Кензо Китаката - Пепел
– Думаю, придется идти в отставку.
– Имея молодую красивую жену и детей, которые едва пошли в школу? Ты о них подумал? Чем ты займешься после того, как тридцать лет был якудза? Вариантов карьеры немного.
– Это правда.
– И непохоже, что ты много накопил.
– Так о чем речь? Ты что, хочешь обеспечить мою старость?
– Не надо заглядывать так далеко. Но я хотел бы называть тебя дядей, каковым ты мне и приходишься. Без тебя я не смог бы добиться столь многого.
– Но как же я стану опекуном в твоей семье...
– Брат, мы сделаем это, и Кураучи потеряет лицо.
– Это так.
Я снова закурил. Сано задумался.
Если Сано заявит, что выделяется, то Кураучи никак не сможет воспротивиться этому. Скорее всего больше трех человек ему не дадут, но и это будет сильным ударом для Кураучи. Всем – и своим, и чужим – станет ясно, что старшая семья в глубоком кризисе.
– Пожалуйста, подумай об этом, брат... Нет, дядя. Я оставил его и вышел из-за столика. Бармен слегка поклонился мне. За двадцать лет здесь почти ничего не изменилось.
На улице остановил такси. Свою машину я отослал домой еще раньше.
– Синзуку.
Я вдруг понял, что у меня хорошее настроение. Не то чтобы меня это беспокоило. Я закурил, и шофер сделал мне замечание. Я курил, не обращая внимания на его протесты. Водитель остановил машину, прижавшись к обочине, и развернулся ко мне:
– Простите, господин, но я не курю.
– В самом деле? А я люблю покурить.
– Тогда курите где-нибудь еще, будьте добры. Заплатить можете до этого места.
– Слушай, мне жаль, но я курю, когда мне захочется, и курю там, где хочу. Я не могу прямо сейчас изменить своим привычкам. Езжай спокойно, добрый человек. Не раздражай меня.
– Я не хочу дышать ядовитым дымом. Пожалуйста, выйдите из машины.
– Предупреждаю, не заводи меня.
– Я не хочу умереть от рака легких.
– Но ты же не умрешь от него прямо сейчас? А если не оставишь меня в покое, то простишься с жизнью немедленно.
Он в раздражении щелкнул языком и включил двигатель. Ехал очень быстро, а я все не верил, что оказался так терпелив и пощадил парня. Когда я достал еще сигарету, он открыл окно до предела. Я спокойно сидел и покуривал.
Такси остановилось, парень открыл мне дверцу. Я заплатил, он дал сдачу.
– А ты везунчик! Смерть была совсем рядом, – весело сообщил я.
Он не смотрел на меня.
– Что это со мной? – бормотал я, шагая по улице. – Повезло ему. Все равно что второй раз родился.
Опять эта дурацкая привычка. Нелегко от нее избавиться.
Я толкнул дверь и вошел в бар. Осмотрелся, выглядывая Йоко.
– С возвращением, Танака-сан! – Йоко поднялась с диванчика в углу. – Вы выглядите усталым.
– Таксист не разрешал мне курить в машине.
– Да? Пусть повесит на свою машину объявление: "Для некурящих".
Йоко ухватила меня за руку и повела в свой уголок. Уже в четвертый раз я прихожу сюда. Когда был здесь недавно, мы с ней после закрытия бара прогулялись и немного выпили. Если бы я предложил пойти в отель, она скорее всего не отказалась бы, но я просто проводил ее домой.
Когда я уселся, принесли мою личную бутылку. В ней еще оставалась половина содержимого. Я заказал сыра и фруктов.
– Это дорого. Не тратьтесь на меня, – зашептала Йоко.
Такая забота встревожила меня. Еще подумает, что я рисуюсь.
Обычная девчонка, каких много. Двадцать один год. Но когда я наблюдал за ней здесь, в этом баре, то видел,
что она не дилетантка. Иногда я задумывался: на кого она похожа? Однако стоило мне увидеть ее смеющееся лицо, как все внутри замирало. Я был ослеплен, я терял голову.
Мне нечего было ей сказать; мы просто болтали. Я потягивал из бутылки, пока она не опустела, а потом опять увел Йоко с собой.
– Танака-сан, ведь вы не одиноки?
Мы шли по улице, держась за руки. Эта маленькая деталь заставила мое сердце биться сильнее.
– Я не могу лгать женщине.
– В последний раз вы даже не спросили, можете ли зайти ко мне. Вы сразу поехали домой.
– Дома меня никто не ждет.
– Я думала, это не так. Мне казалось, вы спешите домой, к жене.
– Я живу один. Если не веришь, можем заехать ко мне.
– Правда?
В принципе почти то же самое, что пригласить ее в отель. Почти, но нечто большее.
В отель или нет, но смысл ясен: я приглашаю ее. Заставь ее. Возьми ее. Вот и все. Было время, кода я проделывал это прямо в темных аллеях.
Йоко остановила такси. Она уселась в автомобиль, не называя адреса.
– Китасуна, – бросил я шоферу. В отель мне не хотелось.
Пока мы ехали, я молчал. Мы сидели сзади, наши пальцы сплелись. Время от времени я ощущал легкое пожатие пальцев Йоко. Даже Аюми, которую я знал больше десяти лет, не вела себя так.
Я увидел свой дом, подсказал шоферу, где свернуть.
– Приехали.
Машина остановилась. Я рассчитался с шофером, получил сдачу. Меня поразило, что я не выкурил ни одной сигареты, пока мы ехали сюда из Синзуку.
Мы поднялись по лестнице. Звук шагов. Не такой, как обычно. Между моими шагами вклинивался перестук высоких каблучков Йоко. Она чувствовала себя не совсем уверенно. Кажется, начала нервничать.
Я открыл дверь, и мы вошли в квартиру. Как всегда, у меня было чисто и опрятно. Холодный свет падал на мебель. Йоко внимательно оглядела помещение, словно что-то выискивая. Признаки женщины. Их не было.
Я повесил пиджак и ослабил узел галстука. Йоко уселась в кресло возле столика.
– Выпить хочешь?
– Я сама приготовлю, Танака-сан.
– Сиди. Это мой дом.
Достав лед из холодильника, я положил его в бокалы, плеснул немного виски.
– Я думала, у вас в квартире беспорядок. Полная мойка грязной посуды, пыль повсюду.
– Когда долго живешь один, появляются те или иные привычки.
– Танака-сан, почему вы не женаты?
– Есть вопросы, на которые я предпочитаю не отвечать.
– Простите.
Кажется, Йоко не поняла. Задрожав ресницами, она поднесла бокал к губам.
Конечно, есть среди якудза и такие, которые попались на удочку и даже вносят в списки семьи не только себя, но и своих женщин. Я этого не сделал, только и всего.
Включив воду в ванной, я разложил постель на татами в небольшой спальне. Представление окончено; я не собираюсь изменять своих намерений. Я должен взять ее. Возвращаюсь на круги своя.
– Должно быть, мне нужен кто-то, похожий на вас. Меня не тянет к молодым парням.
– Правда? А я как раз предпочитаю молодых женщин.
Я выкурил сигарету и допил виски. Аюми всегда твердит, что выпивка сделает из меня импотента; но импотента из меня сделала она.
Небольшая ванна наполнилась быстро. Я предложил Йоко освежиться, и она, не слишком жеманясь, вышла.
Слушая, как она плещется, я не спеша курил. Вскоре Йоко вернулась, обернувшись полотенцем.
Я подтолкнул ее к спальне, где было приготовлено ложе. Эта девушка будет принадлежать мне. Но сия мысль не доводила меня до безумия.
– Пожалуйста, будь нежен. Я не люблю, когда это делают грубо, – прошептала Йоко, когда я опустил ее на постель.
Женщина в сексе должна быть покорной. Я занимался этим не в первый раз. Я не вшивал жемчужин в пенис, когда сидел в тюрьме. Намерение. Вот в чем дело. Когда я решил, что женщины будут работать на меня и приносить деньги, я стал другим человеком.
В ее теле еще было что-то девственное. В том, как она двигалась, в том, как слабо стонала. Сексуально она еще не созрела. Когда я вошел в нее, Йоко закричала и пыталась протестовать. Но тело ее устремилось мне навстречу.
Сколько эта девочка может заработать? Вот о чем я думал в этот момент.
4
С Кураучи мы встретились как равные.
Если бы он не являлся наиболее вероятным преемником босса, то на сегодня соотношение наших сил составляло бы шестьдесят к сорока. Но я признавал его положение и делал вид, что у нас – пятьдесят на пятьдесят, а значит, и разговор пойдет на равных.
Предвидя трудности, я настоял, чтобы на встрече присутствовали дядя Ояма и дядя Мицута. К вопросу о наркопотоках они отношения фактически не имели, но и мне, и Кураучи необходимо было внести в наши отношения полную ясность.
Как выяснилось, реальное соотношение сил даже не шестьдесят к сорока, а семьдесят к тридцати в мою пользу. Я возвращал ему старую сеть наркоторговли, потому что старшая семья переживала финансовые трудности. Возможно, Кураучи и вздохнул с облегчением, но он непременно должен был почуять, что дело нечисто.
Мы обо всем договорились, детали проработают люди, непосредственно занятые наркоторговлей. Как полагается, я угостил двух дядей прекрасным обедом. И Ояма, и Мицута располагали личными семьями, примерно человек по тридцать в каждой. Оба были работягами. Во время войны каждый прислал на помощь старшей семье по паре человек – долг вежливости. Третий дядя, Харада, стоял на грани краха. Босс никогда не проявлял желания помогать ему. Харада занялся игровым бизнесом, потратил кучу денег и умудрился разорить свою семью безо всякого вмешательства извне. Сам он попал за решетку, и сидеть ему предстояло еще три года.
