Татьяна Полякова - Все точки над i
– Я чего… откуда мне знать-то? – заволновался Егор. – Шепнули: мол, тебя ищут, а кто, за что… У меня, между прочим, неприятности. Я думал, может, менты? С ними мне встречаться совершенно не хочется. Я и затих. Своего жилья у меня нет, у бабы одной решил отсидеться, а сегодня один тип сказал про тебя. Вот я сразу…
– Ага, – кивнул Ник.
Это «ага» Морячка очень обеспокоило, и он продолжил рассказ, перескакивая со своих неприятностей на воспоминания восьмилетней давности, когда познакомился с Французом. Ник мрачнел все больше, потому что уже понял: Павел никогда не доверил бы документы такому оболтусу. Но, видно, потраченного впустую времени было очень жаль, и он продолжал изводить Егора вопросами, по большей части совершенно бесполезными. Наконец и это ему надоело.
– Топай отсюда, – буркнул он, Егор резко поднялся со стула и исчез, а Ник повернулся ко мне. – Нет счастья в жизни, нет, – сокрушенно покачал он головой. – А я так рассчитывал…
– Если эти документы существуют, мы их в конце концов найдем, – утешила я его.
– Заткнулась бы лучше, нет у тебя уважения к чужому горю. – Он вновь покачал головой, а я заговорила:
– У Павла наверняка была съемная квартира, о которой никто не знал.
– Гениально. И как мы ее найдем? Судя по всему, твой муженек запасливый и имел не один паспорт. Под какой фамилией он снял квартиру, остается только гадать.
– Одна фамилия у тебя все-таки есть, – напомнила я про паспорт. – Почему не попробовать? Хозяева квартиры должны обеспокоиться его долгим отсутствием, это тоже зацепка. Напряги своих дружков в ментовке, участковые обязаны знать, кто у них квартиры сдает.
Ник страдальчески кривился, но я видела: он уже прикидывал, что следует сделать в первую очередь, то есть потихоньку воодушевлялся, и я с беспокойством подумала: как долго мне удастся водить его за нос?
– Пойдем напьемся, что ли, – предложил он, поднимаясь.
– Пойдем, – кивнула я. – Предупрежу Виссариона.
Мысль о том, что Ник решил напиться здесь, мне очень не нравилась, еще меньше она пришлась бы по душе Виссариону.
Пошептавшись минут пять с моим работодателем, я подхватила Ника под руку и повела к выходу. Ник кривлялся, раскланиваясь с девками, а Зойке даже поцеловал руку, чем привел ее в легкий ступор, она смотрела на свою ладонь с таким выражением, с каким женщина обычно смотрит на крысу, и собиралась завизжать, так что я ускорила шаги и успела вывести Ника за пределы заведения.
– Они меня не любят, – хмыкнул он, заметно повеселев.
– Не удивительно.
– Ладно они. А ты с чего рожу от папы воротишь? А между тем я твой единственный друг. Узнаю, что ты мне мозги пудришь, сучка, своими руками закопаю. Буду рыдать, взывать к господу и закапывать поглубже. Слышишь?
– Слышу, слышу. Задолбал ты меня своими угрозами.
– Задолбал! – всплеснул руками Ник. – Я терплю твои гнусные выходки из большой любви. «Твой взгляд – разящий меч, – процитировал он, – но нет щита на любящей груди».
– Шекспир? – спросила я.
– А то. Не можешь не выпендриться, да? Другая бы го вежливости не узнала.
– Просто я хорошо изучила твои вкусы.
– Еще бы, ты у нас образованная, шлюхам на рояле играешь.
– Заедем ко мне домой, – предложила я.
– Соблазнять будешь? – удивился он.
– Ни малейшего желания. Хочу кое-что забрать по дороге, – сказала я, устраиваясь в машине Ника.
– Все-таки ты свинья, – посетовал он. – Я тебе стихи, а ты мне что в ответ: «Ни малейшего желания», – передразнил он.
– Всегда готова, – подняв руку в пионерском приветствии, ответила я, подумав при этом, что моя жизнь без Ника показалась бы мне не в пример приятнее.
Хотя… эту мысль додумывать я не стала, потому что выходило: в моей нелепой жизни перевернуто все с ног на голову, если я считаю Ника едва ли не близким человеком. Близкий враг. Надо поскорее напиться, подобные мысли до добра не доводят.
Возле моего дома Ник притормозил, но со мной не пошел, чему я порадовалась. Деньги, полученные за дом, лежали на кухне в духовке, лучшего места я им не нашла. Сунув пакет с деньгами в сумку, я заспешила к своему другу. По дороге к ресторану он вернулся к Шекспиру. Чтобы внести свою лепту, я прочитала сонет «Твои глаза на звезды не похожи», но не угодила ему.
– Выбор твой настораживает. Я всегда подозревал, что ты лесбиянка. Одна твоя ненормальная любовь к Машке чего стоит.
– Ты придираешься, – миролюбиво ответила я. – Так как сегодня тебя постигло разочарование и ты немного не в духе, я не стану принимать твои слова близко к сердцу.
Ник хмыкнул и наконец замолчал. Но ненадолго. В ресторане после первой рюмки он задумался, после второй стал цепляться ко мне:
– Ты знала, дрянь эдакая, ты знала…
– О чем? – без интереса спросила я.
– О Морячке, об этих паспортах. Конечно, знала. Нарочно мне его подсунула. А я, как распоследний…
– Обидно, что ты сомневаешься в моих честных намерениях, – скривилась я. – Я, может, не столь интеллигентна и не такой любитель стихов, как некоторые, зато помню, кому обязана жизнью.
Ник уставился на меня, против обыкновения он смотрел серьезно, без издевки и желания покривляться.
– Хорошо, если так, – кивнул он, а я решила, что момент подходящий, достала из сумки пакет и придвинула к нему.
– Что это? – вроде бы удивился он.
– Деньги, – пожала я плечами. – Правда, только половина. Но это лучше, чем ничего.
Ник отреагировал странно. Бледное до жути лицо его вдруг вспыхнуло, ноздри тонкого носа раздулись, и он рявкнул:
– Дура!
– Ага, – не стала я спорить. Он налил водки в большой бокал, залпом выпил и уставился в пространство. – Эй, – позвала я. – Я думала, ты обрадуешься. Твоя скорбь была так велика, что я…
– Ни хрена ты не понимаешь, – перебил он.
– Возможно, – пожала я плечами. – Так ты скорбел или нет?
– Дура, – повторил он. – Мне на хрен не нужны эти деньги. Поняла?
– Не очень.
Он махнул рукой и стал вливать в себя водку в устрашающем количестве. В этом заведении Ника хорошо знали, официанты уже томились, посетители старались не смотреть в нашу сторону, самые разумные вообще поспешили удалиться. Я прикидывала, когда Ник наберется до такой степени, что начнет цепляться к гражданам и непременно устроит драку. Но он внес коррективы в привычный сценарий.
– Идем отсюда, – буркнул зло и пошел к выходу.
Я подозвала официанта, который мгновенно воспрял духом, расплатилась и избежала догонять Ника, сунув в сумку деньги, которые он так и не удосужился забрать. К моему удивлению, он прошел мимо своей машины и скрылся в темноте соседнего парка.
– Ники-бой, – позвала я. – У меня две перспективы: либо разбить себе нос, споткнувшись в темноте, догоняя тебя, либо нарваться на хулиганов, и обе мне не нравятся. Одинокая девушка в парке ночью выглядит странно, особенно с мешком баксов под мышкой.
Но он не обращал внимания на мои слова и лишь ускорил шаги, я тоже ускорилась, и теперь со стороны мы являли собой вполне привычную картину, подвыпивший мужик несется куда-то в ночь, а дражайшая половина поспешает следом, опасаясь подойти ближе, чтобы не схлопотать по морде, но и не отстает, дабы с благоверным чего худого не приключилось. Как известно, здравого смысла у женщин не в пример больше. Редкие прохожие могли по достоинству оценить эту картину. Нику, похоже, было все равно. Миновав парк, мы оказались на набережной. В свете фонарей вода в реке завораживающе мерцала, над противоположным берегом застыла луна, облака, проплывая мимо, то закрывали ее, то она вновь являлась во всем блеске, но в свете фонарей звезд видно не было, и это почему-то огорчало меня больше всего.
По набережной бродили парочки в обнимку, и Нику стало завидно, только этому обстоятельству я могу приписать тот факт, что он притормозил, поджидая меня, а когда я подошла, позволил ухватиться за его руку. Взглянув на его физиономию, я призадумалась. Ник выглядел трезвым, а еще печальным. Это меня беспокоило: из-за количества выпитого быть трезвым он никак не мог, а грустный Ник – это вообще из области фантастики, если он не кривляется, разумеется. Но сейчас он точно не кривлялся.
– Тебя обуревают романтические чувства? – проявила я любопытство.
– Как ты догадалась? – съязвил он.
– Не припомню случая, чтобы тебе взбрело в голову прогуляться по набережной.
– Все когда-нибудь бывает в первый раз, – пожал Ник плечами.
Далее мы шествовали молча. Набережная закончилась, я думала, что наша прогулка тоже на этом закончится, но Ник начал спуск к реке по лестнице. На берегу было темно и тихо, казалось, город где-то очень далеко. Ник устроился на зеленой травке, обхватил колени руками и, задрав голову, смотрел в небо. Я устроилась рядом и, желая создать иллюзию полного взаимопонимания, положила голову на его плечо, Ник молчал, и я начала дремать, успокоенная тишиной и плеском воды.
