Збигнев Ненацкий - Трость с секретом
– Забавно… – пробормотал Генрик.
– Забавно, – согласился Кобылинский. – А самое интересное, что за пять часов до своей гибели Бутылло снял со сберкнижки тридцать тысяч злотых. Денег этих при нем не оказалось.
Генрик снова присвистнул.
– Да, да, дорогой коллега. Пакула подозревал, что пани Бутылло просто-напросто украла эти деньги из бумажника мужа. Как выяснилось, пани Бутылло не сразу же оповестила милицию. Она успела отобрать для себя кое-какие ценные вещи. Например: несколько сот долларов, некоторые драгоценности. Потом она говорила, что ничего в квартире не пропало. Но дело обстояло несколько иначе. Украл не убийца, а она. Как вам известно, она была не женой Бутылло, а его подругой. Так что, за исключением ее личных вещей, все остальное принадлежит жене Бутылло, с которой он не жил.
– Может быть, оба убийства – дело рук жены Бутылло?
– Она лежит в Щецине, в больнице, у нее диабет. Да, еще одна вещь, – спохватился Кобылинский. – У убитого Бутылло был найден серебряный нож эпохи Возрождения. Этот нож Бутылло продал Рикерту 11 марта. В записной книжке Рикерта помечено, что тот же нож за 1500 злотых был продан Игреку. Каким чудом нож оказался в кармане убитого?
Теперь настала очередь Генрика. Он рассказал Кобылинскому все, что ему было известно о тросточке и об убийствах.
– Возможно, милиция действует так, как полагается действовать в таких случаях, – сказал он. – Пусть ищет владельца «сирены». Я не настаиваю на предположении, что моя тросточка сыграла решающую роль во всех этих событиях. Но меня злит, что они даже не пытаются найти объяснение нескольким абсолютно неясным обстоятельствам. Что искал Бутылло в доме Рикерта? Почему он, несмотря на мои попытки, так и не назвал мне имя предыдущего хозяина трости? Кого подозревала пани Бутылло? Кто такой Игрек? Кто такой Икс? Последний вопрос и второй вопрос находятся в тесной взаимосвязи. Существует какое-то лицо, допустим торговец старинными вещами, скрывающий свою фамилию; Рикерт отмечал его значком Икс.
Кобылинский сделал последнюю запись и закрыл блокнот.
– Вы не возражаете, Генрик, если я навещу сестру Рикерта и попробую выяснить, кто этот таинственный Икс? В случае удачи я немедленно дам вам знать.
– Сыщика из себя разыгрываете? Впрочем, это ваше личное дело, – усмехнулся Генрик.
Кобылинский откланялся.
4 июня, день
– Почему ты не взял с собой трость? – спросила Розанна Генрика, когда они вышли из подъезда его дома.
– С некоторых пор мое отношение к ней изменилось. Я перестал любить мою тросточку, понимаешь?
– Из-за истории с Зазой? Тебе неприятно, что твоя трость служила орудием убийства?
– И убийца избежал наказания, а в тюрьму посадили невинного человека. От этой мысли мне не по себе.
Было четыре часа дня. Собирался дождик. Небо затянули тучи. Воздух был густым и влажным.
– Розанна, – Генрик указал на большую сумку, висевшую у девушки через плечо, – пистолет у тебя с собой?
– Снова твои шуточки! – расхохоталась Розанна. – Хочешь заглянуть?
– Нет. Достаточно твоего обещания не применять его против меня, если что случится.
– Зачем ты так говоришь? Ты ведь знаешь, как я тебя люблю.
– Сегодня я в этом не уверен. В ту ночь, когда ты осталась у меня, мне казалось, что я и в самом деле тебе нравлюсь. А сегодня, просматривая газеты за последнее время, я нашел заметку, что именно в ту ночь милиция устроила облаву на группу хулиганов, портивших памятники на Старом кладбище. Наверное, ты пришла ко мне, потому что боялась попасть в милицию. Извини, что я говорю так резко, но я действительно хочу знать, почему ты тогда пришла.
– Ты мне понравился, вот и все. Неужели это так трудно попять?
– Но я не прошу твоей руки.
– Тем лучше. Получил бы отказ.
– Почему?
– Меня мороз по коже подирает при мысли, что я могла бы стать женой человека, который роется в моей сумке. Кроме того, у тебя бывают галлюцинации. В один прекрасный день ты начал бы всем рассказывать, что видел меня верхом на метле.
Генрик смолчал. Пистолет в ее сумке отнюдь не был галлюцинацией. Но ему не хотелось с ней спорить, сегодня она была чудо как мила. Юлия тоже красива, может, даже красивей Розанны. Но Юлия казалась несколько холодной. Юлия шествовала рядом с мужчиной, а Розанна подпрыгивала, как коза, трещала без умолку, то брала своего спутника под руку, то шла рука в руке, то тащила его за собой, как мальчишку. С Юлией Генрику правилось бывать в театре, где все обращали внимание на се прекрасную фигуру. С Розанной было хорошо шататься по улицам и паркам. В обществе Юлии Генрик становился серьезным, говорил округлыми фразами о серьезных вещах. С Розанной он мог шутить, препираться, болтать о пустяках, чувствовать себя молодым, неоперившимся птенцом, и уж наверняка Юлия не отправилась бы с ним на Старое кладбище искать могилу Порембской.
Кладбищенский сторож был вылитый Квазимодо. Горбатый, со странным образом вывернутыми конечностями, с глазами навыкате. Признаки жизни он выказал лишь после того, как ему сунули двадцать злотых. Он разложил на столе большой план кладбища и заглянул в алфавитный указатель.
– Восемнадцатая аллея вправо, считая от центральной.
Получив от Генрика еще десять злотых, он вызвался проводить их. Шел молча, на вопросы отвечал неохотно, словно пребывание среди могил приучило его к замкнутости.
Людей па кладбище почти не было, им встретилась только одна пожилая женщина в трауре, которая с леечкой шла за водой.
За десятой аллеей могилы становились все беднее, памятники кончились, могилы были прикрыты каменными или бетонными плитами, – потрескавшимися от старости. Наконец они свернули в восемнадцатую аллею, сплошь поросшую травой. По обеим сторонам аллеи выстроились ряды кустарника. Изредка попадались хорошо ухоженные могилы, очищенные от травы и посыпанные песком или белым гравием. Подле некоторых из них стояли скамеечки.
– Неплохо заботятся об усопших, даже о тех, кто умер давным-давно, – попытался расшевелить сторожа Генрик.
Но тот только кивнул, так и не произнеся ни слова. Они находились совсем рядом с кладбищенской стеной. За ней одиноко возвышался дом Генрика.
Внезапно сторож остановился.
– Здесь, – произнес он и указал пальцем на могилу, посыпанную свежим песком. Кто-то недавно обновлял жестяную табличку с надписью: «Анеля Порембская. Трагически погибла двадцать второго ноября 1929 года в возрасте 24 лет. Упокой, господи, ее душу!»
Сторож поклонился и двинулся обратно. Когда он отошел довольно далеко, Розанна сказала:
– Я это место хорошо знаю. Там в кустах, поближе к стене, всегда собиралась компания Лолека. И я сюда приходила, пока Лолека не забрала милиция. Временами на могилу приходит старик в черном котелке и в коротком пальто. Постоит полчасика у могилы, польет цветы из бутылки, которую всегда приносит с собой, присядет на минутку и уйдет.
– А трости у него нет?..
– Обычная бамбуковая палка. Он прихрамывает.
– Я должен увидеться с ним, Розанна, слышишь? Как увидишь сто на кладбище, немедленно дай мне знать, понятно?
– Понятно. Я знаю, что у тебя на уме. Ты небось думаешь, что это Бромберг, потому что он с тросточкой и прихрамывает. Вспомни, сколько стариков в Лодзи ходит с тросточками.
– Но не каждый приходит на могилу Порембской.
– Может быть, это ее муж Арно? Правда, он получил пожизненное. Но наверняка ему потом срок сократили. Была война, из тюрьмы его выпустили, давно уже должен быть на свободе.
– Возможно, – согласился Генрик. – Как бы там пи было, я должен с ним познакомиться. Если это Бромберг…
– Ему было тогда лет сорок, сейчас ему за шестьдесят…
– Если это Бромберг, – продолжал Генрик свою мысль, – я узнаю, что он сделал с тростью, полученной от Кохера.
Капли дождя застучали по листьям. Розанна взяла Генрика за руку и по узенькой тропинке в кустах сирени провела к пролому в стене. Теперь до дома Генрика было рукой подать.
Остаток пути они пробежали под проливным дождем.
4 июня, вечер
Вечером Генрику позвонил репортер Кобылинский.
– Я был у сестры Рикерта, – сообщил он. – Поговорил с нею, хотя это оказалось делом нелегким. Старушка очень напугана. Убийство пани Бутылло потрясло ее. Потом съездил на место преступления и навестил Гневковского. Вы знаете его, не правда ли?
– Знаю.
– Я встретил у него Скажинского. Он пришел за золоченой солонкой.
– Купил?
– Да. За три пятьсот.
– Значит, Гневковский заработал на этом чистых пятьсот злотых. У Рикерта он купил ее за три тысячи.
– Так вот, Скажинский подсказал мне совершенно новый мотив убийства Бутылло. Однажды он столкнулся с Бутылло в квартире Рикерта. Поболтали о том о сем. Бутылло рассказал Скажинскому и Рикерту, что во время войны он попал в Италию с армией Андерса. На Корсике у него был роман с одной красавицей. Кончилось тем, что Бутылло должен был скрываться от возмущенных родственников, жаждущих отомстить за поруганную честь девушки. Вы ведь знаете, сколько иностранцев приезжает сейчас в Польшу. Может быть, это была вендетта?
