Владимир Колычев - Человек из зеркала
– В смысле, пропало?
– Ну, ты же видишь, у меня все дела в Битове, все на виду, все под контролем. А у него по всей Москве размазано, а Москва большая. Да и пацаны пропадать стали, которые общаковские точки держали. А потом и бригада в расход пошла, ну, кого рубоповцы приняли, кто-то сам из дела вышел, кого-то просто зарыли. Да и сам Чупрак потерялся. Был, был, раз – и нету! Я с людьми говорил, они думали, что его самого грохнули. Ну а если хозяина нет, то его добро можно и к рукам прибрать. Только нечего было забирать. Все куда-то ушло, как будто ничего и не было. Но я-то знаю, как было. Чупрак по-тихому все спустил. У него ресторан у нас в Битове был, так он продал его. Не мне, со мной он связываться не стал, азербайджанцам продал, они тут бакинский дворик хотели устроить. Я, конечно, не националист, но меня такой дворик не устраивал, короче, мы этот кабак перекупили, я выяснять стал, оказалось, что Чупрак его задвинул… Короче, говорят, бригада его развалилась, а сам он исчез. Прибрал к рукам общак и пропал. А потом объявился. Заводы у него, бизнес с видом на Кремль, денег немерено. Дом вон какой отгрохал. Не хуже, чем у меня…
– Но ты ж ему не предъявляешь, что у него дом не хуже твоего. В его доме не было твоих денег, так?
– Не было.
– Но чьи-то были?
– Вот и я о том же… Он мне ничего про своих пацанов не говорил, но я слышал, что пару лет назад Курьян откинулся. А он после Чупрака вторым человеком в команде был…
– Да, было такое, – кивнул Круча. – Курьян, Курьянов…
– Мужик он крутой, только на мель сел. Мы с Васей о делах говорили, я про Курьяна вспомнил, сказал, так он огнем на меня полыхнул, мне даже не по себе стало. Что-то не так у него с Курьяном, что-то не так. Может, тот за долей к нему приходил? – вслух подумал Сафрон.
– Ну да, общак – он как бы общий, а Чупраков единолично на нем поднялся. Но с Курьяном делиться не захотел. Или предложил мало… Думаешь, Курьян мог его заказать?
– Не то чтобы думаю, но да, мелькнула такая мысль. А вдруг?
– И чем Курьян этот сейчас занимается? – пытливо глянул на собеседника Круча.
– Да не знаю, – как-то через него посмотрел Сафрон.
Так бывает, когда человек пытается смотреть прямо, демонстрируя свою искренность, но ложь этому мешает. Вроде бы и на Кручу смотрел Сафрон, но взгляд был обращен куда-то за спину.
– А если хорошо подумать?
– А я что, Совинформбюро?
– Информбюро, – кивнул Круча. – И аналитический отдел. Если ты подумал на Курьяна, значит, слышал о нем… Сафрон, ты же сам завел этот разговор. Сказал «а», давай дальше по алфавиту…
– Да какой там алфавит? Одна буква, больше ничего, – недовольно поморщился Сафрон. – Есть один человек, в законе, так вот Курьян с ним сейчас работает.
– Что за человек?
– Я же сказал, в законе.
– А конкретно?
– Не скажу. Я же не совсем пропащий, чтобы уважаемых людей сдавать.
– Сафрон, давай без «ля-ля»!
– Не, Степаныч, не скажу. И без того много наговорил. Если тебе это так интересно, подними свои базы, пробей Курьяна, сам тогда все узнаешь.
– И чем он занимается под законником?
– Ну, всяко-разно, – Сафрон сделал движение рукой, будто закручивал лампочку под потолок.
– Возможности у них есть, чтобы Чупрака заказать?
– Если я подумал на Курьяна, значит, есть. Все, больше ничего не скажу! Хочешь, режь, хочешь, души, но больше ничего по этой теме ты от меня не услышишь!
– Ну, спасибо и на этом.
Иногда Сафрон чем-то напоминал аккумулятор – выплеснет информацию, разрядится, и все, больше слова из него не вытянешь. Но жизнь идет, аккумулятор подзаряжается, и при следующей встрече он снова готов делиться информацией. Если, конечно, есть к нему ключ зажигания. Но ведь уголовный розыск и экономическая безопасность в Битове работают, значит, на Сафрона всегда будет компромат. Баш на баш – чисто бартер, ничего личного.
Глава двенадцатая
Дождь прошел, но солнце так и не выглянуло. Чуть посветлело небо, и облачность немного поднялась – вот и все улучшение. Но ведь это понятно, все-таки осень на дворе, зима впереди… А что впереди ждет саму Диану? Вроде бы ясное небо над головой, но жизненный горизонт уже заволокло темными тучами. Хорошо ей с Василием, ласков он с ней, обходителен, и поговорить с ним интересно, и в постели он хорош. Только вот ничего не говорит о перспективах, а она все чаще ловит себя на мысли, что ее просто используют. Насытится Василий ее молодым телом и отставит в сторону, как отслужившего свое ветерана. На смену ей придет очередная красотка…
А если вдруг Чупраков сделает ей предложение? Если вдруг у нее появится перспектива на совместное с ним будущее? Хотелось в это верить… Ну а вдруг его не станет? Ведь на него уже покушались, что, если с третьего раза его враги добьются своего? И останется она тогда у разбитого корыта… Может, как-то надо форсировать события? Может, он женится на ней прямо сейчас? Лучше остаться богатой вдовой, чем бесправной невестой. Но ведь он даже не намекает, что хочет на ней жениться. Она заведет разговор о замужестве, а он поднимет ее на смех…
Ну а если он не станет над ней смеяться? Вдруг он только того и ждет, чтобы Диана сама подтолкнула его? Действовать надо, ведь не зря же говорят, что под лежачий камень вода не течет.
Сейчас она повернется к Василию и заведет с ним разговор. Нет, пусть сначала Супрунов к нему зайдет.
Алексей Борисович жил неподалеку, поэтому на обед уезжал домой. Диана стояла у окна и видела, как он подъехал к больнице. Сейчас поднимется в отделение, вымоет руки, наденет халат и отправится к главному своему больному. Он всегда после обеда первым делом заходил к Чупракову, чтобы поинтересоваться его здоровьем. Хотя поводов для волнения у него нет. Рана заживает хорошо, без осложнений. Да и не серьезная это рана. Во всяком случае, не настолько серьезная, чтобы из-за нее держать в постели…
Алексей Борисович выходит из машины. Да, сейчас он придет сюда, в палату к Василию, поговорит с ним, а потом слово возьмет Диана. Сейчас соберется с мыслями, а потом пойдет на штурм. В конце концов, она не шлюха какая-то, чтобы ложиться под Чупракова просто так.
Супрунов направился к больнице, но какой-то мужчина окликнул его. Он был в кожаном плаще, с белым шарфом, в шляпе, из-за которой с высоты не видно его лица. Кейс у него в руке, перчатки на руках. Видно, не очень он приятной наружности, если Алексей Борисович смотрит на него напряженно, неприязненно. А может, они просто незнакомы?
Мужчина в кожаном плаще показал ему на свою машину, стоявшую в неположенном месте, но Супрунов мотнул головой, что-то недовольно сказал, и они направились к беседке, что стояла неподалеку. Они зашли под крышу, и Диана потеряла их из виду.
– О чем ты там думаешь? – спросил Чупраков.
Он сидел в кресле за компьютером и нехотя просматривал страницы Инета.
– Да вот, Супрунов застрял. В беседке с каким-то мужиком.
– И что?
– А то, что зайти к тебе должен.
– Если не зайдет, плакать не стану.
– Вот и я о том же… Не нужен тебе врач. Тебе вполне хватит меня. Тебе вообще одна только я и нужна.
Василий закрыл ноутбук и иронично, с интересом посмотрел на нее.
– Только ты и больше никто?
– А кто тебе повязку сменит, твоя горничная Алла?
– Ну да, в этом плане тебя никто не заменит.
– А в каком плане меня можно заменить?
– Ну, ты не можешь управлять моими заводами.
– Так я и не претендую. У тебя для этого Рагулин есть. Он рассказал тебе про твою жену?
– Да, рассказал. Ничего интересного. Она мне надоела, и я с ней развелся. У нее роскошная квартира в Москве, миллион-другой на счету – в счет развода.
– А дети?
– Сын есть. Ему восемь лет. Зовут Ярослав…
– Ты хочешь его увидеть?
– Да, конечно…
– Поедешь к нему?
– Поеду.
– А меня возьмешь? И не спрашивай, зачем. Может, мне интересно… Мы же уже давно с тобой, мне пора входить в твою жизнь, – делая над собой усилие, сказала она.
И, не выдержав напряжения, снова повернулась к окну. Щеки загорелись, похоже, краской их залило.
Чупраков поднялся, подошел к ней, обнял сзади, губами коснулся шеи.
– Ты уже вошла в мою жизнь.
– Ну да, сначала как эротическая танцовщица вошла, затем как эротическая сестра, – она резко повела плечами, чтобы он отстранился от нее.
– Ты мне очень нравишься.
Он снова попытался ее обнять, но Диана толкнула его локтем.
– Нравлюсь? И все?
– Я же сказал, очень нравишься… Может, я даже люблю тебя.
Совсем не обязательно было смотреть на Чупракова, чтобы заметить, какое усилие он делает над собой, чтобы выдавить это признание.
– Смотри, не надорвись от напряжения, – усмехнулась она.
– Я не напрягаюсь… Ты действительно мне очень дорога.
– Докажи.
– Как?
– А женись на мне!
Диана зажмурилась в предчувствии язвительно-истеричного смеха, но ничего такого не случилось.
– А ты этого хочешь? – совершенно серьезно спросил он.
