Сергей Рокотов - Слепая кара
— Извини, — сказал он. — Я не хотел. Так, машинально получилось.
— Не хотел? — нахмурилась Наташа. От этого Виталик смутился еще больше.
— Да я не то хотел сказать… Хотел, разумеется…
Ты понимаешь… Я как увидел тебя… Ну как тебе сказать?
— Я все поняла, Виталик. Спасибо тебе.
— Да за что?
— За все, — тихо произнесла Наташа. — За все. За вечер, за коньяк. За сыр этот.
— Ты же так и не поела.
— Ну и не надо. Я не хочу. Я пойду. Ты проводишь меня?
— Конечно же, провожу. Только посидела бы еще…
— Мы еще с тобой посидим, Виталик. Обязательно.
…Потом была обратная дорога. Они ехали в метро и молчали. Он уже ничего не рассказывал о своих институтских делах. Он просто иногда бросал на нее взгляд, и она отвечала ему таким же нежным взглядом. Им не надо было ничего говорить. Когда они стали подходить к ее дому, она вдруг вспомнила про Фомичева и резко выдернула руку, которой держала Виталика под руку.
— Ты очень хороший человек, Виталий. Только… нам не надо с тобой встречаться.
— Да ты что? Почему?
— Я не такая, какой ты меня представляешь. Не такая! Тебе твоя бабушка, наверное, всякого про меня наговорила…
— Мало ли что она говорила! Мне плевать на это!
— А ты знаешь, что она говорила правду? Все, что она говорила, — чистая правда! Понял?! — крикнула Наташа, глотая слезы, и убежала в подъезд.
Она села в подъезде на подоконник и долго рыдала. Таким разительным контрастом казался ей сегодняшний вечер и то, что происходило у нее с Николаем. «Гадина, тварь, — она сжимала кулаки от захлестывающей ее ненависти. — Убить тебя, подлеца, только убить, другого ты не заслуживаешь… Ножом тебя всего истыкать, нелюдь, нечисть…» Ей казалось, что у нее впереди нет ничего, она недостойна никакой другой жизни, кроме этой грязи, этого кошмара. Потом вспомнился Эдик, немногословный, резкий, его жаркие поцелуи, его яростные ласки. Он накидывался на нее, будто это в последний раз и необходимо выпить ее до дна. Так, впрочем, однажды и оказалось. «Почему я тогда не сказала обо всем Эдику?! — ругала себя Наташа. — Он бы его стер с лица земли».
Но теперь… Что ей делать теперь? Как ей быть с Виталиком? Наверняка Вера Александровна предостерегла его от общения с ней, рассказала ему про то, что творилось в этой окаянной квартире. Но ведь он никак не отреагировал, даже, наоборот, стал таким нежным… Он не поверил бабушке, наверняка не поверил. А между ними не должно быть никакой лжи, между ними не может быть такого. Значит, ничего не может быть. Тот все порушил, все концы обрубил, подонок! Как она сейчас пойдет в эту конуру после такого чудесного вечера? Как она посмотрит на эту тварь, как будет дышать с ним одним воздухом? Как она будет смотреть на свою мать, которая ведь обо всем догадывается, но ничего не хочет сделать для нее, своей дочки, которую родила, кормила грудью, купала, водила за ручку в детсад и школу. Для нее дороже покой, лишь бы все было тихо, шито-крыто, лишь бы этот зверь был доволен, лишь бы не бил ее. Что они все так его боятся?! Неужели это воплощение зла так уж непобедимо?
Наташа не могла идти домой, она чувствовала, что, если Николай взглянет на нее как-то не так, она возьмет любой тяжелый предмет и шарахнет его по огромной черной голове, да так, чтобы мозги брызнули на стену. При всех при матери, при Толике. Она выглянула в окно. Видимо, сидела долго, так как Виталика уже не было. Она бросилась к автомату и позвонила Ляльке Савченко.
— Ляль! Это я, Наташа. Я переночую у тебя, можно?
— Да можно, конечно. А что случилось?
— С матерью поругалась, ничего страшного. Я приеду.
— Давай. Посидим. У меня бутылочка ликера есть.
Поболтаем.
— А родители?
— Да ладно! Я их спать отправлю. Через час будешь?
— Буду. Жди.
Радушие подруги немного взбодрило ее. Она быстро побежала к метро и уже у метро увидела медленно бредущего Виталика. Он только теперь шел домой…
Он так долго стоял у подъезда, все чего-то ожидая…
Наташа замедлила шаг, ей не хотелось сегодня больше разговаривать с Виталиком. Но на душе стало значительно легче.
…Они часов до двух сидели на кухне у Ляльки, пили ликер «Амаретто» и трепались о чем попало. Но про Виталика Наташа не рассказывала подруге.
— Жалко Эдика, правда? — спросила Лялька, делая глоток «Амаретто».
— Конечно, жалко, — согласилась Наташа. — Он неплохой был парень. Только жутковато с ним было как-то. Все время ждала чего-то. С ним было как на вулкане.
— А тебе чего хотелось бы?
— Мне-то? Мне нужен близкий человек, чтобы любил меня, чтобы дома было тихо и уютно, чтобы у нас были дети и чтобы мы никого не боялись.
— Ну, ты идеалистка! Откуда ты такого возьмешь?
Сейчас все приличные женихи либо бизнесмены, либо бандиты. И все чего-то боятся, жизнь-то какая неспокойная.
— А по-моему, все зависит от людей. Жить хорошо можно было и при социализме, и теперь можно жить.
Если бы все были…
— Какие?
— Такие… Добрые, умные… И не относились друг к другу, как одна бешеная собака к другой. И не старались бы украсть, кто больше. Человеку, в принципе, не так уж много для счастья надо.
— Ну, это ты не скажи. Мне, например, много надо. Хорошую квартиру, коттедж, иномарку, чтобы одеваться в дорогих магазинах, а не на барахолке, и чтобы весь день за прилавком не стоять.
— Кто его знает, что лучше? Вот у Эдика и «Мерседес» был, и квартира обставлена, и дачу он начал строить. Это в двадцать четыре года-то! И в двадцать четыре ему уже ничего не нужно. Этого ты хочешь?
— Ой, не знаю, Наташка! Но людей хороших сейчас так мало!
— Есть, есть…
— Я смотрю, — хитро улыбнулась Лялька, — у тебя кто-то новый появился. По глазам вижу…
— Может быть, но сейчас рано об этом. Я когда-нибудь тебе расскажу. А сейчас, знаешь что, давай спать укладываться, завтра на работу, вставать рано. Глаза уже слипаются…
— Да? А я только разгулялась. Ну как знаешь… Ты почаще приходи ко мне, так хорошо посидели…
Матери Наташа в тот вечер не стала звонить, не подумав о том, что Вера Александровна позвонит внуку, а тот скажет, что проводил Наташу до подъезда, и в доме будет переполох. Впрочем, ее теперь это мало интересовало. Она возненавидела свой дом так, как никогда раньше.
Появилась она дома на следующий день после работы. Мать, правда, утром позвонила в магазин, и ей сказали, что Наташа на месте.
— Ты что, с ума сошла?! — орала мать. — Мы тут все издергались! Ты где была, говори?!
— Я была у Ляльки, — тихо ответила Наташа.
— А позвонить было трудно?! Я всю ночь не спала!
В это время в комнату вошел Николай. В майке и тренировочных штанах. Мощные ручищи были покрыты черным жестким волосом, рот зловеще щерился. Глазки пронизывающе глядели на Наташу.
— Загуляла, видать, девка, — фыркнул он.
— Не здесь же сидеть, на тебя смотреть, — вся напрягаясь, процедила Наташа. Ей казалось, сердце выпрыгнет из груди, до того оно стучало.
— Ты чо? — сделал он шаг к ней.
— Сядь, — дрожащими губами произнесла Наташа.
Однако садиться Николай и не думал.
— Твоего бандюгана-то убили, я слышал? — ухмыльнулся он. — Туда и дорога! И ты со мной так не говори…
В этот момент раздался телефонный звонок. Наташа бросилась к телефону. Звонил Виталик, встревоженный донельзя.
— Наташа! Наташа! Ты где была? — почти кричал он в трубку.
— Да ты успокойся, что ты? — тихо сказала Наташа. — Я поехала к подруге. Все нормально. От нее мы вместе пошли на работу.
— В следующий раз я доведу тебя до двери.
— Хорошо, Виталик. Если он только будет, следующий раз, — вздохнула Наташа.
— Будет. Обязательно будет, — резко, непохоже на себя произнес Виталик.
— Ладно. До свидания. Спасибо, что позвонил. — Наташа положила трубку и увидела, что Вера Александровна строго и внимательно глядит на нее, стоя у своей двери.
— Добрый вечер, Вера Александровна, — улыбнулась Наташа.
— Добрый, добрый, — задумчиво протянула старушка.
Наташа зашла в свою комнату, переоделась и легла на кровать. Ей не хотелось выходить, не хотелось видеть Николая и мать, выяснять какие-то отношения.
Непонятные, противоречивые чувства охватывали ее Она чувствовала себя сильной, защищенной и в то же время ощущала себя порочной, грязной девкой. Ей было хорошо и одновременно горько и страшно. Настроение ее менялось каждую минуту, щеки раскраснелись, сердце билось учащенно. Она взяла книгу, прочла страницу и отложила.
В комнату вошла мать, принесла ей ужин.
— Покушай, Наташа, ты же проголодалась.
— Спасибо. — Наташа встала с кровати и села ужинать.
— Что с тобой происходит, Наташа? — спросила мать. — Почему ты так разговариваешь с Николаем?
Наташа отложила в сторону вилку и странно поглядела на мать.
