Фред Варгас - Мертвые, вставайте!
– Правда, Марк, шел бы ты спать, – шепнул Вандузлер.
И удалился, светя себе карманным фонариком. Разумеется, пошел помочиться во двор. Ясное, простое и спасительное действие. Старина Вандузлер никогда не интересовался тектоникой плит, хотя Марк нередко ему о ней говорил. Марку не хотелось торчать на своей ступеньке, когда он будет возвращаться. Он быстро поднялся к себе, открыл окно, чтобы впустить свежий воздух, и лег. Зачем это крестный захватил с собой пластиковый пакет, если просто вышел помочиться на улицу?
20
На следующий день Марк и Люсьен повели Александру ужинать к Жюльет. Допросы начались и обещали стать затянутыми, долгими и бессмысленными.
Пьера Реливо допрашивали этим утром второй раз. Вандузлер передавал всю информацию, которую сообщал ему инспектор Легенек. Да, у него в Париже есть любовница, но он не понимает, какое им до этого дело и откуда они узнали. Нет, Софии ничего не было известно. Да, он унаследует третью часть ее состояния. Да, это огромная сумма, но он бы предпочел, чтобы София осталась жива. Если они ему не верят, пусть идут к черту. Нет, у Софии не было врагов. Любовник? Вряд ли.
Потом допрашивали Александру Хауфман. Повторяли все по три раза подряд. Ее мать наследует треть состояния Софии. Но ведь мать ни в чем ей не отказывает, правда? Так что она непосредственно выигрывает от притока денег в семью. Да, конечно, и что с того? Зачем она приехала в Париж? Кто может подтвердить приглашение Софии? Где она была этой ночью? Нигде? Верится с трудом.
Допрос Александры продолжался три часа.
Ближе к вечеру допросили и Жюльет.
– Жюльет, похоже, не в духе, – сказал Марк Матиасу в перерыве между двумя блюдами.
– Легенек ее обозлил, – объяснил Матиас. – Не верил, что певица могла дружить с хозяйкой бистро.
– Думаешь, Легенек нарочно выводит людей из себя?
– Может быть. Во всяком случае, если он хотел ее обидеть, ему это удалось.
Марк взглянул на Жюльет, молча расставлявшую бокалы.
– Пойду скажу ей пару слов, – сказал Марк.
– Бесполезно, – возразил Матиас, – я уже говорил.
– Может, у нас разные слова? – предположил Марк, на секунду встретившись с Матиасом взглядом.
Он поднялся и прошел между столиками к стойке.
– Не беспокойся, – шепнул он Матиасу на ходу, – ничего умного я ей сказать не смогу. Просто хочу попросить о большой услуге.
– Поступай, как знаешь, – сказал Матиас.
Марк облокотился на стойку и знаком подозвал к себе Жюльет.
– Тебе обидел Легенек? – спросил он.
– Не беда, я привыкла. Тебе Матиас рассказал?
– В двух словах. Для Матиаса это уже много. Что Легенек хотел узнать?
– Догадаться несложно. Как это певица зналась с дочкой бакалейщика из провинции? Дед и бабка Софии тоже коз пасли, как и все.
Жюльет перестала сновать за стойкой.
– Вообще-то, – сказала она, улыбнувшись, – я сама виновата. Принялась оправдываться, как ребенок, когда он состроил свою скептическую полицейскую мину. Стала говорить, что у Софии были подруги в социальных слоях, куда я не имела доступа, но это не значит, что с этими женщинами она могла разговаривать о чем угодно. А он так и сидел со своей недоверчивой миной.
– Это просто прием, – сказал Марк.
– Допустим, но ведь он действует. Потому что я, вместо того чтобы задуматься, повела себя как последняя дура: показала ему свою библиотеку, чтобы доказать, что умею читать. Чтобы показать ему, что за все эти годы и со всем своим одиночеством я прочитала тысячи страниц. Тогда он взглянул на полки и согласился допустить, что я могла быть подругой Софии. Придурок!
– София говорила, что почти ничего не читала, – вспомнил Марк.
– Вот именно. А я не разбиралась в опере. Мы делились друг с другом, беседовали у меня в библиотеке. София жалела, что ей не далась читательская стезя. А я ей, бывало, говорила: читают как раз потому, что упустили что-то еще. Звучит глупо, но иногда по вечерам София пела, а я наигрывала на пианино, или я читала, пока она курила.
Жюльет вздохнула.
– Самое противное, что Легенек поговорил с моим братом, чтобы узнать, не ему ли принадлежат книги. И смех и грех! Жорж любит только кроссворды. Он работает в издательстве, но ничего не читает, занимается распространением. Представь, что в кроссвордах ему нет равных. Словом, выходит, что хозяйка бистро не вправе быть подругой Софии Симеонидис, если только она не представит доказательств, что сумела порвать с нормандскими пастбищами. На пастбищах ведь грязно.
– Не переживай, – посоветовал Марк. – Легенек всех достал. Не нальешь мне стаканчик?
– Я тебе подам на стол.
– Нет, здесь, за стойкой, пожалуйста.
– Что случилось, Марк? Ты тоже расстроен?
– Не то чтобы. Хочу попросить тебя об одолжении. Ведь у тебя в саду есть флигелек? Отдельный?
– Ну да, ты же видел. Его еще в прошлом веке построили, надо думать для прислуги.
– Как он? В хорошем состоянии? Там можно жить?
– Хочешь пожить отдельно?
– Скажи мне, Жюльет, в нем можно жить?
– Да, он в порядке. Там есть все, что нужно.
– Для чего ты обустроила этот флигель?
Жюльет покусала губы.
– На всякий случай, Марк, мало ли что. Вдруг окажется, что я не обречена на вечное одиночество… Как знать… А так как мы с братом живем вместе, этот флигелек, на всякий случай… По-твоему, это нелепо? Тебе смешно?
– Вовсе нет, – сказал Марк. – Тебе есть кого там теперь поселить?
– Сам знаешь, что нет, – пожала плечами Жюльет. – Ну, чего ты хочешь?
– Я бы хотел, чтобы ты деликатно предложила кое-кому его снять. Если только тебе это не неприятно. За небольшую плату.
– Тебе? Матиасу? Люсьену? Комиссару? Вы уже не выносите друг друга?
– Да нет. Мы более-менее ладим. Речь об Александре. Она говорит, что не может у нас оставаться. Говорит, что стесняет нас со своим сыном, что не собиралась у нас застрять, но главное, я думаю, она просто хочет, чтобы ее оставили в покое. Во всяком случае, она дает объявления, что-то подыскивает. Вот я и подумал…
– Не хочешь, чтобы она жила далеко от вас, да? Марк повертел свой бокал.
– Матиас говорит, за ней надо присматривать. Пока не окончится расследование. А в твоем флигеле их с сыном никто не побеспокоит, и в то же время она останется поблизости.
– Вот-вот. Совсем близко от тебя.
– Ошибаешься, Жюльет. Матиас правда считает, что ей лучше не жить на отшибе.
– Мне все равно, – перебила Жюльет. – Она мне не помешает, если переселится с сыном ко мне. Если я могу оказать тебе услугу, договорились. К тому же она племянница Софии. Это самое меньшее, что я могу сделать.
– Очень мило с твоей стороны. Марк поцеловал ее в лоб.
– Ну а сама-та она в курсе? – спросила Жюльет.
– Очевидно, нет.
– А почему ты считаешь, что ей захочется остаться рядом с вами? Ты об этом подумал? Как ты добьешься ее согласия?
Марк нахмурился.
– Предоставляю это тебе. Не говори, что идея исходит от меня. Найди убедительные доводы.
– То есть ты предлагаешь мне сделать всю работу за тебя?
– Я на тебя рассчитываю. Не отпускай ее. Марк вернулся за стол, где Люсьен и Александра помешивали свой кофе.
– Он во что бы то ни стало желал знать, куда я ездила ночью, – говорила Александра. – Не имело смысла объяснять, что я даже не заметила названия встречных деревушек. Он мне не поверил, и мне плевать.
– Отец вашего отца тоже был немцем? – перебил ее Люсьен.
– Да, но при чем тут это? – удивилась Александра.
– Он воевал? Во время Первой мировой? Он не оставил писем, записок?
– Люсьен, ты не мог бы придержать язык? – спросил Марк. – Если тебе обязательно говорить, может, придумаешь что-нибудь еще? Порывшись хорошенько у себя в голове, ты увидишь, что можно говорить и на другие темы.
– Ладно, – сказал Люсьен. – Вы опять поедете кататься сегодня вечером? – спросил он, помолчав.
– Нет, – улыбнувшись, сказала Александра. – Сегодня утром Легенек забрал у меня машину. Однако поднимается ветер, а я обожаю ветер. Это была бы подходящая ночь для езды.
– Мне этого не понять, – признался Люсьен. – Ехать без всякой цели куда глаза глядят. По правде говоря, не вижу, в чем тут смысл. Вы можете так кататься всю ночь напролет?
– Не то чтобы всю ночь… Я занимаюсь этим всего одиннадцать месяцев и только время от времени. До сих пор я всегда подзаряжалась к трем часам утра.
– Подзаряжалась?
– Ну да. Тогда я еду домой. Неделю спустя на меня снова находит, я думаю, что на этот раз сработает. А не получается.
Пожав плечами, Александра заправила за уши короткие пряди волос. Марку очень хотелось бы сделать это самому.
21
Неизвестно, как взялась за дело Жюльет. Во всяком случае, на следующий день Александра перебралась в ее флигелек. Марк и Матиас помогли ей перенести вещи. Сменив обстановку, Александра немного расслабилась. Марк, следивший за тем, как овевают ее лицо отголоски грустных историй, ясно различимые для опытного глаза, радовался при виде того, как они отступают, даже если знал, что такого рода передышка может оказаться лишь временной. Но эта передышка позволила Александре сказать, что ее можно называть Лекс и обращаться к ней на «ты».
