Карран.
— Вы что, собираетесь обвинить меня в курении?
— Послушай Карран… — зло, наполовину приподнявшись над своим креслом, начал Морган.
Салливан оборвал его тираду:
— Я ещё раз спрашиваю тебя, Карран… на этот раз для протокола: ты его убил?!
Ник ответил, ни секунды не колеблясь:
— Нет.
— Ты в этом уверен? — настаивал Салливан.
— Хватит! Один раз я уже ответил. Сначала днём я на виду у всех врываюсь в его офис, а ночью убиваю его? Называй это, как хочешь, — идиотизмом, тупостью… Но я не до такой степени туп, не до такой степени идиот, чтобы проделать такое.
— Да, то, что ты набросился на него днём, снимает с тебя обвинения в убийстве, — согласился Морган. — Считай, что ты сорвался с крючка, это даёт тебе алиби.
— Впрочем, как и написание книги перед убийством какого-нибудь парня снимает обвинения в его убийстве, — провозгласил Уокер. Он обменялся взглядами и усмешками с Мораном и Карраном.
— Вы знаете, лейтенант, что у вас должны быть неопровержимые доказательства, — продолжил Ник.
Салливан и Морган поняли, что этой шутки им не понять, и им это не понравилось.
— Я что-то не улавливаю, — признался Салливан. — О чём, чёрт возьми, вы говорите? Какая книга?
— Забудь это, Джейк, — посоветовал Уокер. — Тебя это не касается. Эта наша общая шутка, вот и всё.
— Шутка? Подстрелен следователь Внутренней службы, чтоб его черти подрали, а твой детектив из отдела по расследованию убийств, этот мешок с дерьмом, смеет шутки шутить?! Что здесь, дьявол вас раздери, происходит? — Лицо Моргана стало кроваво-красным от гнева.
Толкотт долго не раздумывал.
— Всё это не смешно, — суровым тоном объявил он. Капитан встал со своего места. — Вы свободны, Карран.
— Он многозначительно посмотрел на Бет Гарнер. — Ты отстраняешься от службы вплоть до принятия решения относительно результатов психиатрического исследования. — Остальное ему можно было уже не говорить, любому из собравшихся стало ясно: если психиатрическая экспертиза будет признана отрицательной, Карран вылетит со службы.
Допрос тут же был закончен. Толкотт, гордо вышагивая, вышел из комнаты, следом за ним увязались Салливан и Морган, Уокер ушёл в гордом одиночестве.
Гас Моран поскрёб щетину на своей щеке:
— Что скажете Ник, док, не пойти ли нам перекусить? Хорошенькую большую тарелочку старомодной полицейской жратвы: парочка яиц, сосиски, бекон. Я угощаю.
— Спасибо, Гас, но я пас.
— А вы, док?
— Я собираюсь проводить Бет до машины, Гас.
Моран пожал плечами:
— Так, понимаю, что нет, а? Ладно, пойду-ка куплю «Хроникл» и отправлюсь набивать желудок в полном одиночестве.
Он с опущенными от усталости и свалившихся на него забот плечами, тяжело переступая ногами, вышел из комнаты.
Ник Карран, взяв Бет Гарнер за руку, также направился к дверям. Даже в помещениях главного полицейского управления такого большого города, каким является Сан-Франциско, жизнь за час до рассвета затихает. В коридорах не было ни копов, ни их подопечных преступников, их место заняли несколько сторожей и уборщицы. В залах стояла непривычная тишина, нарушаемая разве что только жужжанием агрегатов, используемых для полировки мраморных полов.
Бет бросила на Ника косой взгляд, будто была не уверена в его помыслах. Карран почувствовал её вопрос.
— Мне просто хотелось бы поблагодарить тебя. — Он говорил спокойно, его голос звучал мягко и нежно.
— Это всё, что я могла сделать для тебя, учитывая те неприятности, в которые ты попал по моей вине.
— Тебе не следовало предоставлять мне такое алиби. После того, что я сказал и сделал, ты могла бы обвинить меня в пьянстве.
— А почему мне надо было бы делать такую подлость?
Ник угрюмо улыбнулся:
— Потому что я заслужил такое к себе обращение.
— Забудь это, — она тепло улыбнулась ему. — Как тебе стало известно, что Кэтрин Трамелл видела твоё дело?
— Очень просто. Она знает обо мне всё то, о чём я рассказывал только тебе.
Бет Гарнер покачала головой, будто не доверяя кому-то:
— Она должна из себя что-то представлять. С клинической точки зрения, я имею в виду.
