Клара Меральда - Пожилая дама в Голландии
Минорное настроение, должно быть, как-то отражалось на моей внешности, потому что почти сразу после приветствия он спросил:
– Вы плохо себя чувствуете?
Как же приятно было услышать эти слова! Кто-то обо мне заботится! Правда, в серых глазах не отразилось беспокойство, взгляд их был очень серьезный, сосредоточенный, как у добросовестного врача, который осматривает пациента.
– Если вы врач, то могу заверить вас, что я не гожусь в пациентки, чувствую себя абсолютно нормально. – И я выдавила из себя дружескую улыбку.
– Отсюда следует, что вы плохо себя чувствуете психически. Какие-нибудь проблемы?
Этим вопросом он меня поразил, так как до сих пор был образцом деликатности – никогда не спрашивал ни о чем, что касалось моего здесь пребывания, моей семьи или личных дел. Но сейчас я сочла этот вопрос проявлением заботы, и, если бы можно было, как же охотно я поплакалась бы ему в жилетку! У меня возникло сильное желание рассказать о случае в Амстердаме и о своей шляпке от дождя, однако я отдавала себе отчет в том, что вся эта история слишком странная, чтобы ее вот так взять и рассказать чужому человеку. Он, скорее всего, выразит недоверие и будет вполне прав.
– Если бы не было беспокойств и хлопот, наша жизнь не отличалась бы от жизни в раю, и тогда умирать было бы еще печальнее.
– Вы считаете, что хлопоты неизбежны?
– Я бы считала так, если бы думала логично. Но я терпеть не могу хлопоты, особенно те, которые создаю себе сама.
Он посмотрел на меня как бы с упреком и резко изменил тему разговора.
– Я давно вас не видел. Вы куда-то выезжали?
– Это трудно назвать поездкой. В субботу я ездила на экскурсию в Амстердам.
– Наверное, не одна?
– Одна.
– И родные не побоялись вас отпустить?
Ну, теперь уж он абсолютно не был деликатным!
– Мне удалось убедить их в том, что я не ребенок и не впавшая в детство старушка. А вы тоже считаете, что мне в моем возрасте нужна опека?
– Нет, но из-за незнания языка и в связи с необходимостью ехать поездом…
– В Голландии везде можно объясниться по-английски. За исключением здешнего супермаркета, в чем вы имели возможность убедиться, – засмеялась я. И тут же добавила хвастливо: – Хотя я поехала одна, все же вернулась!
– И вы довольны этой поездкой?
Все-таки попал! Я чуть не крикнула непроизвольно: «Нет!»
– Почему вы об этом спрашиваете? – увильнула я от ответа.
– Потому что прежде вы производили впечатление человека, полного радости жизни…
– А сейчас не произвожу?
Он снова долго смотрел на меня, наконец отрицательно покачал головой:
– Н-нет… Сейчас вы не производите такого впечатления.
– Видимо, пребывание в Голландии сказывается на мне плохо, – выдавила я из себя бледную шутку.
Его ответ снова разозлил меня. Самым серьезным тоном он подтвердил:
– Пожалуй, да.
– Вы считаете, что мне пора уезжать? Я ждала от него отрицательного ответа. Однако услышала:
– Это вы должны решать сами.
– Я не могу сейчас уехать, – сказала я, понурившись, но тут же испугалась, что он спросит – почему, и постаралась объяснить: – Обещала невестке помочь по хозяйству.
– В таком случае вы очень хорошая свекровь.
Тон, каким он это сказал, был умышленно ироничным. Это вызвало у меня раздражение. Раз он не знает, что я не могу оставить детей в соседстве невыявленного убийцы, почему мое объяснение показалось ему неубедительным?
– Пожалуй, это само собой разумеется, что родители помогают детям. А у вас нет детей?
– К сожалению, нет.
Его ответ несколько охладил мою агрессивность.
– Ну, раз так, я не виню вас в том, что вы усомнились в моих добрых намерениях в отношении невестки. Неужели я действительно похожа на чудовище из анекдотов о тещах и свекровях?
– Чего нет, того нет. – Сказал он это важно и так же важно добавил: – Вы вообще не похожи на свекровь.
Этим он смягчил меня окончательно. Ведь само выражение «свекровь» какое-то уничижительное…
При виде Крыся, выбежавшего из школы, мой голландец попрощался и ушел.
– Он привез тебя сюда на «тойоте»? – допытывался Крысь.
– Нет, – ответила я и задумалась: с какой стороны он пришел? Неужели с той же самой, что и я, так как, идя сюда, я не видела его машины перед рынком.
После полудня благодаря счастливому стечению обстоятельств я наткнулась на выходящую из дома сексуальную Лизу. Я тут же бросилась к ней, крича, что мне приятно ее видеть. Это было абсолютно искренне, потому что, встретившись мне, она избавляла меня от хлопот устанавливать с ней контакт. Несколько менее искренне я похвалила ее внешний вид. Выглядела она еще больше похожей на корову и даже еще глупее, чем корова. Не приходилось сомневаться, что мой комплимент настроил ее ко мне благосклонно. Довольная, важным движением она поправила растрепанную челку. Женщины больше ценят комплименты женщин, а не мужчин, считая их бескорыстными.
Остальное тоже прошло гладко. Через несколько минут я догадалась рассказать ей о моем ребенке, какой он загнанный и заработавшийся. Напомнила также, что Эльжбета в N. интенсивно занимается в библиотеке и, кроме того, изучает голландский язык, а Крысь постоянно в школе, из чего явно вытекало, что я тут целыми днями одна и ни у кого нет времени, чтобы познакомить меня с соседями.
Это было шито такими грубыми нитками, что даже Лиза сразу поняла, что она должна мне помочь завязать знакомства с соседями.
– Это наверняка можно сделать, – заверила она. Когда же я еще и выразила сожаление, что не смогла познакомиться с ее мужем во время их последнего визита, ей не оставалось ничего другого, как сказать:
– Вы должны обязательно посетить нас.
– С удовольствием! – И, чтобы исключить неопределенность предложения, я тут же добавила: – А когда я могла бы прийти?
– Когда обычно возвращаются домой Элизабет и Войтек?
– В основном около шести, Войтек иногда немного позже.
– В таком случае приглашаю вас завтра в 19.30. Прошу также передать приглашение Элизабет и Войтеку…
Я поблагодарила и заверила, что передам непременно. Когда я вечером сделала это, Эльжбета отреагировала достаточно бурно:
– Оказывается, Лиза умеет мыслить и предвидеть. Приглашая нас обоих, она гарантировала себе приход только Войтека, так как я, очевидно, должна остаться дома с Крысем, нельзя же бросать ребенка одного.
– Ошибаешься, – сказала я убежденно. – У Лизы нет детей, поэтому ей и в голову не пришло, что кто-то должен остаться с Крысем. К тому же в моем присутствии она даже побоится посмотреть на Войтека, могу ручаться за это. Не морочь себе голову.
Однако мое объяснение не переубедило Эльжбету. Судя по выражению лица, она расценила приглашение сексуальной Лизы как покушение на ее супружеское спокойствие. Однако я не могла признаться ей, что сама спровоцировала это приглашение.
Мой ребенок также не выразил особого восторга в связи с предстоящим визитом.
– Черт возьми, придется второй раз бриться! – застонал он на следующий день, вернувшись домой. – Не понимаю, что им взбрело в голову, тем более что они у нас были. Ко всему прочему они занудны до тошноты…
– Оба? И Лиза тоже? – удивилась моя невестка. В ее голосе ощущалась сладость сахарина.
Войтек, не удостоив ее ответом, пошел бриться.
Откровенно говоря, я бы тоже охотно от этого визита отказалась. Потому что хотя муж Лизы всего лишь добродушный зануда, по мнению Войтека, однако с момента обнаружения моей шляпки каждый дом на нашей улице для меня представлял собой потенциальную «пещеру льва». И я не могла исключить вероятность, что муж Лизы – один из убийц Янины Голень. Всю жизнь я боялась даже обыкновенных пьяниц, а что же говорить об убийцах! Но об отказе от визита не могло быть и речи. Я обязана узнать всех жителей нашей улицы!
Йохан ван де Аальст, или муж Лизы, оказался слегка лысеющим мужчиной в возрасте около сорока лет, массивного телосложения – его фигура напоминала боксера. Несмотря на просторный свитер, при каждом движении рук обрисовывались мощные бицепсы. Когда он длинной широкой рукой пододвинул мне рюмку коньяка, я тут же представила себе эту руку, сжатую в кулак для нанесения удара. Образ оказался настолько ярким, что я поспешно схватила рюмку и выпила коньяк одним глотком.
Сразу же в меня вперился удивленный взгляд Лизы и беспокойный взгляд моего ребенка.
– Браво, вот это я понимаю! – Муж Лизы снова пододвинул мне полную рюмку.
С бешеной страстью я повторила бы тоже самое, но мне удалось сдержаться.
– Я – пас. Только первая рюмка действует немедленно, – объяснила я.
На лице моего ребенка отразилось облегчение. Немного погодя я уже колебалась, не проглотить ли и вторую рюмку, но в конце концов про себя махнула на это рукой.
– Какие впечатления у вас от Соединенных Штатов? – обратилась я к Йохану.
