Алла Полянская - Слишком чужая, слишком своя
— Нет, он же стоял спиной.
— Почему же вы сделали вывод, что он не мылся?
— Он вонял, как скунс, лейтенант. Нет, как целая куча скунсов.
— Ну, ладно. И что вы сделали потом?
— Пришли сюда, разделись и занимались любовью, — я изображаю раздражение.
— И все?
— Извините, лейтенант, запамятовала. Конечно же! —
Он весь внимание, я вижу, как он примеряет к себе капитанские погоны. — Нет, мы сначала застрелили какого-то типа, а уже потом пришли сюда и занялись любовью.
— Не надо так злиться, прошу вас! Я ни в чем вас не обвиняю.
— Простите, лейтенант. Просто вы немного не вовремя пришли.
— Это ваше такси на стоянке перед домом? — Нельзя расслабляться, кто знает, как парень себя поведет. Может, он патологически боится милиции?
— Да, мое. Я привез Юлю из банка.
— Вы давно знакомы?
— Лейтенант, прошу вас... Мы знакомы не дольше часа. Управляющий банком вызвал мне такси. Это можно проверить, момент отслеживала камера. Так что мы знаем друг друга недавно, — я старательно краснею.
— И что, вот так сразу?.. Простите, но я должен задать эти вопросы.
— Не совсем сразу, но практически. Ну, вы же понимаете, как это бывает. Это было словно электрический разряд — искра пробежала и...
— Ладно. Ну, хорошо... Оставим пока этот вопрос. Скажите, пожалуйста, как выглядел человек, которого вы видели?
Энтузиазма у него явно поубавилось. Он понимает, что многое из того, что мы рассказали, правда, поскольку это легко проверить. А если мы знакомы какой-то час, нам не имеет смысла выгораживать друг друга. Да и вряд ли мы просто так, от нечего делать, сбросили скунса с высоты пятого этажа.
— У него была рубашка в клетку, довольно старая, синие или черные брюки — я ведь модельер, запоминаю в основном одежду.
— А вы что заметили? — Это вопрос Игорю.
— Ну, одежду я не припомню... Да, вроде светлая рубашка, может, и в клетку, не скажу, я к нему не присматривался, сами понимаете. Волосы вроде темные какие-то. Может, просто грязные. Юля права насчет запаха. Я еще опасался, что от этой вони у нас пропадет... настрой, вы понимаете, о чем я? А вы думаете — то был убийца? Жаль, что мы не можем вам помочь.
— Нет, судя по вашему описанию, то был не убийца, а пострадавший. И вы, очевидно, последние, кто видел его в живых.
— А я думаю, что последним видел его в живых тот, кто его убил. Зарезал или застрелил.
Естественно, именно мы видели его последними. Но он сам так хотел.
— Кстати, а что же случилось? — Осторожно, это тонкий лед..
— Его сбросили в пролет между лестницами. С высоты не менее третьего этажа.
— Но это невозможно! Когда человек летит вниз с большой высоты, он кричит. Я бы, во всяком случае, кричала. А мы были здесь и ничего не слышали. А соседка, которая видела нас, может, она слышала?
— Нет, — он тяжело вздыхает. Это дело уже кажется ему безнадежным.
— Так с чего вы взяли, что его кто-то убил? Если он не кричал, может, сам и прыгнул? Самоубийство? — Я подаю тебе хорошую идею, ну же!
— Возможно... Пока рано делать какие-то выводы. Некоторые детали... Может, ему сначала сломали шею, а потом уже... Потому что похоже, что у него сломана шея. А впрочем... Посмотрим. Я позвоню, если мне понадобятся ваши показания. Продиктуйте мне свои данные.
Это совсем несложно. Он старательно все записывает, а мне хочется кое-что узнать. Только осторожненько!
— Лейтенант, у вас такая интересная работа!
— Ну что вы, Юлечка (я для него уже Юлечка, видели вы такое?), ничего интересного. Наоборот, иногда хочется от всей этой грязи бежать куда глаза глядят. Прихожу домой — боюсь к детям подойти, так и кажется, что испачкаю их.
— У вас есть дети?
— Есть, близнецы. Конечно, это счастье! Но мы с женой вдвоем едва-едва можем их содержать. Что же поделаешь, если близнецы! На улицу же одного не выгонишь? А работа как работа, что интересного?! Пьяные подрались, или наркоманы, или что-то подобное... Вот этот, сегодняшний, думаете кто такой? Бандит и отъявленный головорез, кличка — Кулак. При нем найдена гаррота. Я уверен, что он причастен к целому ряду нападений, гарроту отослали на экспертизу, посмотрим. И если кто-то взял на себя труд положить конец его карьере, то я плакать не стану. А приходится терять время на расследование, хотя тому, кто его убил — если имело место убийство, — я бы орден дал. А надо расследовать. Ладно, посмотрим, мне уже пора, приятно было познакомиться. Красивая у вас квартира. Это спальня напротив?
— Да, а дальше по коридору — кабинет.
— Мы тоже хотим делать ремонт. Можно посмотреть ваш? Жена говорит, у нее идеи иссякли, а мне ваша квартира очень нравится, все отлично устроено.
— Конечно, прошу вас.
Он заглядывает в кабинет, потом идет в спальню. Конечно, он не такой простофиля, каким пытается казаться, и я прекрасно знаю, что он ищет. Но я в эти игры играю гораздо лучше. Смятые простыни, разбросанная одежда и... использованный презерватив на полу. Когда он его надел? Но это хорошо, теперь не буду думать, как и что.
— Красивая комната. Спасибо, что разрешили посмотреть. До свидания.
Я закрываю дверь и возвращаюсь в спальню. Мне надо немного отдохнуть. У меня болит шея, и я ужасно себя чувствую. И, ко всему прочему, разболелась голова. Нестерпимо.
— Может, ты мне кое-что объяснишь — что мне делать с этим парнем? Лучше всего просто его убить, но по многим причинам это плохая идея. Так что же?
— Почему ты молчишь? Ты представляешь, что я сейчас чувствую? Ты на моих глазах сбросила вниз этого негодяя, потом... И мы обманули милицию! Ты поняла, что, если переспишь со мной, я тебя не выдам, да? Ты скажешь мне, что все это значит?
— Нет.
Парень, ты очень не вовремя лезешь ко мне со своими эмоциями!
— Ты не хочешь объяснить, почему за тобой охотятся бандиты? Почему? Я мог бы помочь тебе.
— Не лезь в это.
— Но...
— Никаких «но». Не лезь в это. У тебя нет шансов уцелеть. Я не хочу иметь на своей совести еще и твою жизнь. Поэтому собирайся и уходи.
Не понимаю, почему он еще здесь. Другой бы уже бежал без оглядки.
— Юля, ну пожалуйста... Не надо со мной так. О, у тебя опять кровь. Надо немедленно к врачу. Собирайся, я помогу тебе одеться, поедем в больницу.
Он не понимает. Мне сейчас нельзя в больницу. Они обязаны обо всех подобных ранениях сообщать в милицию.
— Дай мою сумку.
Гдe-то здесь должна быть визитка Виталия. Только бы Светка ни о чем не пронюхала! Вот, нашла.
— Позвони этому человеку.
— Это твой приятель? — Так, хорошенькая история, уже начались сцены ревности.
— Нет, это приятель моей подруги, — я что, оправдываюсь? Не может быть. Надо следить за собой, иначе плохи мои дела. — Позвони сейчас же и скажи, пусть захватит инструменты. Не вдавайся в подробности. Давай же, сделай это. Скорее.
Надо отдать ему должное, он тут же взялся за телефон.
— Виталия Петровича можно к телефону?.. Здравствуйте, это...
Надо немного прибраться здесь, потому что... Темная вода смыкается над моей головой. Грязная темная вода. Господи, боже, а где же Макс?!
Но я уже лечу в пропасть.
7
— ...не очень правдоподобно.
Это голос Виталия. Меня разбудили голоса и настойчивая щекотка — Макс напоминает мне, что я не имею никакого морального права умереть и оставить его на произвол судьбы.
— Мне больше нечего сказать. Она проснется и все вам объяснит — конечно, если захочет. — Этот голос... О боже! Парень еще здесь! Как я ему в глаза посмотрю? Я вела себя как последняя шлюха. Что же делать?
— Макс, пошел вон! — Кто это смеет приказывать моему коту?
— Нет, — я прижимаю к себе теплое тельце. — Не гоните его!
Наверное, они ссорились, потому что их лица сохраняют сердитое выражение. Как по команде, они оба поворачиваются ко мне. Их можно счесть братьями — оба белокурые, синеглазые, в хорошей форме. Только Игорь моложе лет на пять-шесть и не такой... домашний. Мне везет на красивых мужиков. Вот только как от них теперь избавиться? Мне еще сегодня надо... Где моя сумка?
— Моя сумка... — у меня кружится голова, но это мелочи. Если моя сумка пропала, будут крупные неприятности. У них обоих.
— Эта? — Игорь подает мне сумку.
-Да.
Я заглядываю в нее. Шкатулка, в ней — деньги и кольцо. А в кармашке — бумаги. Все на месте. Я, конечно, всерьез не рассматривала возможность кражи, но... Да что теперь, все на месте — и хорошо.
— Вы давно приехали?
— Только что. — Виталий ставит на тумбочку свой чемоданчик. — Только руки успел помыть и выслушать поток басен Лафонтена, которые этот неприветливый юноша счел нужным мне сплести. Но об этом потом поговорим! Давайте посмотрим, что с вами случилось.
Он склоняется надо мной, и его пальцы умело и уверенно касаются меня, исследуя повреждения. Кровь уже не идет, но шея занемела, голову повернуть я не могу, потому что болит зверски.
