Александр Серый - Криминальные повести
– Обидно, конечно, – констатировал он, – но ничего страшного не случилось. В конце концов, память человеческая отнюдь не совершенный инструмент. Каждому приходится испытывать в жизни, и не раз, подобную ситуацию, когда где-то на улице в толпе мелькает визуально знакомое лицо, а потом только через день-два вспоминаешь человека, которому оно принадлежит. Да и фотографии «высокого» Широков не видел, а читал только приметы, записанные со слов свидетеля, что является весьма субъективным фактором.
Свешников также счел необходимым вступиться за друга.
– Может, это был вовсе не преступник, а просто похожий на него прохожий, и Станислав напрасно себя корит.
Ерофеев еще раз недовольно что-то пробурчал и велел Станиславу продолжать.
– Мой вчерашний дневной разговор с Гвоздковой в больнице напугал преступников. Они решили убрать свидетеля и перейти в наступление, надеясь выиграть время. Думаю, что после известных событий в квартире Гвоздковой, она вместе с сообщником, вероятнее всего – «высоким», сразу же уехала на машине из города, до того, как мы успели перекрыть выезды.
– Твои предложения?… – спросил Ерофеев.
– Первое. Немедленно ехать на обыск к хозяйке Петренко, сегодня и завтра поработать в том районе, поискать людей, сталкивавшихся с Петренко. Во-вторых, завтра, несмотря на воскресенье, отправить кого-то в область с кроссовками для проведения химико-биологической экспертизы: возможно, обнаружатся следы крови. В-третьих, продолжать поиски «хозяина» дома. Уверен, что он живет здесь в городе. Также отрабатывать связи Гвоздковой. В понедельник, надеюсь, получим ответ из Москвы по дактилокарте «толстого». Ну и ждать сведений по вокзалу и железнодорожному билету.
Согласившись в целом с предложениями Широкова, Ерофеев назвал конкретных исполнителей, внес мелкие коррективы, как и положено начальству, а затем обратился к прокурору:
– Юрий Иванович, не пора ли создать оперативно-следственную группу для работы по обоим убийствам в рамках одного уголовного дела?
– Да, конечно, я уже говорил с вашим начальником управления: соответствующее распоряжение мы оформим. Прокуратура выделяет двух присутствующих здесь следователей. Группу, вероятно, возглавите вы, Петр Сергеевич?
– Ну что же, пусть будет так, – согласился Ерофеев. – От нас также войдут находящиеся в этом кабинете сотрудники и, по необходимости, будем подключать дополнительные силы.
23 июля. Суббота. После 16 часов.
По пути на Корабельную, решили заехать в питомник и взять кинолога с собакой. Идею подал Саша Оладин. Правда, Свешников категорически возражал, приводя «убийственные» аргументы против этой, как он выразился, авантюры. Но Червоненко поддержала эксперта. Слушая красочные разглагольствования Игоря о никчемности в современных условиях применения в розыскной работе собак, когда мало-мальски соображающий преступник учитывает этот вариант, используя все возможности химии, Широков еле сдерживал готовый прорваться наружу смех. Он-то знал, что Игорь, мягко говоря, с недоверием относится к четвероногим друзьям, а, попросту говоря, их побаивается. Станислав также знал, что причиной сему служит одна курьезная история, случившаяся со Свешниковым на заре работы в угрозыске.
Однажды в составе опергруппы Игорь выехал на кражу в маленьком магазинчике на окраине города. В заднем отсеке машины ехала здоровенная и злющая овчарка Зита, отличавшаяся своенравным и легкомысленным характером. Когда машина встала на небольшой площади возле магазина и Свешников с товарищами вышли на свежий воздух, кинолог выпустил Зиту следом. Овчарка возбужденно заметалась по площади, погналась за дворняжкой, слишком близко подошедшей к месту действия. Затем опрокинула в лужу зазевавшегося мальчишку и, наконец, издав боевой рык, вдруг ринулась на опергруппу. У сотрудников оставался один путь бегства: высокий забор, огораживавший территорию какого-то склада. Наблюдавший за происходящим из надежной кабины водитель потом рассказывал, что в жизни не видел, как три здоровых мужика за несколько секунд покрыли расстояние в десять метров и умудрились один за другим проскочить в узкий пролом в заборе шириной в каких-то тридцать сантиметров. Причем, успели перекрыть путь отступления обломком доски. Игорь пострадал больше других, распоров гвоздем новую финскую куртку, и с тех пор не «переваривает» собак.
Вот и сейчас, отдав должное способностям служебных собак, он перевел острие своего обличения на все собачье племя в целом. Широков более не выдержал и расхохотался. Заметив удивление Наташи, он только махнул рукой, не в силах выговорить ни слова сквозь душащий смех. Обиженный такой реакцией друга, Игорь насупился и отвернулся. Червоненко, со свойственным женщинам тонким чувством такта, частично уловила смысл происходящего и, тронув Игоря за плечо, мягко сказала:
– Игорь Павлович, я как следователь считаю целесообразным применение собаки в данном случае. И лучше всего взять спаниеля: у него прекрасный нюх и он малогабаритный, что удобно в условиях частного дома.
Свешникова, конечно, не удовлетворило такое решение, но несколько успокоили небольшие размеры собаки, и он кивнул, оценив внимание Наташи.
Крюк в питомник и ожидание кинолога украли минут двадцать, поэтому, выехав на мост, ведущий в заречную часть города, машина попала в пробку, как всегда, возникшую в час пик. К небольшому зеленому домику с палисадом и жестяным номерком «36» на облупившейся стене подъехали уже к пяти часам. Широков попросил товарищей побыть в машине, а сам, открыв с трудом покосившуюся калитку, подошел к крыльцу и осторожно постучал в боковое окошко с задернутыми занавесками. Через минуту-другую занавески раздвинулись, и в окошке показалась женская голова, повязанная белым платком по-деревенски. Осмотрев Станислава, голова кивнула и пропала, а затем щелкнул замок открывавшейся двери. Бушуева Екатерина Семеновна оказалась щуплой старушкой, одетой в старый зипун и стоптанные валенки.
Узнав причину визита милиции, она чрезвычайно разволновалась и засуетилась, непрерывно бормоча: «Да как же это…» Вслед за хозяйкой и Широковым в дом прошли остальные прибывшие. Червоненко предъявила Бушуевой ордер на обыск, на котором старая женщина никак не могла изобразить свою подпись трясущимися руками. Наконец, когда формальности были выполнены, а Свешников привел в качестве понятых двух таких же старушек с ужасно любопытными глазами, хозяйку попросили показать комнату, в которой проживал Петренко. Комната выглядела небольшой, но уютной. Перед единственным окошком, выходившим на улицу, стоял круглый стол, покрытый зеленой потертой скатертью. Слева от него, вдоль стены, высилась старомодная кровать, украшенная никелированными шариками. По правой стене, ближе к двери, громоздился шифоньер. Здесь еще была пара стульев с гнутыми спинками и покосившаяся этажерка с десятком потрепанных книг. На полу красовалась вьетнамская циновка.
Свешников и Оладин занялись комнатой, а кинолог, прихватив рубашку Петренко, отправился работать во двор. Станислав с Наташей отвели Бушуеву на кухню, намереваясь подробно допросить.
– Екатерина Семеновна, – обратился к женщине Широков, – я вас очень прошу успокоиться и помочь нам.
Бушуева на секунду прекратила причитания, посмотрела на Широкова, шмыгнула носом, а потом с новой силой принялась за свое: «Ой, опозорил змий на старости лет! Ой, опозорил!» Червоненко попыталась, в свою очередь, подействовать на женщину, но и ее увещевания не увенчались успехом. Напротив, Бушуева даже начала раскачиваться из стороны в сторону в такт подвываниям. Тогда Станислав, гася поднимавшееся в душе раздражение, грохнул ладонью по столу и резко проговорил:
– Хватит, Екатерина Семеновна, «ваньку валять»! Как без прописки пускать жильца – пожалуйста! А как отвечать за него, так не хочется? Мы здесь не затем, чтобы выслушивать ваши стенания!
Наташа неодобрительно посмотрела на Широкова и покачала головой. Но на Бушуеву этот выпад оказал благотворное воздействие. Она перестала качаться и подвывать, взгляд принял осмысленное выражение. В довершение ко всему, она виноватым голосом попросила:
– Вы уж прощайте меня, старуху… А ты, сокол, не серчай. Испужалась я. Как есть, – испужалась… Чуяла ведь, что этот ирод беду мне накличет.
– Почему вы так думали?– мягко спросила Наташа.
– А ты, милая, что ж? Тоже в милиции работаешь? – вместо ответа поинтересовалась Бушуева.
– Почти. Я – следователь городской прокуратуры. Зовут меня Наталья Николаевна, и я прошу ответить на мой вопрос.
– Прости, старую… Сейчас, только капелек попью, и все, как есть, обскажу. А то голова вовсе кругом идет. Сейчас я…
С этими словами хозяйка тяжело поднялась с табурета и открыла дверки буфета. Несколько минут она манипулировала с пузырьками, куском сахара и рюмкой воды. Потом снова уселась на прежнее место, с шумом высморкалась в большой мужской платок и начала рассказывать, глядя попеременно на внимательно слушающих Наташу и Станислава.
