Татьяна Полякова - Мой любимый киллер
— Придется проверить, — вздохнула я, вновь обошла гостиницу по кругу и смогла насчитать еще четыре двери. Одна мне особенно понравилась, почти вплотную к ней росли две голубые ели, и никаких мордастых парней возле них не наблюдалось.
Я пялила глаза на вожделенную дверь минут пять, потом решительно шагнула к голубым елям и, больше не раздумывая, ухватилась за ручку двери.
За дверью был длинный коридор и, что особенно приятно, совершенно пустой. Я ходко затрусила вперед и оказалась возле лестницы, поднялась на пять ступеней и встала перед выбором: можно пойти налево, а можно направо, два абсолютно одинаковых коридора разбегались в разные стороны.
Я пошла направо и вскоре смогла сориентироваться. Приоткрыв одну из дверей, я увидела часть холла и сообразила, что нахожусь буквально в нескольких метрах от вожделенной камеры хранения. Мне очень хотелось иметь на руках что-нибудь посерьезнее горячего желания победить в предстоящей войне. Я преодолела эти несколько метров и смогла достать свою сумку, а потом тем же ходом покинула гостиницу, никого по дороге не встретив. Торопливо удалившись на почтительное расстояние, бросила прощальный взгляд на джип и на силуэт томящегося от безделья парня в окне.
По коридорам за мной никто не бегал, значит, утренний следопыт либо проводил меня до гостиницы и успокоился, либо дожидался меня возле голубых елей и сейчас вновь собирался сесть мне на хвост. Это стоило проверить.
Я запрыгнула в троллейбус, проехала до бассейна и спустилась к старым домам. Улочки здесь узкие, малолюдные, а дворы проходные. Я вышла к старому кладбищу и немного посидела в зарослях крапивы, высунув кончик носа из-за ограды.
Ничего подозрительного. Успокоившись на сей счет, я выбралась из крапивы и через пять минут покинула кладбище.
Требовалось в самое ближайшее время найти себе пристанище, о котором никому не будет известно, а затем еще раз нанести визит Толстяку.
Пристанище обнаружилось неожиданно легко. Я шла от кладбища к автобусной остановке по улице, застроенной старенькими одноэтажными домиками. О всяких там удобствах здесь отроду не слышали, зато покосившихся заборов, развалюх-сараев и бродячих собак было в избытке.
Перед одним из таких заборов на скамейке сидела здоровенная баба неопределенного возраста и грызла семечки. Может, поза ее была чересчур изысканна, может, во взгляде, обращенном ко мне, возник живой интерес, но я, повинуясь безотчетному порыву, шагнула к ней, расплылась в улыбке и спросила:
— Не скажете, кто здесь может сдать комнату на месяц или на два? Заплачу вперед.
— Тебе? — вытерев рот кулаком, поинтересовалась она.
— Мне.
— Я сдам. Иди глянь на хоромы, вдруг не подойдет.
— Подойдет, — заверила я. — У меня работа хлопотная, весь день на ногах, буду только приходить ночевать.
— Если с хахалем, то двойная цена за ночь. Днем по два рубля с рыла — ты не обеднеешь, а мне тоже жить надо.
— А если рыл не будет, все равно по два рубля?
— Чегой-то им не быть? — возмутилась хозяйка. — Девка ты красивая, и здоровьем вроде бог не обидел… Но, если не будет, плати как квартирантка, хотя такие, как ты, в лачугах не живут, им удобства подавай.
— Очень мне улица ваша понравилась, — развеселилась я. — И к работе близко.
— Здесь близко только кладбище, — хмыкнула хозяйка. — Идем, покажу, что к чему.
Осмотр занял минут десять, я заплатила за месяц вперед и удалилась, пообещав прийти ночевать и захватить с собой бутылку: обмыть новоселье. Так как вещей я не оставила, хозяйка к перспективе увидеть бутылку отнеслась с сомнением, но деньги свое дело сделали, и на прощание она улыбнулась вполне дружески.
Теперь можно было навестить Толстяка, и я уже знакомым маршрутом отправилась на улицу Кирова, где находился его роскошный дом.
Не доходя двух кварталов, позвонила из автомата. Трубку сняли сразу, и Толстяк бросил недовольно:
— Да.
Голос звучал сипло, точно на шею Свину кто-то накинул удавку. А может, это и не он вовсе, поди разберись. Беседовать с ним я не захотела и быстро повесила трубку. Он это или нет, но в квартире кто-то был, значит, придется подождать. Я устроилась во дворе, ближе к противоположному дому, и стала наблюдать за нужным мне подъездом.
Минут через сорок подкатил белоснежный «Мерседес», и из него с трудом выбрался Старосельцев, однако по ступенькам поднялся с большой прытью и вскоре исчез в подъезде.
— Вот черт! — выругалась я, совсем не того ожидая от моего толстого дружка. Злилась я зря, ровно через пятнадцать минут он вновь возник в поле моего зрения, на этот раз не один, а вместе с чокнутым Коротышкой, должно быть, по телефону я беседовала с ним, хотя раньше он не хрипел, а пищал. Может, приболел?
Коротышка сел за руль «трехсотого» белоснежного красавца, Свин устроился на заднем сиденье, а еще через минуту машина скрылась за углом. Вопрос, надолго ли? Что, если Толстяк так и будет шнырять туда-сюда? Выражение их физиономий мне показалось озабоченным, и что-то подсказывало, что в этом есть и моя вина. Очень вероятно, их взволновало мое исчезновение, значит, вернутся они не скоро.
Я решила выждать минут двадцать и попытать счастья. Во дворе вдруг сделалось почти темно, хотя до захода солнца было еще далеко. Углубившись в свои мысли, я не сразу заметила, что надвигается гроза.
Заморосило, подул ветер, а в небе уже несколько раз полыхнула молния.
Я огляделась в поисках убежища: только подъезд соседнего дома, откуда я не смогу вести наблюдение, придется мокнуть под дождем.
— А мы не сахарные, — заявила я, устремив взгляд в небо. В ответ громыхнуло, и пошел настоящий ливень. Чертыхаясь, я бросилась к подъезду Свина. — Должно мне наконец повезти, — напутствовала я себя, нажимая кнопку звонка.
Мне действительно повезло: в дверях я увидела уже знакомого мне парня. Он открыл дверь и укоризненно произнес:
— Это опять вы?
— Только не говори, что этой свиньи нет дома. Я звонила…
— Он только что уехал, — вздохнул парень.
— Врешь, он просто прячется от меня, знает, что я ему глаза выцарапаю… подонок. Думает, если он на «Мерседесе» катается, ему все позволено. Пропусти меня, он дома, я должна с ним поговорить.
— Леонида Сергеевича нет. Честное слово. Уехал. Не стал бы я врать, зачем. — Парень разглядывал меня с большой охотой, а голос его звучал значительно мягче, иногда очень полезно хорошо выглядеть. Зря мама говорила: «Не родись красивой: хлопот много, а счастья — сколько бог пошлет», вот ведь, пригодилось.
Мы стояли друг против друга и таращили глаза, я с гневом, он с томлением.
— Зайдите в подъезд, — сказал наконец парень. — Ливень, надо же… а с утра солнце было, вот ведь погода.
Я шмыгнула в подъезд, зябко поеживаясь., и, глядя парню в глаза, спросила с мольбой:
— Он здесь? — Тот всплеснул руками и даже обиделся. — Я могу сказать, что вошла с кем-то из жильцов, неприятностей у тебя не будет.
— Очень я кого-то боюсь. Да и работа эта так… я в институте учусь, жить на что-то надо, вот и дежурю по вечерам.
— Ясно. Не знаешь, когда этот гад появится?
— Нет, конечно. Кто мне докладывать будет? — Он посмотрел на меня и добавил:
— У меня здесь комната, идемте, я вас чаем напою.
— Хорошо бы, — с намеком на подхалимаж, ответила я, он запер дверь подъезда, и мы прошли в комнату. Обстановка напоминала спартанскую, а комната — колодец с узким окошком, но чайник был, нашлись и чашки.
Пока парень возился с заваркой, я дрыгала ногой и хмурилась.
— Как тебя звать? — проворчала я.
— Артем, а тебя… вас?
— Света, можешь говорить «ты», мы почти ровесники.
— Да я просто по привычке. А с этим у тебя чего: любовь или как?
Я вытаращила глаза и вроде бы собралась задохнуться от возмущения.
— Какая, к черту, любовь, он мне должен тысячу баксов. Урод проклятый…
— Обманул, что ли?
— Обманул, — немного успокоившись, фыркнула я.
— О нем вообще-то неплохо отзываются, я имею в виду, что он хороший адвокат… Я сам на юрфаке учусь, ну и говорил с ним: практику летом проходить надо, а сейчас с этим трудно, везде блат да деньги, а у меня мама медсестра, а батя инженер, одно слово — тоска…
— Ну и что, помог он тебе? — поинтересовалась я.
— Как же… лекцию прочитал: мол, хочешь жить, локотками работай. Может, я чего не понимаю, но локотками мне не очень нравится…
— Вот этот гад поработал локотками и нагрел меня на тысячу баксов. Обещал сестру в институт устроить еще в прошлом году, до сих пор устраивает.
— Если честно, мужик он гнилой, — согласился со мной Артем, к этому моменту мы уже выпили по чашке чая. — Живет больно круто, и дружки у него… В общем, всякое говорят.
— Мне лишь бы деньги вернул. Вся в долгах, а толку? Убила бы мерзавца…
— Ты поосторожнее, тут народ всякий ходит, словечками бросаются, чего только не услышишь…
