Андрей Анисимов - Дети призрака. Наследник
Отто Максович Вербер не смотря на выходной, звонку Голенева обрадовался. Но узнав, что тот просит уделить внимание сыну, обратился с встречной просьбой.
— Олег Николаевич, у меня давно есть к вам разговор. Буду иметь благодарность, если вместе с сыном и вы нас навестите. И супруга моя тоже будет иметь радость вас видеть.
Голеневу ничего не оставалось, как согласиться.
Получая огромное, по российским меркам жалование, и не только по российским, Отто Вербер продолжал жить в квартире своей супруги Марфы Григорьевны, племянницы бывшего первого секретаря городского комитета партии. При советах его должность означала куда больше чем должность мэра. Будучи дисциплинированным большевиком, дядя родственникам хоромы не раздавал. Но первый муж Марфы Григорьевны сам служил в городском комитете, поэтому квартиру оставил своей вдове вполне приличную, естественно, по меркам «совкового царства-государства». Теперь немец на свои деньги вполне мог бы построить трехэтажный особняк с бассейнами и теннисным кортом. Но супругам менять жизненный уклад не хотелось, и они продолжали жить по старому.
Не смотря на выходной, Вербер встретил гостей выбритым и подтянутым. Единственной вольностью воскресного дня можно было назвать его костюм, состоящий из свободных холщовых брюк и мягкой вельветовой куртки. На работу генеральный директор всегда являлся в темной тройке и при галстуке. Препроводив гостей в кабинет, хозяин усадил их в кресла и осведомился, завтракали ли мужчины. Голенев заверил хозяина, что они только от стола. Но Марфа Григорьевна все же внесла в кабинет поднос с пивом и соленую рыбку, нарезанную тонкими прозрачными ломтиками.
— И так, я вас готов слушать, господа. — Улыбнулся немец, разливая пиво в бокалы. Голенев взял бокал в руки, и дождавшись, пока пена мягко осядет в стеклянных берегах, сказал:
— Как вам известно, Отто Максович, мой сын работает советником мэра города по криминалу.
— Известно. — улыбнулся старик: — Я же имел быть на первом собрании городского актива и мы получили знакомство.
— В связи с последними трагическими событиями, связанными с убийствами на рынке и милиции, у него к вам есть несколько вопросов. Пусть он сам их вам и выскажет.
— Да, я готов быть внимательным. — Ответил Отто, и улыбка с его лица исчезла. Узнав, что Леонида интересует продажа крупной партии АТВ, он на минуту задумался:
— Без документов, точного ответа я давать сейчас не готов. Возраст меняет память на худшую. Но, что месяц назад имел место некоторый бум продаж этого ассортимента, помню. Это есть дорогой товар для наших жителей, и столь активный спрос на него, меня делал удивленным.
Глаза у Лени загорелись:
— А сколько вы их продали?
— Я осторожный коммерсант, поэтому первая пробная партия не могла превышать тридцати. Ее закончили раскупать не больше недели. Заведующий отделом стал давать мне заявку на сто машин. Я подписал на пятьдесят. Их тоже купили за две недели. В пятницу я подписал заявку на семьдесят, потому что на складе есть только пять.
— А еще жалуетесь на память!? — Рассмеялся Голенев: — Вам говорить о возрасте стыдно.
— Да, старость есть стыдно, но именно об этом я и хотел иметь с вами, Олег Николаевич, серьезный разговор. Хочу немного отдохнуть перед тем, как уходить к Господу.
— Вы о пенсии?
— Насчет пенсии решать вам, акционерам. Денег мне до смерти хватит. Но в знак, что моя работа была усердной, был бы рад ее получить.
— Ваша работа была больше, чем усердной. Вы очень много сделали для компании и меня лично. Вопрос о пенсии не стоит. Она будет такой, какой вы сами сочтете нужным. Но отпускать я вас не хочу. Вы еще можете работать, а с вашим характером, без работы с Господом встретитесь куда скорее.
Ответ владельца основного пакета акций Вербера тронул. Чтобы скрыть свои чувства, он прибег к пиву и закуске. Голенев решил развивать успех:
— Я вас лично, очень прошу не торопиться. Уверен, что такого же мнения и мои компаньоны. Не огорчайте нас.
Вербер поставил бокал на поднос, вытер белоснежным платком губы, и, подумав, сказал:
— Не беспокойтесь. Просто так я компанию не оставлю. Здесь нужен хороший работник, иначе акционеры станут иметь проблемы. Но такого работника я имел уже видеть. Это ваш сын Александр Коленев. Я слышал его выступление в кабинете мэра. Он есть очень грамотный мальчик и быстро получит рост выше меня. Для дела так есть лучше. Квартал я бы с ним делал работу вместе. Что вы на это думаете?
Подобного Голенев не ожидал, и соображение немца застало его врасплох.
— Но Саша прирожденный банкир. Мне о нем так говорили в университете. А здесь целый арсенал бизнеса. Боюсь, вы переоценили сына.
— Давай у Сашки спросим — предложил Леонид: — Что мы за него решаем? Он уже мальчик взрослый.
Отто улыбнулся:
— Иногда молодой человек нуждается, чтобы его учили плавать, если бы он был щенок. Это значит, бросать щенка в воду. Или тонет, или перед ним имеет место большая жизнь.
Олег не спешил с решением:
— Давайте, Отто Максович, не будем торопиться. Я поговорю с сыном. В вашем предложении явно что-то есть. Но у меня созрело и встречное предложение. Мы ищем нового генерального директора, а вы остаетесь нашим пожизненным консультантом и продолжаете получать ту же зарплату, что и сегодня.
— Я должен иметь совет с Марфой. Мы очень хотим взять пароход и делать большое путешествие вокруг света. Жена дальше Москвы никуда не имела возможность получать вояж.
— Советуйтесь. — Улыбнулся Олег: — А против вашего кругосветного турне никто не возражает. Вы давно заработали хороший продолжительный отпуск.
— Должен возражать я. Кресло генерального директора оставлять дольше чем неделя есть катастрофа. Можно назвать, как преступление перед акционерами. А я не преступник.
Голенев оценил слова немца:
— Вы очень ответственный и честный человек. Еще раз спасибо.
Когда мужчины поднялись, Леня вернулся к своему вопросу:
— Отто Максович, меня еще интересует одна деталь. Эти игрушки покупали поштучно, или большими партиями?
— Подобную информация я вам буду выдавать завтра, когда сяду в свой кабинет. — Ответил Вербер. Мужчины пожали друг другу руки и распрощались. В машине Голенев спросил сына:
— Ты удовлетворен визитом?
— Вполне. Сейчас, отец, отвези меня к Белянчикову, я знаю, что он сегодня на работе, и проводи Резо, если сможешь.
— Смогу. Но тебя хочу предупредить — Нино девушка очень приятная, и заманить ее в дом, использовать и бросить, пахнет дурно. Я не возражаю против твоего повышенного интереса к прекрасному полу, но тут другой случай. Ты меня понял?
— Отец, не надо делать из меня подонка. Я все понимаю.
— Вот и прекрасно. А теперь поехали к твоим милиционерам.
До городского отдела МВД отец и сын ехали молча. Голенев подрулил к парадному, остановился, но Леонид продолжал сидеть в машине.
— Мы приехали сынок. — Напомнил Голенев.
— Папа, а она тебе правда, нравится? — Леонид посмотрел Олегу в глаза и напряженно ждал ответа.
— Ты о Нино?
— Да.
— Я уже сказал. Она очень приятная девушка.
— И ты бы не стал возражать? Ну, сам понимаешь….
— Почему я должен возражать?
— Она же грузинка и все такое…
— Ты когда-нибудь у нас в доме слышал чтобы людей различали по породам, как собак?
— Нет, никогда?
— Тогда к чему этот дурацкий вопрос? Женись, если хочешь. Только подумай хорошенько.
— Знаешь, отец, я тебя сразу полюбил, кода ты к нам в детдом первый раз пришел. Помнишь, мы махнулись, я тебе ножик, а ты мне звездочку?
— Конечно, помню. Твой ножичек мне жизнь однажды спас.
— Так вот, я всегда знал, а сейчас тем более, что ты самый классный на свете.
Голенев вытащил расческу и причесал седеющую челку. Он всегда это делал, когда хотел скрыть смущение:
— Хватит подхалимничать, иди работай. А о женитьбе хорошенько подумай. Я не за тебя волнуюсь, а за нее. Нино тоже потеряла мать. Обижать такую девушку нельзя. Предупреждаю, Ленька, если женишься и бросишь, нашей дружбе конец.
— Я подумаю, папа. — Ответил сын и выскочил из машины. Олег проследил, как он скрылся в дверях горотдела и только после этого тронул с места.
* * *Милицейский автобус с отрядом бойцов ОМОНа подъехал к детскому дому через пол часа после обеда. Большинство детей находилась внизу возле телевизора, или в комнате со спокойными играми. Спортзал после обеда воспитатели закрывали, считая что детским организмам для освоения обеда необходим тихий образ жизни, без прыжков и беготни. Дежурная воспитательница Лидия Пономарева, впустила бойцов через двор, открыв им дверь, ведущую в кухню. Парадное по их же просьбе, предварительно заперла. Она уже знала где находятся три парня, которых ищет милиция. Об этом ее по телефону предупредила Ситенкова. Сама директриса пятнадцать минут назад выехала из дома и с минуты на минуту должна была появиться. В столовой по случаю воскресения работала одна повариха Люся, и ей помогал сторож Николай. Люся мыла посуду, а Николай укладывал в холодильники привезенные Резо мандарины.
