Лоуренс Блок - Мона
Потом я вспоминал, кто — она, а кто — я, и мои фантазии таяли, как дым.
— Ленни… — Мы уже стояли на песке, и я вытирал ей спину большим полосатым полотенцем. — …Мне пора возвращаться в номер. Думаю, он уже ждет меня. Я провела на пляже слишком много времени.
— Когда я снова увижу тебя, Мона?
— Этим вечером.
— Ты сможешь вырваться?
— Естественно.
— Где и когда?
Задумалась она максимум на три секунды.
— Здесь. В полночь.
— Разве пляж не закрывают на ночь?
Она улыбнулась.
— Ты же у нас умница. Я уверена, что найдешь возможность пробраться сюда. Или думаешь, что у тебя не получится?
Я знал, что получится.
— В полночь, — повторила она. — Надеюсь, сегодня выйдет луна. Обожаю лунные ночи.
Подошло время обеда. Надевать костюм, в котором я приехал, не хотелось, поэтому я решил посмотреть, что скинул мне со своего плеча Л.К.Б.
Л.К.Б. запер чемоданы на замок, но замки-то на всех чемоданах одинаковые. И на связке своих ключей я без особого труда нашел тот, что открыл маленький чемодан.
Сразу выяснилось, что одежду мы с ним носили разных размеров. Брюки не доставали мне до лодыжек, талия и задница у Л.К.Б. были в два раза больше моих, так что трусы просто падали на пол. А вот нога, слава тебе, Господи, оказалась одного размера. В чемодане лежали две пары дорогих туфель, и обе мне подошли. Носки, десять пар, я примерять не стал. Если подходят туфли, с носками проблем возникнуть не могло.
Разложив вещи по полкам, я закрыл маленький чемодан и убрал его в стенной шкаф. Положил на кровать большой, открыл его тем же ключом.
Развесил пиджаки, даже не взглянув на них. Во-первых, знал, что они мне не подойдут. Во-вторых, не хотел, чтобы Л.К.Б. случайно увидел меня в своем пиджаке. На обувь обычно внимания не обращают, а пиджак узнают с первого взгляда.
Повезло мне и с рубашками. Фигуры, как я уже отмечал, у нас были разные, а вот длина рук и окружность шеи совпадали. Рубашки мне подошли, а их он привез с собой много. Вслед за бельем и носками они перекочевали на полки. За рубашками последовали запонки и заколки для галстуков. Одежду Л.К.Б. покупал в Нью-Йорке — то ли жил там, то ли предпочитал тамошние магазины.
И, наконец, я обнаружил ящичек.
Первым делом подумал о деньгах. Ящичек-то из дорогого дерева, прямоугольный, в размер долларовой купюры, скорее, чуть больше. Я глубоко вздохнул, молясь, чтобы в нем лежала стопка сотенных. Может, Л.К.Б. был врачом и показывал не весь свой заработок, уходя от налогов. Да и не одни врачи брали черным налом.
С ящичком мне пришлось повозиться. Ни один ключ к нему не подходил. Вскоре я сдался и поставил ящичек на комод. Повернул к себе задним торцом. Внимательно осмотрел петли. У меня была маленькая пилка, которой я мог их подцепить.
Я уже достал ее, потом отложил в сторону, вытащил из пачки сигарету, закурил. Решил немного помечтать. Этот ящичек — подарок. Так чем же меня порадовала судьба? Деньгами? Трубочным табаком? Цветочными удобрениями?
В ящичке могло храниться все, что угодно.
Я разобрался с петлями и снял крышку. Увидел лист папиросной бумаги. Убрал и ее.
А под бумагой обнаружил белый порошок.
Находка повергла меня в уныние. Стоило потеть ради такой ерунды. Я-то рассчитывал, что Л.К.Б. хранит в ящичке целое состояние, а нашел какую-то белую пыль.
Может, что-то ценное лежит на дне, сокрытое порошком? И я уже хотел высыпать порошок на газету, когда у меня в голове звякнул колокольчик.
Я смотрел на порошок.
Порошок — на меня.
Тем временем от сигареты остался маленький окурок. Я затушил его в пепельнице, что стояла на столе, и вернулся к комоду. Поднес правую руку ко рту, облизал указательный палец, коснулся им мельчайшего порошка. Вновь облизал палец.
Фантастика!
Вкус я узнал, хотя прошло много лет с тех пор, как я имел дело с этой субстанцией. По молодости каких только глупостей не наделаешь. Так что теперь я понимал, что стоит на моем комоде.
А стоял там деревянный ящичек, в который насыпали шестьдесят кубических дюймов чистого героина.
Глава 2
Несколько минут я таращился на ящичек, словно никак не мог поверить своим глазам. На железнодорожном вокзале я добыл себе не только новую одежду. Я обеспечил себя на долгие, долгие годы. Сколько мог стоить этот героин? Точной цифры я и представить себе не мог. Может, сто тысяч, может, четверть миллиона, может, больше, может, меньше. Я не имел об этом ни малейшего представления, да и не хотелось мне пока об этом думать.
Я не мог хранить героин у себя, не мог продать его, не мог вернуть владельцу. Если Л.К.Б. узнает, что героин у меня, он меня просто убьет. Тут сомнений быть не могло. Если федеральные службы найдут героин, то упекут меня в тюремную камеру, а ключ забросят в Китайское море.
Я мог спустить героин в канализацию. Но кто спускает в канализацию сто тысяч баксов, а то и четверть миллиона?
Я вернул крышку на место и задумался, что же мне делать с этим ящичком? Срочно требовался тайник. Но не в номере. Я сунул ящичек под комод и постарался забыть о нем. Оделся и торопливо покинул отель. Нужный мне магазин я, отшагав от Набережной два длинных квартала, нашел на углу Атлантик- и Теннесси-авеню. Зашел в него и за двадцать с небольшим долларов купил отличный «дипломат».
С «дипломатом» в руке вернулся в отель, в холле купил пару филадельфийских газет и поднялся в свой номер. Деревянный ящичек лежал там, где я его и оставил: под комодом. Я вытащил его, плотно завернул в газеты, чтобы снятая с петель крышка случайно не соскочила, положил в «дипломат». Оставшиеся газеты смял и заполнил ими свободное пространство. Опустил крышку «дипломата», щелкнул замочком, закрыл его на ключ. Отметил для себя, что ключ надо выбросить. При необходимости я мог вскрыть «дипломат» и без него. А носить ключ с собой мне ну никак не хотелось.
Я поднял «дипломат». Не легкий, но и не тяжелый. В нем могло лежать все, что угодно.
Я спустился в холл и прямиком направился к регистрационной стойке. Портье почтительно ждал, пока я не подошел вплотную и не сунул «дипломат» ему под нос.
— Не смогли бы вы оказать мне небольшую услугу? У меня намечена коммерческая презентация. Образцы в чемодане. Ничего ценного они из себя не представляют, но всегда есть шанс, что кто-то позарится на «дипломат», не зная, что в нем лежит. И тогда компания учинит мне разнос. Вы не могли бы положить «дипломат» в сейф? А я заберу перед отъездом.
Я дал портье доллар и ушел. Теперь героин хранился в его сейфе.
Я лежал на пляже, смотрел на волны и прислушивался к ровному дыханию Моны.
Странные я испытывал ощущения. Казался себе одновременно и очень сильным, и очень слабым. Я помнил, по какой причине приехал в Атлантик-Сити, помнил, чем занимался последние годы, и теперь понимал, на какие глупости растратил столько времени. А теперь все изменилось. Мир предстал передо мной в ином свете.
— Ленни…
— Я знаю.
— Такого у меня…
— Я знаю, Мона. У меня тоже.
— Мне пора идти.
— Почему?
— Кейт. Он будет гадать, где я. На меня ему наплевать, но он хочет, чтобы я была при нем. — В ее голосе звучала горечь.
— Это его имя? Кейт?
Она кивнула.
— Давно вы женаты?
— Почти два года. Мне двадцать пять. В этом сентябре исполнится два года со дня нашей свадьбы. Тогда мне было двадцать три.
— Почему ты вышла за него?
— Деньги. И скука. Двадцать три уже не восемнадцать. Были и другие причины. Почему молоденькие девушки выходят замуж за старых богатых мужчин? Ответ ты и так знаешь.
— И теперь хочешь вернуться к нему?
— Я должна.
— А потом?
— Не знаю.
— Мы можем встречаться каждую полночь неделю или две. И каждую ночь ты будешь проводить с ним. А потом вы уедете, и ты забудешь про меня.
Мона молчала.
— Такая у нас перспектива?
— Не знаю. Такого раньше не было, Ленни.
— И мы поставим на этом крест?
— Не знаю. Больше я ничего не знаю. Я привыкла к тому, что на все вопросы у меня есть ответ. Теперь изменились вопросы.
Я понимал, о чем она толкует. А Мона продолжала:
— У нас дом в Чешир-Пойнт. Участок земли в два акра со старыми деревьями, дорогая мебель. И мой гардероб стоит немало. Соболиная шуба, горностаевая, палантин из шиншиллы. На норку мы даже и не смотрели. Такие вот у Кейта деньги.
— Как он их зарабатывает?
Она пожала плечами.
— Он — бизнесмен. Контора у него в центре, на Чамберс-стрит. Я понятия не имею, чем он занимается. На работу он ходит несколько раз в неделю. О бизнесе не говорит, деловых бумаг домой не приносит. По его словам, он что-то продает и что-то покупает. Это все, что мне известно.
— А как вы развлекаетесь?
— Даже не знаю, что тебе и сказать.
