Ирина Арбенина - Черное солнце
Федор Андреевич появился на ведущей от калитки дорожке точно в назначенное время. Поскольку именно в это время Петя Стариков, Анин муж, уезжал на работу в Москву и частенько прихватывал его с собой. Подвозил вечно рвущегося «по делам» в душную летнюю столицу старого ученого Соколовского.
— Ну, ладно, пусть аномальное! — согласилась с поправкой Стелла Леонидовна. — Но просто, как перед концом света, эта осиная «аномалия»!
— Может быть, мы их вареньем привадили? — заметила Аня.
— Да нет, они всюду, эти осы. И в магазине, и на станции, и в лесу.
— А на высокотравье вы, Анечка, обратили внимание? — поинтересовался у Светловой Федор Андреевич.
— Как тут не обратишь!
Травы в это лето, действительно, были нечеловечески высоки. То есть выражение «трава по пояс» тут явно не подходило. Какой там пояс! Это был бы уже пояс не человека, а великана.
И это простая трава! А чертополох, а репейник?
Борщовники высились, словно деревья в гигантском доисторическом лесу, где вот-вот должны были появиться динозавры…
— Да что мы знаем, собственно, о земном шарике, на котором обретаемся? — заметил даже на пенсии склонный к научному анализу Федор Андреевич. — Знаем мы, по сути, не больше мошки, которая уселась на спину могучему зверю. Зверь этот гигантский только вздохнул во сне. Даже не рыкнул, не потянулся, не пошевелился, а только поглубже вздохнул — и уже целые города взлетают вместе с выдохом вулкана.
— Точно! Точно! — поддакнула Стелла Леонидовна.
— Чудненькая тема! — Анин супруг допил в беседке кофе, приложил к губам салфетку и встал из-за стола.
— Вкусно? — Аня и Стелла Леонидовна хором намекнули на блинчики.
— Очень!
— А чего молчишь?! Слова восхищения и признательности просто клещами из тебя приходится вытаскивать!
— Неблагодарный, невнимательный, невоспитанный… Каюсь, каюсь и припадаю в раскаянии к коленам…
— А еще говорят, например, что земное ядро продолжает расти. Растет себе да растет… — Федор Андреевич был не очень доволен, что все стремились отвлечься от столь важной темы. — Станет большим, и кожица — поверхность земли! — лопнет.
— И, если соберетесь варенье варить, обязательно абрикосового сварите! — попросил своих женщин Стариков.
Петя собирался на работу и был занят лишь тем, как бы не опоздать, а не какими-то там катаклизмами, появлением динозавров и ростом земного ядра.
— А вы, Петя, согласны с такой постановкой вопроса? — Федор Андреевич все же не мог не попытаться вовлечь в дискуссию и зятя.
— Извините, Федор Андреевич, но я как-то не люблю о катаклизмах.
— Фу, какой вы скучный!
— Гнев начальства, милый Федор Андреевич, — когда опаздываешь, — близок и осязаем… Реален!
А земная кора когда-то еще лопнет! Да и лопнет ли вообще?! Может быть, уже в отсутствие всех здесь присутствующих. Так вы едете, Федор Андреевич?
— Да, да, разумеется!
— Тогда по коням!
Старик засеменил вслед за Петей, на ходу приговаривая:
— Как же не ехать! У меня же сегодня консультации в фонде «Экологическая защита»! Уважают старика. Даже машину хотели прислать, да отказался я. Зачем? Если вы, Петя, все равно едете.
— В общем, все как всегда… — заметила Стелла Леонидовна, когда они удалились. — Мужчины ушли на охоту, женщины остались у очага. Впрочем, какой там очаг! Солнце жарит так, что лень пошевельнуться. И это еще только утро. Уж какое тут может быть абрикосовое варенье — даже страшно подумать.
Солнце, и вправду, жарило, как сумасшедшее.
«Да, сравнение „как сумасшедшее“, — подумала Светлова, — было бы здесь более чем уместно».
Последнее время все вокруг только и говорили, что о солнечной активности. Но активность — это слишком интеллигентное определение… Какая там активность! Солнце будто и правда сошло с ума. От него невозможно скрыться. Оно казалось настигающим, злым и опасным. Хотелось обзавестись, как в старину, зонтиком-парасолькой, таким маленьким, изящным, с рюшечками и кружевами, чтобы только пройти от калитки до крыльца…
— Ань, кто-то идет! — громко возвестила Стелла Леонидовна.
— К вам? Ко мне? К нам?
— Мне незнакома эта дама. Может, к тебе?
— Вряд ли.
— Встретишь?
— Встречу. — Аня вышла из беседки. Интересно, кто это отважился в такую жару?
— Здравствуй, Аня!
— Здравствуйте…
— Вы меня не узнаете? — поинтересовалась гостья.
— Нет, — честно призналась Светлова.
— Ну как же, Светлова! «Опять ловите норой на уроке?»
— Ох! — Аня всплеснула руками. — Инна Петровна!
Меньше всего Аня рассчитывала увидеть в разгар лета на даче свою давно и благополучно забытую учительницу Инну Петровну Гец.
Во времена Аниной учебы в школе Инна была у них самой молодой и продвинутой среди учителей.
В общем, что называется, не самый худший вариант. Но и только. Светлова никогда не любила школу и не страдала ностальгией по ней. И просветленных нежных чувств к своим педагогам тоже не испытывала. «Школа — тюрьма народов!» — в этом убеждении ее было не поколебать.
— А мне, Аня, рассказали, как вас найти, наши общие знакомые, — поспешила объяснить свое появление гостья.
— Но, ведь вы… Инна Петровна… — Аня достала минеральную воду и усадила Гец в тень. — Вы же как будто…
— Да именно так! Мы уехали в Германию восемь лет назад.
— Я помню! Вся школа это обсуждала…
— Даже так?
— И.., вы приехали проведать родину? — Аня ожидала, что услышит сейчас что-то вроде старой шутки: «Хотела побывать в России, испытывала ностальгию…» — «А почему обратно возвращаетесь?» — «Побывала. Хочу испытывать ностальгию!»
Но вместо этого Инна Гец очень ровным и спокойным голосом сказала:
— Нет, не проведать. Я приехала хоронить мужа.
Геннадий Олегович пожелал, чтобы его прах вернулся на родину.
— Мне очень жаль…
Наступила тягостная пауза.
— Я принимаю ваши соболезнования, Аня… Но к вам я, собственно, по делу.
— Вот как?
— Да.
— Я слушаю.
— Видите ли, смерть Геннадия была довольно странной.
У Светловой екнуло сердце. Неужели? Кажется, она снова попала в переплет. Неужели это уже накатанная колея? Когда колеса крутятся и вертятся сами собой и тянут тележку помимо воли сидящего в ней пассажира. Два расследованных преступления и некоторая сомнительная, связанная с этим известность, кажется, сделали свое дело.
— Неужели?
— Да, Аня, и я бы хотела просить вас о помощи…
— Но…
— Я хочу заказать вам расследование.
— Заказать?
— Почему нет?
— Да, действительно, почему…
Аня задумалась.
— Я могу продолжать? — поинтересовалась вежливо, но очень настойчиво Инна Гец.
— Пожалуйста, да… — так ни до чего и не додумавшись, кивнула Светлова.
— Вы только сначала меня выслушайте. Я могла бы, например, сделать вам приглашение в Германию. Но это долго и ни к чему. Ненужная морока. Я предлагаю другой вариант.
Вы берете тур в Германию — за мой счет, разумеется — и вылетаете с группой. Это быстро и, в общем, без проблем. А я приезжаю за вами в Берлин, и Через час мы с вами в нашем Линибурге. Вы посмотрите все на месте… — Инна Петровна неловко замолчала. — На месте преступления…. А потом я вас отвезу обратно. Вы присоединитесь к своей группе: посмотрите достопримечательности, попьете пива, съедите сосиску и вернетесь в Москву…. Никаких обязательств. Если вы скажете «нет», значит, нет.
Светлова отрицательно качала головой, а сама смотрела на зеленые листики, обвивающие беседку, и думала: как же она уже обалдела от этой дачи!
Стоит только появиться человеку, даже вот с таким сверхсомнительным предложением, и сердце ее забилось. Живешь и не понимаешь, насколько все скучно, когда сидишь без дела. И только когда отворяют дверцу клетки и говорят: ну давай, лети отсюда! — сердце екает. И нет никаких сил, чтобы удержаться и не воспользоваться предоставившейся возможностью свободы.
Только-только потянуло сладким воздухом Европы, перспективой побродить по ее городам, раствориться в безопасности, комфорте и прелестях высококультурной цивилизации, чуточку передохнуть от совковости, побывать в мире, который не держит тебя в вечной готовности к обороне, — и уже, пожалуйста. Конечно, если бы она захотела, она бы и сама могла собраться и поехать. Но у них с Петром не такие возможности, чтобы разъезжать то и дело. Весь их отдых и вылазки строго запланированы. И вроде бы их вполне достаточно, но Европы много не бывает. А тут еще на халяву…
А почему, собственно, на халяву?! Если она, Светлова, что-то и умеет, если всякий труд обязательно должен чего-то стоить.., иначе, в противном случае, начинается «дикий социализм»… То почему бы и нет?
И впервые в Анютиной душе проклюнулся профессионал.
А, действительно, почему бы и нет?
Взяться за это расследование. Скатать в Европу.
