Эван Хантер - Последний уик-энд
— Я болею, — сказал он.
— Ну, конечно, нет вопросов. Могу пари держать, ты еще сильнее заболеешь после того, что я сказал тебе о мисс Пил.
— К чему это ты клонишь, Грег?
— Я? Ни к чему. Я просто заметил, что у тебя слабость к юбкам. Вот и все. Ничего страшного, правда ведь?
— Совершенно ничего, — ответил он напряженно.
— Я тебе кое-что подскажу. Сегодня ночью будет дежурить мисс Леман. Не очень симпатичная, но ужасно преданная своей профессии. Смотреть не может ни на чьи страдания. Скажи ей, что ты весь горишь, и она протрет тебя спиртом. У нее очень мягкие руки, у нашей мисс Леман.
— К чему это ты?
— А ты к чему? — в упор спросил Грег.
— У меня катаральная лихорадка, вот и все.
— Ты на меня не сердишься? После всех моих подсказок?
— Мне не нужны никакие подсказки. Я болен.
— Ты так же болен, как и я.
— Достал. Убирайся отсюда.
— Естественно. Но еще одна подсказка. Присмотрись к медсестре, которая придет в двенадцать. Это действительно что-то. Действительно, что тебе понравится. А мы постараемся, чтобы твое пребывание здесь было приятным.
— Мне не нужны никакие медсестры, — сказал он.
— Да? — глаза Грега сузились. — Я ведь помню тебя, приятель. Последний раз, когда ты здесь был, ты, наверное, был слишком занят, чтобы заметить меня. Но я-то помню тебя, я тебя чертовски хорошо помню. У меня память, как у слона.
— Да?
— Да, — коротко ответил Гpeг.
— Ну и что?
— Ничего. Просто заруби себе на носу, что я тебя узнал. — Он направился к двери. — Еще увидимся, приятель.
— Не очень-то хотелось, — буркнул он вслед Грегу.
В 12.23 Джейн Дворак зашла в его палату.
— Привет! — сказала она. — Я мисс Дворак. — Она профессионально улыбнулась. — Как вы себя сегодня чувствуете?
— Ужасно, — ответил он. Его глаза загорелись. Грег не обманул его. Это действительно было что-то. Рядом с ней все остальные казались больными. Эта была для него.
— В самом деле? Ну, что же, давайте посмотрим. — Она подошла к кровати и взяла температурный листок. Ее глаза быстро скользнули по его имени, а затем пробежали по температурной кривой.
— У меня катаральная лихорадка, — сказал он.
— Да, я вижу. Ну что ж, у вас не такая высокая температура. — Она снова улыбнулась. — Я думаю, вы выживете.
— Я уверен в этом, — сказал он. — Теперь у меня есть ради чего жить.
Она секунду смотрела на него с любопытством, а затем легко пожала плечом.
— Как это, быть офицером? — спросил он.
— Я никогда не задумывалась над этим, — ответила Джейн.
— Вы не чувствуете себя немного неловко, когда вам козыряет рядовой?
Она улыбнулась и заметила:
— Вообще-то да.
— Я так и думал.
— Почему вы так думали?
— Не знаю. Мне просто показалось, что вы девушка, для которой форма значит не очень много, я имею в виду погоны.
— М-м. Вы очень наблюдательны.
— Стараюсь.
— И вы очень разговорчивы. Вам нужно немного поспать.
— Я не хочу спать. Больше не хочу.
— Да? Ну что ж, тогда мне, наверное, нужно позвать врача, чтоб он вас выписал. Если вы так хорошо себя чувствуете.
— Я все еще ужасно болен, — сказал он улыбаясь.
Она подошла к кровати и положила руку ему на лоб.
— Моя мама так делала, — сказал он.
— Лоб не очень горячий.
— Я думаю, может быть, температура спала. Она ведь должна снизиться через некоторое время?
— Да. Увидим.
Она пошла от его кровати, и он спросил:
— Вы что, уже уходите?
— Да. А что? — спросила она удивленно.
— Вы зайдете еще? Позднее?
Она посмотрела на него. Ее глаза и рот выражали веселое удивление.
— Зачем?
— Поболтать.
— Может быть, — сказала она.
— Это поможет мне поправиться, — добавил он торопливо. — Мне очень одиноко.
— Одиноко? Вы поступили только вчера вечером.
— Мне всегда одиноко в госпитале.
— Но мне надо зайти к другим больным.
— А позже вы вернетесь?
— Вы настойчивый молодой человек.
— Я просто одинокий.
— Посмотрим.
— Обещайте.
— Ну… в самом деле…
— Или вы не разговариваете с рядовыми?
— С чего вы это взяли?
— Флотские правила.
— Я не думаю, что флотские правила применимы к разговорам медсестры с ее больным, — сказала Джейн.
— Так, значит, вы вернетесь?
— Я этого не сказала.
— Бросьте, мисс Дворак. Скажите, что придете.
— У меня очень много работы, — сказала она, улыбаясь и качая головой. — А вы немного поспите.
— Я увижу вас позже?
— Может быть, загляну, если не буду очень занята.
— Обещаете?
— Я никогда не даю обещаний, если не уверена, что смогу их сдержать.
— Тогда обещайте и сдержите свое обещание.
— Вам бы нужно было новобранцев вербовать!
— Так, значит, вы вернетесь?
— Да, позднее. Только на несколько минут.
— Я буду ждать.
— Затаив дыхание, без сомнения, — сказал она и вышла из комнаты.
Она пришла к нему позднее, после того как обошла остальных больных. Он полулежал в постели, подоткнув подушку за спину, и смотрел в окно. Солнце прочертило длинные золотистые полосы на его лице. Он выглядел очень слабым и жалобным, и она на секунду задержалась в дверях, прежде чем войти. Она всегда испытывала огромное сочувствие ко всем, кто болел. А его поза выражала такое отчаянное одиночество, что она почувствовала, как внезапно сжалось ее сердце.
Он продолжал смотреть в окно, не замечая ее присутствия. И она подумала, не оставить ли его наедине с его мыслями. Вместо этого она подошла к его кровати. Он обернулся, когда услышал шуршание ее накрахмаленного халата. Улыбка расцвела на его лице.
— Привет! Я думал, вы не придете.
— Я ведь обещала.
— Да, обещали. Я очень рад вас видеть.
— Надеюсь, я не помешала. Вы выглядели таким… таким торжественным.
Казалось, его глаза пронзила боль. Он на мгновение повернул голову, солнце очертило его профиль.
— Вы ведь понимаете… — сказал он.
— Нет. Что-нибудь не в порядке?
Он снова повернулся к ней, изучая ее, тщательно изучая ее, как будто старался запомнить ее черты.
— Ничего, — сказал он наконец. Он широко улыбнулся. — Во всяком случае, ничего, чем бы забивать вашу хорошенькую головку.
Джейн посмотрела на него с любопытством.
— Если я могу вам помочь…
— Нет, нет, ничего. Просто иногда человеку становится одиноко.
— Вы давно на флоте?
— Уже порядком.
— Скучаете по дому?
— Немного.
Она подняла брови и снова посмотрела на него. В нем было что-то странное, ощущение правдивости, но глубоко скрытой.
Она не могла понять, говорил он серьезно или шутил. Эта неспособность понять, что у него на уме, раздражала ее и одновременно вызывала интерес. Без всякой на то причины она спросила:
— Вы женаты?
— Нет, — ответил он быстро, не колеблясь.
— У вас девушка осталась дома?
— Нет, не в этом дело.
— Просто скучаете по своему городу, по родным?
— Думаю, что да, — его голос опять прозвучал одиноко и потерянно, и она снова ощутила охватывающее ее сострадание.
— Иногда я тоже что-то вроде этого чувствую. Это нормально. — Она помолчала. — Трудно оторваться от своих корней. Флот заставляет это сделать. Но это трудно, я знаю.
— Вам нравятся ВМС, мисс Дворак?
— Да, очень.
— Хорошо, — он сделал паузу. — Мне тоже.
— Как много у нас общего.
— За исключением… А, не обращайте внимание.
— Нет, в чем дело? — спросила она.
— Правила. Иногда они меня раздражают.
— Правила всех раздражают. Но они должны быть. Иначе не будет флота.
— Поймите меня правильно, Джейн… Ничего, если я буду называть вас Джейн?
— Ну…
— Вот это я и имею в виду. Это естественно, когда девушка и молодой человек называют друг друга по имени. Совершенно естественно. Но я вынужден с осторожностью называть вас Джейн. Это ведь глупо.
— Ну… — она улыбнулась, — наверное, глупо, если хорошенько об этом подумать.
— Можно, я буду называть вас Джейн?
Она поколебалась.
— Думаю, что нет.
— Почему?
— Правила.
— Конечно, — снова с грустью в голосе сказал он.
— Не расстраивайтесь так.
— Все нормально.
— На самом деле это не так важно.
— Для меня это важно.
Его глаза всматривались в ее.
— Для меня очень важно называть вас Джейн.
— Ну если это так важно… — она лукаво улыбнулась. — Хорошо, называйте меня Джейн. Но только в этой палате, ладно?
— А вы будете звать меня по имени?
— Я даже не знаю вашего имени. Кстати, и фамилию тоже.
— Вы меня обманываете. Я думал, вы уже наизусть выучили мой температурный лист.
