Наталья Александрова - Месть подают холодной
Дела в ресторане шли неплохо.
Столики, за небольшим исключением, были на двоих, так что Клару посещали в основном пары. Сюда приходили не просто с дамой, а с дамой сердца, с возлюбленной, с кем хотелось провести тихий спокойный вечер, глядя в глаза и наслаждаясь приятной беседой. У Клары не принято было разглядывать соседей и, тем более, пытаться заговаривать с ними или, не дай Бог, посылать бутылку вина, посетители находили особую прелесть в уединении. Ресторан открывался в полседьмого, к семи собирались первые клиенты. Столики, в основном, заказывались заранее. В глубине зала была небольшая эстрада, где стоял маленький кабинетный рояль, за которым хозяйничал маэстро Эдик — всегда во фраке, с длинными седыми волосами, собранными в хвост. Оркестра не было, танцев тоже. Эдик наигрывал мелодии пятидесятых годов, импровизировал, не брезговал и классикой. У входных дверей стоял не бритоголовый молодой человек с накачанными мускулами, а мужчина лет тридцати пяти в хорошо сшитом темном костюме с приветливым выражением лица. Мужчина был мастером по восточным единоборствам, но про это знали только хозяева ресторана. Еще мужчина в свое время закончил психологический факультет Государственного университета и даже собирался защищать кандидатскую диссертацию, а от природы был неплохим физиономистом. Нежелательных посетителей он угадывал, еще когда те были на улице, и отказывал им вежливо, но твердо. Гардеробщицей держали молоденькую девушку Дину. Она казалась младше своих лет и всех посетителей встречала чудесной, почти детской улыбкой, от которой все личико ее расцветало. На чай ей не давали — никому не приходило в голову. Но у Клары чаевые было принято приплюсовывать к счету. Меню подавались отдельно дамам и джентльменам, у дам в меню не были указаны цены.
Столики на двоих стояли вдоль стен, а в простенках были установлены длинные узкие зеркала. Ровно в восемь часов вечера, когда все столики были заняты, гасили верхний свет, а на столы ставили свечи под стеклянными колпаками. Эдик наигрывал тихую мелодию, и в зале появлялась хозяйка Клара в узком черном — цвета воронова крыла — платье, с гладко причесанными темными волосами. Ее шею охватывало ожерелье — удачная имитация бриллиантов. Ожерелье блестело, свечи отражались в зеркалах, музыка звучала таинственно — словом, в заведении у Клары была своя собственная аура, которую ценили постоянные посетители. Клара приветствовала гостей и уходила, после чего никто уже их не беспокоил, только официанты сновали бесшумно, как тени.
В этот вечер все было как обычно с той лишь разницей, что охранник, он же швейцар, встречал гостей с меньшей доли приветливости, а когда оставался один, то даже морщился тихонько, как от зубной боли. Геннадий был здоров как бык, за одним исключением — его желудок не переносил молока. Но кофе с молоком он очень любил, по утрам не мог выйти из дому, чтобы не выпить большую чашку, поэтому опытным путем он выяснил, что организм принимает только один вид молока — детское пастеризованное, в синеньком пакете, под названием «Тема». У охранника было двое детей, жена сидела с ними дома и всегда покупала «Тему» в ларьке на углу. Но накануне она проторчала с младшим долго в поликлинике, торопилась за старшим в школу, а «Тему» в ларьке на углу уже раскупили. Жена была страшно замотана, ребенок в коляске капризничал после прививки, так что, не найдя синеньких пакетиков, жена махнула рукой и купила молоко обычное, Лужского молочного комбината, а утром, наливая мужу кофе, абсолютно забыла об этом. Да и еще бы ей на забыть, когда у младшего после прививки поднялась температура, и он плакал всю ночь, не давая матери заснуть ни на минуту.
Молоко подействовало к вечеру, как раз когда нужно было идти в ресторан, поэтому охранник морщился и, улучив минутку, удалялся в конец коридора, где находился служебный туалет. Время близилось к восьми, в зале все столики были заняты кроме одного, заказанного заранее. Публика была респектабельная, как и всегда у Клары, — несколько воркующих пар, деловой ужин партнеров даже без дам, а в углу сидели две женщины. Они пришли сюда одни именно поужинать, и это никого не удивляло. Старшая дама была очень хорошо знакома не только Кларе, но и нескольким посетителям, только никому из них не пришло в голову показать, что они узнали владелицу самого крупного и престижного в городе агентства фотомоделей Викторию Павловну Куницыну. Куницына приходила в ресторан часто, повар готовил специально для нее, а такой привилегией у Клары могли похвастать немногие. Виктория ела не спеша, не глядя по сторонам, изредка бросая два-три слова своей визави. Девушка сидела так, чтобы посетители даже украдкой не могли разглядеть ее. Лицо Куницыной было непроницаемым, только изредка глаза темнели от тревожных мыслей, но она легонько встряхивала породистой головой с гладкой прической, отгоняя плохое. Вот в дверях показался муж Клары Константин Петрович. Заметив Викторию, он слегка поклонился ей. Виктория Павловна улыбнулась ему одними глазами и стало заметно, что в свои без малого пятьдесят она все еще красива зрелой женской красотой.
Изящной формы рукой Виктория подняла бокал с минеральной водой — это был ее принцип, того же она требовала от девушек — никакого спиртного, никогда, и сигарет тоже.
— Выпьем, Катюша, завтра — твой день!
Девушка напротив засмеялась тихонько и чокнулась бокалом. Виктория Павловна взглянула на нее и в который раз поразилась красоте. Девушка была необыкновенно, просто фантастически хороша, даже Викторию Павловну, которая повидала многое, красота этого лица временами просто завораживала. Она вспомнила, как она впервые увидела девушку случайно, в компании неблизких знакомых. Это было год назад. Долговязое создание, ходит чуть ссутулившись и глядит исподлобья. Кате было семнадцать, то есть пора бы уж сформироваться. Но выяснилось, что незадолго до этого с ней произошла метаморфоза — за лето она выросла на пятнадцать сантиметров. Организм бурно перестраивался, это отразилось на психике.
— Я чувствую себя жирафой! — жаловалась Катя.
Виктория Павловна вгляделась в симпатичную мордашку наметанным глазом. Что-то такое было в зеленых глазах, что заставило ее призадуматься.
— Если за месяц похудеешь на десять килограммов, то приходи, — сказала она Кате и забыла об этом.
Через месяц девушка явилась к ней в агентство, она похудела не на десять килограммов, а на пятнадцать. И вот тогда ее слегка осунувшееся лицо необыкновенно похорошело. Зеленые глаза казались огромными, чуть резче выступили скулы. Кожа была матовая, с оттенком слоновой кости…
Рост вполне подходил — 178 сантиметров, вес даже меньше чем нужно, грацию и свободу движений придаст ежедневная гимнастика по методу самой Куницыной, но что-то останавливало Викторию Павловну, смутные опасения насчет Кати. Девушке с таким лицом нельзя рекламировать шампуни и лак для волос, а тем более белье. Невозможно представить себе мадонну в кружевном боди, это неприлично. Но с другой стороны, такое лицо создано для того, чтобы на него смотрели, чтобы им гордились…
Несмотря на всю свою занятость, Куницына долго размышляла по поводу Кати. И решила позаботиться о девушке сама, без всяких спонсоров. Она приложит все силы для того, чтобы найти Кате выгодный контракт за границей, причем с крупной престижной фирмой. Хочется думать, что там найдутся профессионалы, которые оценят Катино необычное лицо и найдут достойную сферу применения. Кате надо уехать из этой страны, от нашего ужасного климата. Больно думать, что сделают с таким лицом через несколько лет дожди, морозы и наша ужасная вода.
— Доверься мне, — сказала Куницына Кате. — С этого дня — диета, гимнастика, — все, чтобы сделать фигуру безупречной. И вот еще что… — Она внимательно посмотрела в зеленые глаза. — У тебя есть кто-нибудь? Друг, любовник…
— Пока нет, — смутилась Катя, — как-то не до того было.
— И не надо, — мягко ответила Виктория Павловна, — никаких мальчиков и никаких спонсоров, я сама о тебе позабочусь. Подожди пока, никакого секса.
Катя опустила глаза, а Куницына усмехнулась, поймав себя на опасениях: что, если какой-нибудь богатенький красавчик уговорит Катю переспать с ним, и тогда необычная ее красота исчезнет? Неужели очарование этому лицу придает непорочность?
Почти год прошел в напряженных трудах.
Катя закончила школу, поступила учиться на дизайнера и одновременно занималась гимнастикой и самосовершенствованием. Виктория Павловна не показывала ее никому, дожидалась своего часа. И вот он настал. Большой конкурс «Мисс Обаяние». Победительница автоматически подписывает контракт с крупнейшей французской фирмой «Рив Гош». Уж там-то, в Париже, сумеют разглядеть Катю.
Она, Виктория Павловна, явит Европе настоящее чудо, и деньги, что она вложила в Катерину, вернутся с лихвой.
