Татьяна Полякова - Жестокий мир мужчин
— Но ведь он не убивал?
— Нет. Мне он врать бы не стал. Да и на кой черт ему убивать этого придурка?
— Все решили по-другому…
— Забудь. Это не имеет значения.
— Он тоже так решил, — упрямо сказала я. — Он меня бросил. Скажи, за что?
— Не начинай все сначала, — нахмурился Сашка. — Ты все знаешь не хуже меня. Его подставили, да так ловко, что у него не было шансов выкрутиться. Ни одного шанса. Он не был бы самим собой, если бы сразу сдался, но и он не верил, что выкрутится. Слишком многим хотелось, чтобы он сел.
— Он бросил меня, — зарываясь лицом в подушку, напомнила я. — Он считает, что я его предала…
— Чушь собачья. Он не бросил, а сел в тюрьму. И он не хотел тебя связывать на долгие годы. Не такой он человек. Согласен, у него не очень хороший характер, но винить тебя он бы никогда не стал.
— А может, ему просто наплевать…
— Вот что, — вздохнул Сашка. — Давай-ка спать. Если не возражаешь, я останусь у тебя.
— Хорошо, постелю тебе на диване. — Я поднялась, а Сашка ушел в ванную. — Как твои дела? — догадалась спросить я, когда он уже лег.
— Мои дела? Нормально. Как же еще?
— Где ты был?
— Когда? — не понял он.
— Я хочу сказать, откуда ты ко мне приехал?
— А-а… Так, посидели в одном месте… перекинулись в картишки. Отправился домой, вижу, у тебя свет горит, вот я и позвонил…
— Его ждут? — без всякой связи спросила я.
— Кто? — вроде бы удивился Сашка.
— Не знаю… Кто-то… Например, те люди, которым очень хотелось, чтобы он оказался в тюрьме… Это опасно, да?
Сашка лежал, глядя в потолок, потом повернулся ко мне и заговорил очень серьезно:
— Послушай меня, пожалуйста. Когда он сел, нам здорово досталось: тебе, мне, всем, кто был с ним. Тигр в клетке, шакалы воют… Не мне тебе рассказывать, что было. Время прошло, и ничего не вернуть: он отсидел за убийство, которое не совершал. И он возвращается.
— Просто возвращается? — уточнила я.
— Да. Именно так. Он не хочет мстить, если ты об этом. И не собирается искать тех, кто его подставил. Он просто хочет жить. Это понятно?
— Конечно, — усмехнулась я. — Если бы речь шла о ком-то другом.
— Ты можешь относиться к этому как угодно, но все обстоит именно так.
— Выходит, он здорово изменился, — усмехнулась я.
— Не он один. Мы все изменились. А ему досталось больше всех.
Я посмотрела на фотографию на стене, не выдержала и заревела, кусая пальцы.
— За что? Скажи, за что он так поступил со мной?
— Тихо, тихо, тихо, — шептал Сашка, оказавшись рядом. — Не начинай все сначала. Все будет отлично, верь мне. Он вернется, мы сядем втроем, как раньше, и обсудим наши дела.
— Не в этом дело, — немного успокоившись, сказала я. — Он меня не любит. Просто не любит. И это самое страшное.
— Я прошу, потерпи еще две недели, идет?
— Я потерплю, — кивнула я. — Только для меня ничего не изменится через две недели. Я не нужна ему, и он считает меня виноватой.
— Послушай. — Сашка сжал мои плечи и заговорил торопливо, точно боялся, что не успеет все сказать:
— Ты знаешь, как я люблю тебя, а он всегда был мне лучшим другом. Самым лучшим. С тех пор как умерли родители, у меня остались только вы… Я точно знаю: все будет хорошо. Просто надо еще немного потерпеть. Ты поняла?
Я положила голову ему на колени и зажмурилась. Мне очень хотелось верить… только верил ли сам Сашка в то, что обещал мне?
* * *Я проснулась от шума воды в ванной, взглянула на часы. 7.30. Приподнялась на локте и позвала:
— Саша.
Он выглянул из-за двери, улыбнулся и сказал:
— Еще рано. Спи, — и вновь исчез в ванной, а я встала, накинула халат и вышла в кухню. Быстро приготовила завтрак.
Сашка появился минут через пятнадцать, устроился за столом и стал есть, весело на меня поглядывая, веселье он слегка переигрывал, в глубине зрачков притаилось беспокойство.
— Вкусно, — похвалил он. — Зря так рано встала… Перехватил бы что-нибудь по дороге.
— Мне нравится тебя кормить, — пожала я плечами. — Еще мне нравится просыпаться по утрам и знать, что ты рядом… Жаль, что мы не можем жить вместе, как раньше.
— Жаль, — согласился он. — Женщина не должна жить одна, — и добавил, с поразившей меня уверенностью:
— Это скоро кончится.
Сашка взглянул на часы, торопливо допил вторую чашку кофе и пошел к двери.
— Заеду вечером, — кивнул он на прощание.
— Не надо, — покачала я головой, он остановился, а я пояснила:
— Спасибо, но мне не нужна нянька. Я справлюсь, честно.
— А как насчет коньяка? — усмехнулся он.
— Бутылку допили вчера.
— А ночной псих?
— Ну его к черту! — Я хмыкнула, развела руками и добавила:
— Мне кажется, он неплохой парень. По крайней мере, мы точно из одной команды.
Сашка закатил глаза, покрутил головой и сказал:
— Ноги бы ему выдернуть. Вместе с языком, — махнул рукой и ушел, а я стала смотреть в окно.
Вот он выходит из подъезда, поднял голову, посмотрел на меня и улыбнулся. Я кивнула в ответ, дождалась, когда он сядет в машину, а потом покинет двор. Прошлась по квартире, замерла перед фотографией на стене и долго-долго смотрела.
— Ты вернешься, — сказала громко. — Только не ко мне. Но все равно я очень рада.
Я затеяла уборку и начала новую жизнь. Понедельник — самый подходящий для этого день. Никакого нытья и истерик, курить я уже бросила, в будущее смотрю с оптимизмом. За оставшиеся дни следует похудеть на пару килограммов, больше находиться на свежем воздухе, немного загореть и вспомнить наконец, что я красивая женщина.
Все это я говорила себе с усмешкой, но выработанной программе собиралась четко следовать.
В дверь позвонили, очень настойчиво и, должно быть, не в первый раз. У меня работал пылесос, и звонок я услышала не сразу, крикнула:
— Сейчас! — и пошла открывать. На пороге стояла Лерка. Одиннадцать утра, а она уже, как говорится, лыка не вяжет.
— Проходи, — вздохнула я, распахивая дверь пошире и отходя в сторону. — Привет.
Лерка споткнулась на пороге, буркнула:
— Черт, — и с трудом добралась до кресла. — Выпить есть?
— Нет, — ответила я. — Слушай, что сегодня за праздник?
— У меня нет праздников, сплошные будни, чтоб ты знала. Честно, есть у тебя коньяк?
— Нет. Можешь проверить. Хочешь, напою тебя чаем?
— Катись ты со своим чаем, знаешь куда… — Лерка тряхнула головой, резко выдохнула воздух и поинтересовалась:
— Сашка у тебя ночевал?
— У меня, — кивнула я.
— Разумеется. Где же еще. И вчера, и позавчера, и всю жизнь только у тебя. Да?
— Прекрати, — поморщилась я. — У меня нет ни малейшего желания наблюдать чужую истерику. Свои надоели.
— Тебе опять кто-то звонил, и он прибежал сломя голову? Ехал мимо, увидел, что горит свет. — Она засмеялась. — Ты и твой дерьмовый братец… Как я его ненавижу… Всегда одно и то же…
— Почему бы вам не оставить друг друга в покое? — зло предложила я.
— Разумеется. Ты об этом только и мечтаешь. Ты всегда меня ненавидела, всегда, с того самого дня, когда он нас познакомил. Конечно, все вокруг должны любить только тебя, ты самая необыкновенная, да… а что я? Ты хочешь, чтобы он меня бросил, и вечно его так настраиваешь. И покрываешь эту сволочь. Он изменяет мне с каждой юбкой, а ты его покрываешь! — Последние слова она уже кричала.
Конечно, Сашка изменял ей. Сейчас, глядя на Лерку, я не особенно его осуждала. Она сидела, раздвинув колени, руки свисали почти до пола, на лице вчерашняя косметика, волосы всклочены, вряд ли она догадалась расчесаться с утра. Шесть лет назад она была красавицей, сейчас мало кому пришло бы в голову так ее назвать.
— Слушай, — предложила я. — Ложись на диван, отдохни немного. А вечером встретишь Сашку с работы, заедете в какой-нибудь ресторан…
— В ресторан он ходит с другими, — хохотнула она. — Слушай, чего он меня не бросит к чертовой матери, а? Ты ведь знаешь, у вас секретов не бывает, что он говорит? Жалко меня, да? Вы же добрые. И еще честные и благородные. Чертова семейка… сволочи, вот вы кто. И ты, и твой братец.
— Заткнись, пожалуйста, — попросила я. — Иначе суну тебя под холодный душ, в прошлый раз тебе не понравилось.
— Конечно, — пьяно ухмыльнулась Лерка. — Я алкоголичка и стерва, так он говорит. А ты у нас ангел… ангел. А я знаю, кто настоящая стерва. И не одна я знаю, очень многие. — Она вдруг принялась хохотать, однако недолго, смех резко оборвался, Лерка нахмурилась и ткнула в меня пальцем. — Знаешь, что о тебе говорят? Не знаешь? Могу рассказать. Ты шлюха, вот ты кто. Шлюха, грязная, подлая шлюха. Ты думаешь, если пять лет сидишь в этой норе затворницей и носа никуда не кажешь, все уже забыли? Святую из себя корчишь? Как бы не так, — обычно в этом месте она замолкала, но не сегодня. — Он-то знал, что ты за штучка, твой Илья. И послал тебя ко всем чертям…
Я села напротив и попросила:
— Расскажи мне…
