Сергей Зверев - Тень убитого врага
В своей бизнес-жизни Андрею, конечно, доводилось встречать типов, поднявшихся на уголовщине, но, по большому счету, они оставались шпана шпаной, с соответствующими кругозором и повадками, хотя и обзаводились статусными признаками в виде особняков и дорогих машин… Нет, Доктору довелось общаться с совсем другим кругом лиц: умными, довольно циничными людьми, бесконечно далекими и от разбогатевшей шушеры, и от образа классического «вора в законе» – вечного арестанта без кола, без двора. Собственно, это самые типичные дельцы и политиканы, только делающие свои дела на горбах той части человечьей массы, что жаждет легких быстрых денег или дурной блатной романтики. Такую публику и тянет в криминал, где она становится рабочим скотом огромной экономической машины, управляемой респектабельными людьми, номинально – владельцами, учредителями, членами советов директоров крупных корпораций. Оттуда, со своих высот, они тянут и дергают за ниточки – и рядовая пехота блатного мира, и даже бригадиры низшего звена – все эти «бродяги» знать не знают, ради кого они идут на преступления, винтятся ментами, тянут сроки… вообще странствуют по Земле и умирают. А все ради вот этих представительных господ, тайного круга посвященных, незримыми нитями связанных друг с другом и с коррумпированным чиновничеством.
Кротов угодил в конфликтный водораздел между сразу несколькими группами и оказался крайним в ситуации, где были затронуты интересы людей покрупнее его самого. Даже самый близкий его покровитель с помощью отличных адвокатов не сумел отмазать финансиста от реального срока. Сумел лишь максимально этот срок снизить, после чего развел руками и сказал:
– Ну что ж, от сумы да от тюрьмы… сам знаешь. Отбудешь как в санатории, скромненьком таком, советских времен… ха-ха! Но уж раз такое дело, то будет у меня к тебе спецзадание.
Спецзадание заключалось в том, что Кротову предлагалось стать «смотрящим» в ИК-238, месте, где ему предстоит отбывать наказание. Наладить контакт с руководством колонии, поддерживать порядок…
– Ну, эту проблему я решил, – сказал Вячеслав Ильич с такой непередаваемой интонацией, что можно было не сомневаться: здешнее начальство он считает мелкой сошкой, недалекой солдатней, в его несложной психологии разобрался полностью и при соблюдении всех внешних ритуалов официального статус-кво прочно держит ситуацию под контролем. – Но это не главное, – неожиданно добавил он.
Главное – о чем он и сам подумал и в чем получил поддержку покровителя – поиск и подбор перспективных кадров как среди зэков, так и среди сотрудников колонии. Кадры эти нужны для построения будущей бизнес-империи. А возможно, и партии. Судимость нынче для политической карьеры не помеха.
– Задача непростая, – трезво признал Кротов, – но реальная. Вот отсюда и наш разговор. Я изучил ваше досье, познакомился лично и нахожу, что вы мне подходите. Слово за вами.
Андрей отметил это «мне», а не «нам», и позволил себе сострить:
– Надо так понимать, что вы делаете мне предложение, от которого…
– Вы не можете отказаться? – спокойно подхватил Доктор. И так же спокойно продолжил: – Совсем нет. Можете отказаться прямо сейчас. На этом наше знакомство будет закончено, вот и все.
Тропинин был уже опытным арестантом, да и помимо арестантского опыта был просто неглупым человеком, поэтому совершенно правильно понял подтекст этого «вот и все».
В случае отказа он, Андрей Тропинин, остается один на один с зоной. Собственно, так оно было и прежде, и, возможно, Доктор и в самом деле человек слова – просто перестанет замечать одного из рядовых осужденных, забудет о нем. Но может, и не забудет. Воспримет отказ как неуважение, хотя и виду не покажет. И тогда…
Тогда сделать жизнь зэка невыносимой легче легкого.
Андрей чуть было не брякнул: «А сколько времени вы мне дадите на размышление?» – но вовремя прикусил язык, сообразив, что, если б надо было, его влиятельный собеседник озвучил бы это сам. Нет, здесь каждое слово на вес золота!
– Да, – улыбнувшись, кивнул он. – Я все-таки соглашаюсь.
Доктор тоже лишь кивнул – и ни жеста больше.
– Это правильный выбор, – спокойно сказал он.
В графине оставалось коньяку лишь на две рюмки, их поровну Кротов и наполнил.
– Вот на этой ноте давайте первую встречу и закончим, – предложил он. – Сейчас вас проводят в лазарет, там отоспитесь, отдохнете до обеда, а потом продолжим тему. Ну, за будущее!
Глава 9
1
С этого дня жизнь Андрея в лагере и вправду изменилась.
Для начала его перевели на должность тихую и комфортную, но в то же время не связанную с «активом», и находиться на ней было не «западло» – Тропинин стал кладовщиком на хозяйственном складе.
Формально здесь все было совершенно логично: предыдущий кладовщик проворовался, строго по закону на него надо было возбудить уголовное дело, да администрация решила не наматывать на себя этот геморрой, а лишь перебросила воришку на общие работы – разумеется, на самые тяжелые. Ну а кандидатура осужденного Тропинина вполне подходящая: за все годы отсидки он ни разу не проштрафился, мог претендовать на УДО… кроме того, он не просто образованный, а профильно образованный человек – экономист, так что ему и флаг в руки.
А неформально – скоро по лагерю поползли слухи, что Тропинин – человек «смотрящего». Самого его, однако, не спрашивали – не решались, а когда кто-то из соседей все же осторожно полюбопытствовал, то получил смутный ответ вроде: «Меньше знаешь – крепче спишь…» И больше тема не поднималась.
Но отношение к нему изменилось, Андрей это заметил. В том числе и со стороны блатных, особенно низшего ранга.
С Кротовым он виделся нечасто, но достаточно регулярно, уже без всяких застолий, сугубо по делу. Вячеслав Ильич консультировался у Тропинина по экономическим вопросам – хотя и сам, разумеется, в них разбирался не хуже, но отчего бы не выслушать дармовое, так сказать, компетентное мнение? Андрей чувствовал, что его ответами босс доволен, да и правду сказать, были они действительно компетентные, четкие, дельные.
Между Тропининым и Кротовым стало протягиваться что-то похожее… ну, не на дружбу, конечно, но на некую доверительность. Мало-помалу они даже начали переходить на «ты»… Вячеслав Ильич, похоже, нуждался здесь, в зоне, в привычном круге общения. Да и Андрей тоже. Беседовать тет-а-тет им попросту нравилось.
При этом Андрей отлично сознавал, что «смотрящий» при всей своей веской, внушительной солидности – человек не просто жесткий, но лишенный жалости к врагам. И безжалостный не в бешенстве, не в ярости, а вполне разумно, холодно, настоящий наследник Макиавелли. Цель оправдывает средства. И тот покровитель, о котором он рассказывал, представляет для него ценность, пока он при власти. А понадобится, Доктор легко перешагнет и через него.
Ну хорошо, а сам-то Андрей Тропинин?.. А вот он и есть тот человек, что мог бы оказаться при Кротове на долгие годы. Он был порядочен и умел ценить добро, а Кротову, умному и расчетливому цинику, хотелось, чтобы рядом с ним были именно люди порядочные, – так это понял сам Тропинин.
Он видел, что этот обладатель ученой степени без всяких аффектов и показухи держал под контролем весь контингент зэков в лагере, владел информацией практически обо всем и, когда требовалось, карал за «косяки» строго по понятиям, не допуская беспредела. Авторитет он сумел приобрести настоящий, в том числе и у матерых уголовников со строгого режима – Андрей вполне мог оценить, насколько непроста эта задача… Хотя и оставались двое-трое закоренелых «бродяг», не признающих над собою власти лидера новой формации, но они погоды не делали.
Что же касается отношений Кротова с руководством колонии, они оставались закрытой книгой для всех, и Андрей ни разу не пытался даже намекнуть на эту тему, несмотря на возросшую доверительность отношений. Хотя однажды вздумал спросить о другом:
– Вячеслав Ильич! Простите за любопытство, а вот это ваш псевдоним…
– Какие основания имеет? – усмехнулся Кротов.
– Да.
– Самые прямые, Андрей Павлович. Я, если угодно, доктор в законе. Экономических наук. Утвержден ВАКом. Еще вопросы есть?
Последнее было сказано с особой иронией, отчего Андрей позволил себе ответить примерно так же:
– Никак нет.
Кротов кивнул. Больше разговора об этом не заходило.
А время между тем шло, зима сменилась весной – в этих краях она затяжная, с многочисленными заморозками, стужами, даже метелями… Но вот и это все осталось позади, солнце взяло свое, зазеленела земля, отчетливо обозначив близость лета. И хотя ничего вслух сказано не было, внутренний голос подсказывал Андрею, что недалек тот час, когда возникнет тема его, Андрея, УДО…
Внутренний голос не врал. Но он не мог знать всех обстоятельств, закручивающихся в эти дни вокруг трудной судьбы Андрея Тропинина.
