Татьяна Полякова - У прокурора век недолог
— У вас глаза хорошие, — сказала женщина. — Добрые. Вы о чем-то тревожитесь? Что-то случилось?
— Еще бы. Я разбила вашу чашку, — кивнула я.
— Да бог с ней. Стоит ли печалиться о чашке? Где ваша машина?
— На стоянке.
Пока мы шли к моим “Жигулям”, я как следует рассмотрела женщину. Ей было лет пятьдесят или чуть больше. Простенький серый плащ выглядел на ней элегантно. В светлых волосах седые пряди. Она была красива той особой благородной красотой, которую даже морщины не портят, а добавляют шарма. Глаза совершенно необыкновенные. Если бы я была художником, немедленно бы взялась за ее портрет.
— Меня зовут Нелли Борисовна, — точно что-то вспомнив, сказала женщина.
— А меня Алла.
— Я знаю, — кивнула она и, заметив мой удивленный взгляд, улыбнулась:
— Иногда я знаю. Просто достаточно посмотреть в лицо человеку.
— Интересно, — понятия не имея, что ответить на это, брякнула я.
Жила она действительно в двух троллейбусных остановках от “Ланы”, обычная девятиэтажка из серого кирпича. Я почему-то подумала, что Нелли Борисовне больше подошел бы особняк прошлого века. Она меня очень заинтересовала.
— Ну, вот. Мы и приехали. Это мой подъезд. Может, вы зайдете? На несколько минут. Посмотрим, что с моей чашкой?
Заходить я не собиралась, но тут в голову мне пришла мысль, что, возможно, Нелли Борисовна передумала и решила взять деньги, просто сказать об этом сразу стесняется.
— С удовольствием, — ответила я.
Трехкомнатная квартира произвела на меня впечатление. Казалось, что на дворе не двадцать первый век, а девятнадцатый. От вешалки в прихожей до настольной лампы в гостиной — сплошной антиквариат.
— Проходите, Аллочка. Вот тапочки, они должны быть вам впору.
Я спросила, с интересом оглядываясь:
— Вы одна живете?
— Да. Уже много лет. Муж умер, сын в другом городе… живу, окруженная любимыми игрушками и воспоминаниями. Мой отец был актером театра, может, вы слышали, впрочем, нет, откуда? А моя бабушка была цыганкой, дед выкрал ее из табора. Необыкновенно романтическая история. — Разговаривая со мной, Нелли Борисовна включила чайник, извлекла из сумки чашку с блюдцем и положила на стол. Чашка разлетелась на три части. — Ну вот, склеить пара пустяков, — бодро заметила хозяйка. — Сейчас найду клей;
Я повертела блюдце в руках.
— Это кузнецовский фарфор.
— О, я вижу, вы разбираетесь…
— Не то чтобы очень. Нелли Борисовна, я бы все-таки хотела…
— Ни слова больше. Денег я не возьму. Вы вообще ни при чем. Я сама на вас налетела. А вот и клей. Вы мне поможете?
— Конечно. — Чашку мы склеили быстро, Нелли Борисовна убрала ее в шкаф и стала накрывать на стол. — Спасибо, ничего не надо, — взмолилась я, а она посмотрела растерянно.
— Вы торопитесь?
— В общем, нет…
— Тогда выпейте со мной чаю.
— Спасибо. Нелли Борисовна, мне ужасно неудобно, я вас очень прошу… У меня есть деньги. Такая чашка…
— Аллочка, мне бы дали за нее рублей пятьдесят, не больше. Можете мне поверить, уж я-то знаю.
— Но…
— Вот что, если вам непременно хочется дать мне денег, давайте я вам погадаю. Когда становится совсем туго, я вспоминаю, что у меня бабка цыганка, и зарабатываю деньги гаданием на кофейной гуще. Стоит это как раз пятьдесят рублей.
— Что ж, — засмеялась я, — на кофейной гуще мне еще гадать не приходилось.
Весело поглядывая на меня, Нелли Борисовна сварила кофе в турке, украшенной замысловатым орнаментом, и разлила его в две чашки.
— Выпейте. Сначала одну, потом другую.
Кофе был горячий и крепкий, мне вполне бы хватило и одной чашки, но отказаться я сочла невежливым и выпила. Нелли Борисовна опрокинула чашки на блюдца и улыбнулась:
— Надо немного подождать.
Я с любопытством наблюдала за процедурой. Хозяйка взяла чашку и стала разглядывать гущу на ее стенках с очень серьезным выражением лица. Я хотела сказать что-нибудь веселое, но она вдруг заявила:
— Боже мой, да у вас ужасные неприятности… вижу мужчину на полу… в кухне, нет, это прихожая… молодой мужчина, блондин. У вас с ним сложные отношения… он умер… вижу кровь… это убийство, или он сильно ударился, когда упал… Вы сожалеете об этом человеке, пытаетесь самостоятельно разобраться…
— Все это вы увидели в чашке? — хмуро поинтересовалась я. У меня было лишь одно желание: встать и уйти. Конечно, то, что происходит, не более чем фокус, но как она могла знать?
Нелли Борисовна подняла голову, и, взглянув в ее глаза, я почувствовала стыд. Совершенно невозможно подозревать в мошенничестве человека с такими глазами.
— Вы не удивляйтесь, Аллочка, — вздохнула она. — Я действительно хорошая гадалка. И это не фокус. Зря вы так. Просто есть на свете вещи, не подвластные нашему пониманию.
— Это мне известно, — усмехнулась я. — Истина где-то рядом…
Она взяла вторую чашку и улыбнулась.
— А вот это очень хорошо. Вам можно забыть все ваши горести, впереди вас ждет счастье. Друзья, новые знакомства. Очень скоро вы получите известие, оно вас успокоит, и вы перестанете думать о погибшем.
— То есть его убийца будет найден?
— Да. Я могу это понять только в одном смысле…Вы встретите свою судьбу, Аллочка. Молодой человек, высокий, красивый, у него длинные темные волосы. Одет в куртку, коричневую, она распахнута, на шее кашне, в полоску, вы сидите за столиком, это театр, кафе или… концертный зал… что-то похожее. Вокруг люди, он подошел к вам, заговорил… это случится очень скоро, скорее всего в течение месяца, но точно до Нового года.
— В самом деле? — подняла я брови.
— Да. Вы полюбите его, а он вас.
— И мы будем жить долго и счастливо, — закончила я.
— Да, — серьезно сказала Нелли Борисовна. — Вас ожидает долгая счастливая жизнь. Сейчас для вас главное — выйти из тупика. Займитесь работой, переставьте мебель в квартире, купите новые шторы. Думайте о живых, а не о мертвых.
— Пару часов назад я себе советовала то же самое, — невесело усмехнулась я.
— Правильно советовали, Аллочка. Встряхнитесь. Отбросьте все ненужное. Идите вперед.
— Да-да, конечно, — кивнула я. — Больше в этих чашках ничего нет?
Нелли Борисовна взглянула укоризненно.
— Вы мне не верите.
— Что вы, конечно, верю. Вот ваши пятьдесят рублей. Спасибо за добрые вести. Мне пора.
— Может быть, чаю? — с беспокойством спросила хозяйка, поднимаясь со своего стула.
— Спасибо. Мне в самом деле пора.
— Что ж, очень жаль, что вы уходите. Я понимаю, болтовня старух быстро надоедает…
— Какая же вы старуха…
— Обыкновенная нудная старуха, и тут уж ничего не поделаешь. Аллочка, заходите ко мне. Я буду рада. Вот мой номер телефона. Я почти всегда дома, звоните. Я буду ждать, и не беспокойтесь ни о чем, у вас все сложится.
Я еще раз пять сказала “спасибо”, и мы наконец простились.
Оказавшись в своей машине, я уставилась в окно и сидела так минут десять. Странное чувство овладело мной, что-то сродни беспокойству. Я видела себя пешкой, которую кто-то неведомый одним щелчком убирает с шахматного поля. Мне понравилась женщина и не понравилось это знакомство, а еще я точно знала, что никогда ей не позвоню и не захочу с ней встретиться.
Я направилась к дому, но при мысли о том, что сейчас, оставшись одна в квартире, начну изводить себя все теми же думами, невольно поежилась. Что со мной происходит, черт возьми? Я совершенно не в состоянии взять себя в руки. Нелли Борисовна права, я должна заняться работой, квартирой, чем угодно, но только не следствием. Что я надеюсь узнать? В конце концов, к смерти Акимова я не имею отношения, и это попросту не мое дело…
Тут я обратила внимание, что уже некоторое время таращусь в окно, припарковавшись возле кафе “Мороженое”. “Как меня сюда занесло?” — с удивлением подумала я и тяжко вздохнула. Я в самом деле становлюсь похожа на сумасшедшую, рыскаю по городу в поисках неизвестно чего… Я вышла из машины и направилась в кафе, вспомнив, что с самого утра ничего не ела. В кафе было шумно, и я пожалела, что забрела сюда. Однако моя очередь подошла очень быстро, я взяла сок, мороженое и огляделась в поисках свободного столика. У окна как раз освободилось место, я заторопилась туда, задела кого-то локтем, сок расплескался, я охнула и услышала над самым ухом: “Черт”, — повернулась и увидела молодого парня, он тер рукав куртки и зло смотрел на меня.
— Извините, — пробормотала я, подумав, что являюсь угрозой для граждан, впору вешать на лоб табличку: “Держитесь от меня подальше”.
— Глаза разуй, — рявкнул он, смерил меня взглядом и вздохнул. А я заспешила к свободному столику, испытывая неловкость. Торопливо съела мороженое и бросилась к своей машине.
Вечер я провела с большой для себя пользой: наконец-то закончила уборку в квартире. Вынося мусор на помойку и возвращаясь, обратила внимание на то, что дверь соседней квартиры слегка приоткрыта. Я подошла и громко крикнула:
