Татьяна Полякова - Эксклюзивный мачо
– Иди ты к черту, – отмахнулась я.
– Подумай над моим предложением и ответь мне “да”, – сказал Лялин, поднялся и направился к двери. Я побрела за ним. – Почему бы нам как-нибудь не выпить вместе? – предложил он на прощание.
– Обязательно, – кивнула я, он раскинул руки, а я припала к его груди.
– Не скучай, дорогая, – пропел он дурашливо.
– Мое сердце не вынесет долгой разлуки, – ответила я, и на том мы расстались.
Лялин ушел, а я отправилась в кухню пить чай. Разговор неожиданно произвел на меня впечатление. Разумеется, не перспектива стать телохранителем какого-то там типа волновала меня. Беспокоили мысли о Деде. Все это время я думала лишь о том, как я справлюсь без него, Лялин прав, очень многое нас связывало и связывает, а сейчас впервые подумалось: как он без меня? Каково ему? Должно быть, скверно. И дурацкие слухи обо мне счастья ему отнюдь не прибавляют.
Проще всего набрать номер и сказать: “Привет, как твои дела? У меня все отлично”, но этого как раз делать не следует. Хорошо зная Деда, нетрудно представить, чем это закончится. Нет уж, не для того я уходила, чтобы через несколько месяцев прибежать обратно.
Я прошлась по квартире, забыв про чай. Квартира у меня огромная, в трех уровнях, в ней вполне можно потеряться. Или звонить самой себе по телефону. Квартира, кстати, подарок Деда. Когда я ушла, довольно громко хлопнув дверью, то понятия не имела, что буду делать дальше. Мне даже казалось, что прогнозы недоброжелателей вполне способны сбыться и я, чего доброго, начну спиваться в одиночестве. Уже из-за одного этого стоило завязать с выпивкой. Впрочем, я ею никогда особенно не увлекалась, так что диву давалась, с чего обо мне пошла дурная слава?
Как бы там ни было, а, оказавшись на вольных хлебах, я первым делом задумалась: чем же занять себя? И думала дня три, после чего выяснилось, что я являюсь прирожденной лентяйкой, то есть мне ничем не хочется заниматься. Так как телевизор я не смотрю, а книг принципиально не читаю, то в основном я проводила время в длительных прогулках с таксой по имени Сашка, чему он был очень рад.
Потом меня потянуло посмотреть на мир, и я отправилась путешествовать, пристроив Сашку на время к подруге Ритке, которая по совместительству являлась секретарем Деда. Тот, в свою очередь, был в нашем городе полновластным хозяином. Впрочем, справедливости ради стоит добавить: не только в городе и области, но даже и в столице его, по слухам, уважали и поддерживали. Слухи слухами, но одно несомненно: здесь он царь и бог, причем еще пару лет может не переживать за свое могущество, а там как карта ляжет, точнее, бюллетени избирателей, не к ночи будут помянуты.
Я желала Деду победить всех врагов и царствовать до конца своих дней, причем совершенно искренне, потому что почтенным пенсионером его просто не представляла. В столицу он не поедет, ибо убежден: лучше быть генералом в губернии, чем майором в столице, а остаться здесь не при делах гордость не позволит. Так что пусть правит нами на здоровье, тем более что он ничем не хуже других, хоть и не лучше. В деньгах благодаря Деду я не нуждалась, поэтому могла не только бездельничать, но и путешествовать в свое удовольствие, нимало не печалясь. Но, несмотря на это, вскоре меня потянуло домой, в основном из-за Сашки.
Стоило мне вернуться, как в тот же вечер у меня появилась Ритка и с порога заявила:
– Совсем совести нет у людей.
– Ты о людях вообще или обо мне? – насторожилась я.
– О козлах, которые болтают, что ты в тиши и мраке запустенья предаешься пороку.
– Так, может, не врут? – предположила я из вредности.
– Ага. С таким цветом лица барышни из запоя не выходят. Может, и мне куда-нибудь съездить? Вдруг похорошею?
– Ты и так выглядишь неплохо, – порадовала я ее.
– Неплохо, – скривилась Ритка. – Я хочу выглядеть, как ты. Вошла, взглянула и убила.
– Такое больше Медузе Горгоне подходит, – ответила я, после чего мы отвлеклись от моей внешности, и я подробнейшим образом поведала о своих путешествиях. По негласному уговору мы с Риткой не заговаривали о Деде. Она очень переживала из-за нашего разрыва и, подозреваю, втайне считала виноватой меня. Чем я собираюсь заняться, она тоже не спросила, но ушла довольная, должно быть, радуясь, что теперь даст клеветникам достойный отпор. А я радовалась за нее и за себя тоже, если честно, потому что и впрямь выглядела распрекрасно, мужчины на улицах оборачивались, чего последние два года я припомнить не могла. Выходит, действительно похорошела, а это любой женщине приятно. К этому прибавилось душевное спокойствие, которое тоже долгое время отсутствовало, так что получалось, работа у Деда влияла на меня дурно, и теперь, когда я ее оставила, меня ожидает долгая счастливая жизнь.
Я замерла перед зеркалом, подмигнула своему отражению и даже пробормотала “красавица”, после чего продолжила прогулку по квартире. Сашка, лежавший до того момента в кресле в гостиной (он, в отличие от меня, обожает смотреть телевизор), начал беспокоиться, приподнялся и даже робко тявкнул.
– Я думаю, – сочла нужным сообщить я ему. Пес успокоился.
Допустим, в моем внутреннем мире царит полная гармония, но нельзя же все время бездельничать. Не худо бы в самом деле чем-то себя занять. В этом свете предложение Лялина… Я представила себя в роли телохранителя. Выходило что-то, подозрительно смахивающее на дрянной сериал, которые я так не люблю. Я поморщилась и решила выбросить недавний разговор из головы, что вскорости и сделала. Отправилась гулять с Сашкой, домой мы вернулись в час ночи. Измученный пес, с трудом взобравшись на кровать, заснул как убитый, а я последовала его примеру.
Утром мы спали до девяти, потому что никаких дел не намечалось и можно было себя побаловать. В половине десятого выбрались в кухню, чтобы позавтракать, а в десять раздался телефонный звонок. Я ответила без особой охоты, и мужской голос вежливо извинился:
– Простите, я позвонил не очень рано?
– Нормально вы позвонили, – ответила я. – Только не уверена, что нужна вам именно я. – Уверенности мне придавал тот факт, что голос был совершенно незнакомым, а знакомиться с кем-либо я не собиралась.
– Вряд ли я ошибся, – вновь заговорил мужчина, теперь в его голосе чувствовалась некая игривость, что мне понравилось еще меньше. – Вы Рязанцева Ольга Сергеевна?
– Допустим. А вы кто?
– Ваш номер телефона дал мне Олег Борисович Лялин, – сообщил мужчина, а я скривилась, уже сообразив, в чем дело. Так и оказалось. – Мое имя Петр Викентьевич Сафронов. Уверен, вы обо мне слышали.
– Лялин вчера был у меня, – не стала я лукавить.
– И сделал предложение?
– Совсем не то, которое я жду долгие годы.
Сафронов засмеялся, давая понять, что оценил шутку.
– И что? – спросил он, немного помедлив.
– Идея показалась мне совершенно дикой, – ответила я искренне. Ему мой ответ не понравился.
– Почему же дикой? – обиделся он.
– Как-то не вижу я себя в роли телохранителя. Вам больше подойдет какой-нибудь здоровяк из охранного агентства, у них есть опыт в таких делах.
– Олег Борисович рассказал вам о моих проблемах?
– В общих чертах, – уклончиво ответила я. Если верить Лялину, проблем вовсе не было, но обижать человека мне не хотелось.
– Здоровяк здесь не поможет, – со вздохом заговорил Сафронов. – Тут скорее работа для человека, умеющего думать, профессионала…
Надо полагать, таким профессионалом он считал меня. Большое ему за это спасибо, однако его лесть не произвела должного впечатления. На меня вообще мало что производит впечатление.
– Если вы по поводу нападения на вашего экспедитора, то милиция наверняка делает все возможное. Поверьте, лучше, чем они, с этим вряд ли кто справится.
– Если бы дело было только в этом нападении… Ольга Сергеевна, может быть, мы встретимся и поговорим, так сказать, в дружеской обстановке?
– Хорошо, – совершенно неожиданно согласилась я, а через пять минут уже жалела об этом. Хотела перезвонить Сафронову и отказаться от встречи, но лишь махнула рукой, Схожу, выслушаю человека, времени у меня сколько угодно. Встретиться договорились в 18.20 в кафе “Белый парус”, в двух кварталах от моего дома. Я прихватила с собой Сашку, псу полезно прогуляться, а Сафронову надо дать понять, что я для него самый что ни на есть неподходящий человек.
Опоздав на десять минут, я вошла в кафе в своем лучшем костюме бирюзового цвета, на шпильках не ниже десяти сантиметров и с таксой под мышкой. Граждане, в количестве двенадцати душ, сидящие за столами, дружно повернули головы, а я широко улыбнулась. Как выглядит Сафронов, я и понятия не имела и уже собралась поинтересоваться, имеется ли такой в наличии, как из-за ближайшего стола поднялся толстяк лет тридцати пяти и бросился ко мне с восторгом на лике и с громким воплем:
