Уилбур Смит - Те, кто в опасности
Смех был искренним и заразительным, и через несколько мгновений Хейзел присоединилась к нему. Она засмеялась впервые после пропажи Кайлы. Смех вызвал катарсис. Она почувствовала, как вызванное горем оцепенение оставляет ее.
Прежде чем смех прекратился, Гектор хлопнул в ладоши и крикнул:
— Отлично, мальчики и девочки! До терминала всего семь миль. Последний покупает всем выпивку.
Бежать по песку тяжело. Когда они вбегали через ворота в обнесенный колючей проволокой поселок терминала, Гектор был в нескольких шагах за Хейзел. Она бежала быстро и легко, но рубашка у нее на спине потемнела от пота. Гектор улыбнулся.
«Сомневаюсь, что сегодня мадам трудно будет уснуть», — подумал он.
* * *Утманн услышал взрыв и увидел впереди над крышами зданий столб черного дыма. Он сразу понял, что взорвалась бомба, и перешел на бег, направляясь к дому брата, который, сколько он помнил, находился вблизи места взрыва. Свернув за угол, он посмотрел вдоль узкой извилистой улицы. Зрелище бойни ужаснуло даже такого закаленного ветерана, как Утманн. Какой-то человек бежал ему навстречу, прижимая к груди окровавленного ребенка. Не видя Утманна, он пробежал мимо. От взрыва обрушились фасады трех зданий. Комнаты внутри обнажились, как в кукольном домике. Оттуда свисали или падали на улицу мебель и вещи. Посреди улицы стоял почерневший остов машины, в которой была бомба.
— Ты не мученик! — закричал Утманн, пробегая мимо дымящихся обломков и испарившегося водителя. — Ты шиитский убийца!
Тут он увидел, что дом его брата Али стоит дальше по улице и он невредим. Из двери выбежала жена Али. Она плакала, прижимая к себе двух малышей.
— Где Али? — крикнул ей Утманн.
— Пошел на работу, в гостиницу, — всхлипнула она.
— Все дети с тобой?
Она кивнула сквозь слезы.
— Да будет прославлено имя Аллаха! — воскликнул Утманн и увел ее в дом.
Жене Утманна и его троим детям повезло меньше, чем семье брата. Три года назад, когда Лала с мальчиками была на базаре, в тридцати шагах от них взорвалась бомба. Утманн взял у невестки малыша и держал его, пока тот не перестал плакать. Он вспомнил ощущение теплого тела сына у своей груди, и слезы навернулись у него на глаза. Утманн отвернулся, чтобы женщина их не увидела.
Через час с работы пришел его брат Али. Из-за взрыва управляющий отелем разрешил ему уйти пораньше. Утманну было больно смотреть, как радовался брат, видя свою семью в безопасности. Только на следующий день он смог серьезно поговорить с братом. Начал он с новости о захвате американской яхты и пленении наследницы состояния «Бэннок ойл».
— Это самая потрясающая новость за целый год, — сразу ответил Али. — Весь мусульманский мир взбудоражен с того дня, как наши товарищи объявили об этом по «Аль-Джазире». Как тщательно нужно планировать, какую верность долгу проявить, чтобы успешно осуществить подобную операцию! Это одна из величайших побед после нападения на Нью-Йорк. Американцы потрясены. Их гордости нанесен новый смертельный удар.
Али был в восторге. В обычной жизни он работал дежурным по этажу в гостинице при аэропорте, но на самом деле его главным занятием была координация деятельности боевиков-суннитов, ведущих джихад против Большого Сатаны. Обоим братьям было ясно, что главной целью покушения шиитов, опустошивших улицу вокруг дома, где они сидели, был именно Али.
— Я уверен, наши вожди потребуют огромный выкуп за захваченную американскую принцессу, — серьезно сказал Али. — Достаточно, чтобы еще десять лет вести джихад с Америкой.
— Какая из наших групп добилась этого? — спросил Утманн. — Я никогда не слышал о «Цветах ислама», пока о них не сказала «Аль-Джазира».
— Брат, не спрашивай. Хоть ты сотни раз доказывал свою верность, я бы не ответил на твой вопрос, даже если бы знал. Но я не знаю. — Али поколебался, потом продолжил: — Могу сказать, что скоро ты станешь одним из тех, кто должен знать.
— Мои связи с «Бэннок ойл»? — улыбнулся Утманн.
Но Али замахал руками.
— Хватит, больше ничего не скажу.
— Тогда я завтра уеду обратно в Абу-Зару…
— Нет! — прервал его Али. — Рука Аллаха привела тебя сюда сегодня. Ты останешься с нами по меньшей мере на месяц. Иншалла! Тогда, возможно, я кое-что скажу тебе.
Утманн кивнул.
— Машалла! Я останусь, брат.[34]
— Добро пожаловать к моему столу, брат.
* * *Во дворце на склоне холма над Оазисом Чуда другая группа мужчин пила кофе из крошечных серебряных чашечек и разговаривала негромко и серьезно. Мужчины сидели вокруг стола, отделанного слоновой костью и перламутром. На столе стоял единственный предмет — серебряный кофейник. Нигде в комнате не было ни бумаги, ни ручек. Ничего не записывали. Решения провозглашал шейх Хан Типпо Тип, и все их запоминали.
— Я решил так.
Он говорил низким голосом, внятно, размеренно, как всегда говорил, занимаясь серьезными делами.
— Первое требование выкупа пошлет мой внук Адам.
Он посмотрел на Адама, который сидел на шелковой подушке. Тот низко поклонился, коснувшись лбом плиток пола.
— Слушаю и повинуюсь, — ответил он.
Шейх Хан размышлял вслух:
— Наше требование должно быть таким, чтобы даже в больной и проклятой земле Большого Сатаны не нашлось чем заплатить. — Когда он улыбался, его глаза исчезали за сморщенными веками. — Никакие суммы не устранят кровную вражду между мной и этим человеком, Кроссом. Только кровью можно расплатиться за кровь.
Все молча пили кофе из серебряных чашечек, ожидая, когда шейх продолжит.
— Этот вероломный неверный убил трех моих сыновей. — Шейх поднял палец, изуродованный артритом. — Первым был мой сын, отец моего внука Саладин Гамель. — Адам снова поклонился, а шейх Хан продолжал: — Он был истинным воином Аллаха. Кросс застрелил его на улице Багдада семь лет назад.
— Да примет его Аллах в райском саду, — произнесли сидящие кружком люди.
— Второй кровный долг — мой сын Гафур. Он был послан отомстить за своего старшего брата Саладина, но Кросс застрелил и его, когда Гафур на дау плыл в Абу-Зару выполнять задание, которое я поручил ему.
— Да примет его Аллах в райском саду, — снова произнесли все.
— Третьим моим сыном, погибшим от руки этого неверного, приверженца Христа, стал Анвар. Я послал его исполнить долг чести, но Кросс убил и его.
— Да примет его Аллах в райском саду, — в третий раз произнесли все.
— Этот долг крови тяжким бременем лежит на моей совести. Жизни моих трех прекрасных сыновей отнял грязный нечестивец, слуга ложного бога. Теперь мне мало просто забрать его жизнь. Одной жизнью не заплатить за три. Я должен поймать его и живым передать матерям и женам тех, кого он убил. Женщины в таких делах очень искусны. Под их руками и лезвиями их острых ножей он протянет много дней, прежде чем отправится в чрево ада, к Сатане.
— Как прикажешь, могучий Хан, так и будет, — согласно произнесли все.
— Слышишь, внук мой? — спросил шейх Хан. Адам снова низко, почтительно поклонился.
— Слушаю, почтенный дедушка.
— Я возлагаю на твои плечи долг крови. Ты должен отплатить за двух твоих дядей и за отца. И не должен знать покоя, пока не взыщешь долг сполна.
— Я слышу тебя, дедушка. Это священный долг.
— Когда ты приведешь мне эту неверную свинью из свиней, я поставлю тебя выше всех в племени. Ты займешь в моем сердце место рядом с памятью о твоем убитом отце и его братьях. А когда я умру — мое место вождя клана.
— Я принимаю свой священный долг, дедушка. Я доставлю этих мужчину и женщину на суд твоего гнева, как ты приказал.
* * *С самого начала Гектор Кросс предупредил ее, что самое трудное — ожидание. Постепенно Хейзел поняла, как он был прав. Ежедневно она проводила по скайпу многочасовые конференции с менеджерами «Бэннок ойл» во всех концах света. В остальное время Хейзел тренировалась с людьми Гектора, бегала, прыгала и стреляла, пока не достигла той же физической формы, что и давным-давно в день своей славы, когда она вышла на корт в Флиндерс-парке.[35]
Но ночи, ужасные ночи проходили в душевных терзаниях. Она спала мало, а когда засыпала, видела Кайлу. Кайла галопом скачет на своей рыжей лошади по лугу на ранчо. Кайла визжит от возбуждения, открывая изысканный подарок, который мать преподнесла ей на восемнадцатый день рождения. Кайла засыпает у нее на плече, когда они вместе смотрят по ночному телевидению старые фильмы. Потом в ее снах появлялись люди с оружием и в масках, и ее ужас становится непереносимым. Кайла! Кайла! Это имя непрерывно звучало в сознании, причиняя мучения, доводя до безумия.
Ежедневно она разговаривала с Крисом Бесселем и полковником Робертсом в Штатах, но те не могли сказать ничего утешительного. Каждую ночь у себя в комнате она молилась, как когда-то маленькой девочкой, на коленях и со слезами. Но след остыл. Ни ее молитвы, ни вся мощь ЦРУ не могли отыскать Кайлу и «Цветы ислама». Каждый день Хейзел много времени проводила с Гектором Кроссом, черпая силы в его обществе.
