Федор Московцев - Татьянин день
Такой довод был встречен с пониманием. Артуру и Владимиру приходилось постоянно выяснять отношения с конкурирующими фирмами, которые вели точно такой же бизнес – заводили сырье и выбирали аккумуляторы. В связи с тем, что Экссон осел на заводе, обороты по Электро-Балту сильно выросли, соответственно, обороты у других компаний уменьшились. Артур с Владимиром грамотно протянули мазу – объявили заводчанам о готовности выкупать весь объем батарей автомобильной и тепловозной групп; а клиентам (прежде всего в управлениях тех железных дорог, где имелся хороший контакт с исполнителями) предоставили документы, подтверждающие «эксклюзивное дилерство ведущего производителя аккумуляторов». Такие успехи конкурентов не порадовали. До вооруженных стычек не доходило, но соперники давили на психику полуугрозами и намеками на то, что «компетентные органы разберутся», «надо жить по понятиям, не переходить дорогу и поделить рынок». Напоминало сурчиные предъявы, только на более высоком уровне. Поэтому не исключалась возможность какого-нибудь наезда по месту регистрации Экссона – в Москве (заказная налоговая проверка, в ходе которой обязательно что-то найдут и передадут дело в Управление по налоговым преступлениям, или что-то в этом роде).
А на Электро-Балте смена юридического лица вызвала переполох. Артур запросто объяснил это перерегистрацией и сменой юридического адреса, но знающие люди конечно же сразу увидели, что у новой фирмы хоть и прежнее название, но другой ИНН, другой юридический адрес, и вообще – по свидетельству регистрации это совершенно другая организация. Сначала финансовый директор, а потом и юрист, объяснили, что завод часто проверяют, и если возникнут проблемы из-за ненадежного контрагента и у предприятия не примут к зачету НДС… Но при поддержке заместителей ситуацию замяли. Конечно же, не обошлось без путаницы – отдел сбыта продолжал печатать накладные на прежний Экссон, их подписывал гендиректор, и приходилось придумывать немыслимые взаимозачетные схемы, чтобы их не переделывать и не подписывать заново, так как подозрительный аккумуляторный вождь назначил бы целое расследование, а виновных вывел в чисто поле и поставил к стенке… ну или искупал бы в гидролизном пруду.
Получение кредита совпало с формированием очередного заказа на «Джонсон и Джонсон». И Андрей, наверное, впервые почувствовал себя этаким мудрым предпринимателем, рачительным хозяином, который не затыкает дыры, но разумно планирует инвестиции. Он дал команду Елене Николовой составить заявку с запасом, включить туда не только самое-самое горящее – коды, за которые уже получена предоплата – но также те позиции, которые гарантированно из месяца в месяц закупаются стратегическими клиентами, и, которые, к сожалению, зачастую приходится брать не напрямую, а у московских дилеров, кормить этих барыг. Лена знала наизусть эти позиции, и могла с закрытыми глазами написать весь список. Что она и сделала. Даже с учетом установленного Быстровыми грабительского процента что-то оставалось на кармане – по предоплате Джонсон давал неплохие скидки, тем более дистрибьютору с хорошей историей продаж. Андрей одобрил заявку, и ее выслали на Джонсон, там выставили счет и отправили обратно. И тут произошло событие, заставившее изменить заявку в сторону уменьшения и даже отложить оплату этой уменьшенной заявки. А сам Андрей впал в депрессию, лишившись возможности впервые в жизни рспланировать инвестиции, поступить как разумный предприниматель.
В Петербург прибыл Василий Кохраидзе, разыскал Андрея, и потребовал расплатиться за полученный полгода назад товар. И не только. Он убедительно попросил еще $5000 сверху взаймы на пару месяцев. Итого получалось почти тридцать тысяч долларов. Это был настолько оглушительный удар, что Андрей, услышав требование, почувствовал боль, как будто вместе с деньгами с него начали сдирать кожу. Непонятно, как это вдруг в сознании был сделан аборт информации о таком кредиторе, как Медкомплекс. И как можно было упустить такой важный момент, как реализация зависших складских остатков?! Данный товар брали по заявкам сотрудников отдела продаж, они обязаны его продать, так как все это, с их слов, заказывалось под конкретных клиентов. «Мы должны это иметь на складе, чтобы по первому звонку отгрузить в больницу №№№!» – кричали они с пеной во рту. Но как только товар пришел на склад, они начали требовать другой, а этот лежит себе, нетронутый. Не первый раз происходил подобный казус, просто раньше были совсем другие цифры.
Встреча проходила в кафе «Онтромэ» на Большой Морской, напротив Внешторгбанка. Как всегда, стоял гул дневных голосов, играла заунывная психотропная музыка, которую можно с легкостью использовать для терапевтических программ в психушках. Перед Василием стоял фужер с дымящимся латте (высокая стеклянная чашка на ножке, по форме напоминающая фужер для шампанского) и тарелка с двумя французскими пирожными; перед Андреем просто латте – он старался соблюдать фигуру. В момент передачи денег, только что снятых со счета, Андрею показалось, что в кафе наступила мгновенная тишина, хотя он продолжал слышать и гул голосов, и музыку; и было бы естественно, чтобы это состояние разразилось какой-то катастрофой. Но ничего не случилось, он старался поддерживать непринужденный разговор, делая вид, что для него это самое обычное занятие – снимать со счета деньги и отдавать их тут в кафе, потягивая латте из фужерчика. А в голове проносились кошмарные видения – снова где-то перехватываться деньгами, товаром, возможно, новые займы, финансовые дыры, недостачи, проблема зависшего склада. В свете всего этого ему показалось, что сидящий напротив человек потерял всякое сходство с давно известным ему Василием. Он говорил о вещах, которые в прежнее время никогда не могли бы ему прийти в голову.
– …да, новая жизнь, Андрей, новая жизнь. Сколько я их прожил, щтуки три, наверное. Был Афганистан, мы заезжали в села на БТР-ах и расстреливали всех подряд, как уток в тире. Потом Москва, жизнь с богатой теткой на положении друга сердца – немного странно для бравого офицера и самостоятельного мужика. И многое, многое другое…
Андрей кивнул – ему всегда казалось странным видеть коренастого, широкоплечего, коротко стриженого усатого Василия в костюме, да еще в этих французских кондитерских (в Москве они постоянно встречались в одной такой на Маяковке), в окружении очкастых интеллектуалок, полумальчиков-неформалов, кучерявых пидарасов и прочих постмодернистов. Ему больше подходила военная форма, автомат, и поле, усеянное трупами.
– … сейчас настала пора все поменять, начать все заново, новую жизнь. Меня тянет на историческую родину, понимаешь, зов крови…
Из дальнейшего рассказа стало понятно, что это была не та чисто славянская готовность в любое утро, в любой день, в любой час своего существования отказаться от всего и все начать снова, так, точно этому ничто не предшествовало – та варварская свобода мышления, которая показалась бы оскорбительной каждому кавказцу. Из прошлой жизни в новую Василий брал крупную сумму денег. Те задолжавшие ему ребята, учредители банка Совинком, не расплатились с ним полностью. (в начале 90-х, они, как и другие хозяева финансовых структур, создали что-то типа пирамиды. Василий крутил там деньги, получал неплохие проценты, а потом, когда лавочка прикрылась, стал преследовать хозяев, почти как тех душманов, чтобы вернуть свои вложения. В отличие от «обманутых вкладчиков» он не устраивал пикетов – просто обладал человеческим достоинством, не любил позориться). В процессе возврата денег пригодились навыки стрельбы, в рядах противника произошли потери, зато долг возвращен полностью.
– … и без войны падеж людей бывает, – поддакнул Андрей.
Василий еще раз попросил взаймы $5000, хоть уже получил всю сумму – долг за отгруженный Медкомплексом товар плюс заемные средства, и эти деньги перекочевали из рук Андрея во внутренние карманы модного полосатого пиджака от Patrick Hellmann. Да, Андрей понимал, что человек, долгое время кредитующий другого, вправе попросить у этого другого взаймы.
– …месяца два-три, где-то так, – скороговоркой произнес Василий, – позвонишь Иораму или Анзору, знаешь их телефоны?
Заметив удивленный взгляд Андрея, пояснил, что уезжает к ним, в Абхазию, и Анзор уже присматривает ему недвижимость поближе к морю, а его жена Тинатин подыскивает ему невесту. Андрей вспомнил ее слова: «…вот приедет сюда Василий Гурамович, мы запрем его у себя дома, проедем по окрестным селам, найдем ему красивую грузинку и женим на ней». И он, просияв, закивал головой: как это прекрасно – оставить этот бренный, полный низменного блуда мир, и уединиться в комфортабельной вилле на берегу моря с красивой невинной девушкой.
Тут он наступил на горло нежной песне, чтобы коснуться некоторых приземленных вопросов:
