Сергей Зверев - Вернуть общак
Антон сидел в глубине сквера, в тени огромного дуба, и с сожалением думал о том, что не мог чувствовать себя в безопасности даже здесь, вдалеке от тех личностей, из поля зрения которых он пытался выскользнуть. Он сразу принял решение – не заходить без разведки в дом Вострикова.
Судья едва заметно вздрогнул, когда в кармане куртки раздалась телефонная трель. Даже не думая о том, кто его мог побеспокоить, он вынул аппарат.
– Слушаю.
– Здравствуйте, Антон Павлович. Вы меня абсолютно не знать, но я думаю, вам будет интересно со мной встретиться. Я кое-что знать о вашей проблема. Я бы мог…
– Остановитесь! – заявил Костин, удивленный английским акцентом. – Кто вы?
– Я есть ваш друг. Я хотеть…
– Назовите себя.
– Я боюсь, что мое имя вам ничего не скажет. Все потом. Не перебивайте меня, Антон Павлович! Вам угрожает опасность. Не перебивайте! Вы сейчас сидите в сквер на лавочка, и я вас видеть. Но вас видеть еще несколько человек кроме меня. Думаю, что они вам не звонить. Думаю, они ваш неприятель. Я немного в курсе ваших проблем и хочу вам помочь. Я преследовать свой интерес, поэтому совершенно безопасен для вас. Постарайтесь незаметно уйти из сквер и к девятнадцати часам быть в кафе-бар «Ландыш». Вы знать, где это?
Пока неизвестный чужеземец наговаривал ему информацию, Антон быстро соображал. Подставой это быть не могло по ряду причин. Можно было найти для этого кого-нибудь, говорящего без подозрительного, внушающего недоверие акцента. К тому же иностранец сообщил о том, что за судьей следят. Главное в том, что неизвестный тип даже не пытался внушить Антону хоть каплю доверия. Человек, вырабатывающий у другого доверительное к себе отношение, подсознательно или намеренно пытается найти близость интересов, общих знакомых, напоминания о прошедших событиях, которые могли бы их объединять. Но незнакомец бросил несколько фраз, которые могли лишь ускорить процесс вбрасывания адреналина в кровь, обострить чувство опасности. Парадоксально, но именно поэтому Костин успокоился.
– Да, я знаю, – ответил Антон, оставаясь неподвижным.
Где-то рядом таилась опасность. Любой его поступок мог спровоцировать наблюдателей на действие.
– Ждите. Черт возьми… – едва слышно продолжил он, уже выключив телефон и глядя куда-то перед собой.
До семи часов оставалось двадцать минут. До кафе «Ландыш» – десять минут быстрой ходьбы. Если учесть, что его путь при сложившихся обстоятельствах будет напоминать синусоиду, то стартовать нужно уже сейчас. О машине не могло быть и речи.
«Думай, думай!»
На лавочке неподалеку молодежь продолжала пить пиво. Пробка соскочила еще с одной бутылки.
– Эй, братва! – окликнул он торговцев воздухом. – Ну-ка, идите сюда.
Антон рассадил бизнесменов справа и слева от себя и, пропуская мимо ушей болтовню про день рождения крупнейшей в Европе корпорации, наклонился над пакетами молодых людей. Его, понятно, интересовали не вечные стельки и не пламегаситель для зажигалки, а обстановка вокруг. Глядя поверх темных очков, он обнаружил несколько личностей, не вписывающихся в общую панораму.
– Он, блин, у них наркотики ищет? – глупо пялясь в ветровое стекло, спросил Соха.
Пастор наградил подельника быстрым презрительным взглядом и вновь уставился на лавочку, на которой разместилась довольно странная компания. Больше всех качеств в человеке вор ценил ум. У Сохи он если и был, то спал летаргическим сном. По мнению Пастора, парень слегка расслабился на воле, позволил себе заменить постоянную тренировку разума неоправданной гульбой и бездельем. Если раньше Сохе не нужно было ничего говорить, тот понимал все и без слов, то теперь порой приходилось одно и то же повторять дважды.
Что касается судьи, то после разбитого стекла «Тойоты» Овчаров стал уважать его и уже не позволял себе совершать грубые ошибки. Они допустимы только при работе с дилетантом.
Через секунду после того, как камень влетел в стекло, Соха орал и клялся замочить судилу. Пастор же уводил машину подальше от зевак и, покусывая губу, тихо посмеивался. Ему приходилось видеть самые разные способы ухода от наблюдателей, но с таким он столкнулся впервые. Судья не стал убегать, садиться в машину. Он просто тупо поднял с земли камень и запустил в стекло «Тойоты»! Пастору пришлось уехать. А что было делать?! Стоять и смотреть сквозь дыру в стекле, как толпа зевак стоит и не понимает, почему двое амбалов не выходят и не начинают за такую выходку убивать хулигана?! Молодец, судья Костин!
После этого случая вор понял, что время расслаблений миновало. Противник – не лох из мусарни, а профи. Поэтому, видя, как сразу после телефонного разговора его визави подозвал к себе с соседней лавочки пару лохов, Пастор вновь улыбнулся.
– Ай, молодца!..
– Ты о ком? – Соха оторвался от панорамы «Сорочинская ярмарка в Смоленске».
Вор скривил губу, смачно плюнул в окно и заявил:
– Не о тебе.
Понятно, что эта хитрая рысь Костин интересуется не содержимым пакетов. Сейчас что-то должно произойти. От непонимания сути того, что крылось за этим, Пастор слегка заволновался…
– Седьмой, Седьмой, объект разговаривает по телефону.
– Понял тебя, Третий. Ты где стоишь?
– У западной стороны парка. Рядом с лавочками. Как понял?
– Седьмой принял. Я в арке, объект не контролирую. Как закончит связь – сразу докладывай.
– Понял. Все. Пошел контакт!
– С кем?!
– К нему с соседней лавки подсели двое малолеток-торгашей.
– Кто? Черт!.. Держи его, я выйду и посмотрю.
– Понял.
С лавочки Костина снялись двое молодых людей и направились в разные стороны. Один из них твердой поступью шел к машине Пастора.
– Ты что-нибудь понимаешь? – Соха не сводил взгляд с этого парня.
– Я все понимаю, – побледнев, произнес вор. – Звони Соне. Мы сейчас будем рвать отсюда когти. Если он упустит судью, то я ему потом голову оторву. – Пастор завел двигатель, увидел, что молодой человек был уже в двух шагах от машины, и рявкнул: – Звони!..
В тот момент, когда Соха набирал номер, паренек сунул голову в салон и произнес:
– Человек с лавочки велел передать – вон в той «девятке» сидят менты, которые сейчас собираются вас задерживать. Это все.
Пастор круто развернул машину на тесном пятачке.
В это время второй «бизнесмен», вытянув тощую шею, сообщал Максу, сидящему в «девятке» с обалделым видом, примерно следующее:
– На лавочке сидит человек. Он просил меня передать вам, что в том синем «Форде», что припаркован у ограды, находится человек, которого вы давно ищете. То ли Епископ, то ли Монах… забыл я.
Молодой человек в ужасе едва успел выдернуть голову из окна, когда водитель резко рванул «девятку» вперед.
Антон, перепрыгивая через песочницы, лавки и невысокие кусты, стоящие на пути, бежал в тупик, где расположены гаражи. Четверть века назад мальчишки собирались здесь, чтобы поиграть в карты, выкурить одну на всех сигарету, украденную у отца. Он знал тут каждый уголок и мог бы спрятаться в любой момент. Но не это было сейчас его целью. Костин должен был встретиться с человеком, который так настойчиво предлагал ему прийти в кафе «Ландыш». Если еще недавно до семи часов вечера, контрольного времени, оставалось десять минут быстрой ходьбы, то теперь – пять, зато бегом.
Пастор был похож на пилота конюшни «Феррари» на Гран-при Италии. Он яростно вертел рулем, петляя на коротких отрезках асфальтированных дорожек во дворах. Визжали, распугивая детей и старушек, колеса, ревел двигатель новенького «Форда». Он словно сдавал экзамен на вождение самому Господу Богу. Точнее – апостолу Петру, который работает привратником у входа в Вечность. Если бы у него была хотя бы секунда свободного времени, то вор обязательно помолился бы. Он почувствовал необходимость в этом сразу, как только услышал слова парня с лавочки, но этой секунды не имелось.
Машина полиции следовала за ним, словно сцепленная с «Фордом» аварийным тросом. Внутри салона «девятки» чьей-то свободной рукой уже была включена мигалка. Едва Пастор уходил за поворот, как через мгновение в зеркале заднего вида снова появлялся этот с детства ненавистный маячок. Мощность «Форда» была явно на порядок выше, чем у «Жигулей», но в погоне во дворах это преимущество терялось.
В том, что водители ОРЧ не зря расписываются в ведомостях на получение зарплаты, Пастору приходилось убеждаться уже не раз, поэтому он сейчас искал единственный правильный выход из сложившейся ситуации. Он состоял в том, чтобы поскорее выбраться из этих дворов.
– Расхерачат они нас, Пастор, – обреченно проговорил Соха, повернувшийся к преследователям.
Предупредительного выстрела не последовало. Пальба-то была, но предупреждением она ни в коей мере не являлась. Очередь из укороченного «калашникова» прошила заднее и лобовое стекло. Одна пуля раскрошила зеркало заднего вида, вторая разорвала рукав куртки Пастора. Очевидно, в связи с особой опасностью бандитов у преследователей был приказ живыми их не брать.
