Татьяна Моспан - Смерть в рассрочку
Лера была недовольна. От собственного бессилия хотелось заплакать. Она представила, как будет разговаривать с подругой Натальи Валентиной Максимовой, и стало совсем паршиво. Она будто слышала её голос. «Что же ты, Валерия, ничего не сказала про наркотики? На покойницу всех собак вешают, а ты промолчала. Ведь знаешь, что она никогда…»
«Знаю, — вздохнула Валерия. — Я даже знаю то, что не известно тебе».
После передачи Стрелецкая была твердо уверена, что внезапная гибель Дробышевой как-то связана с Шаныгиным.
Валерия приехала в пустую квартиру на Украинском бульваре. Она жила здесь вдвоем с десятилетней дочкой Дашей. Сегодня Дашку пригласили на день рождения к однокласснице.
Трехкомнатная квартира встретила Леру тишиной.
Кот Тихон, как всегда, если никого не было дома, спал на диване в гостиной.
Кругом царил полный порядок. Приходящая домработница Мария Алексеевна, пожилая, но крепкая женщина, — её сосватала тетя Нина, — проводила сегодня уборку. Все лежало на своих местах, приятно пахло освежающими моющими средствами, но все было безликим.
Лера была против домработницы, но при её жизни она не успевала все делать сама, а загружать хозяйственными заботами Дашку или старенькую тетку Нину, единственную родственницу, которая осталась у них с дочерью… Об этом не могло быть и речи.
Мария Алексеевна жила в соседнем доме, и это было очень удобно. Лишь от одного занятия она отказалась наотрез — выгуливать сэра Дэниэла. Никакие уговоры не помогали, твердила, что не может с ним справиться.
Лера негромко позвала:
— Данька, ты где?
Воспитанный шар-пей никогда не крутился в прихожей, как большинство собак. Больше всего он любил лежать в Дашиной комнате возле старого отцовского письменного стола. Кот Тихон сначала шипел на него и забивался в угол, но потом привык. Они мирно сосуществовали. Тихон, как кот смышленый, быстро понял, кто в доме хозяин. Иногда он зарывался, но черту не переступал. Шар-пей добродушно терпел его нападки, воспринимая как члена семьи, которого нельзя обижать, и не связывался по пустякам.
Дэниэл, открыв дверь, показался на пороге. В зубах он держал поводок.
— Умница ты моя, — погладила его Лера. — Сейчас гулять пойдем. — Пес завилял обрубком хвоста.
С Лерой пес вел себя как джентельмен. Никогда не вырывался, не скандалил. Он не смел ослушаться свою хозяйку. Он чувствовал ответственность за нее. Иногда Лере казалось, что какими-то чертами характера шар-пей напоминает Артема.
С Дашкой Данька тоже вел себя степенно, выполнял команды. Она легко справлялась с ним. Он был добродушен, умные глаза смотрели снисходительно. Пес понимал, что имеет дело с ребенком.
Дэниэл чувствовал настроение своей хозяйки. Он хотел защитить её, только не знал, от кого.
Лера потрепала Даньку по смышленой голове.
— Ты все понимаешь, да? Мне сегодня паршиво, и ты ничем не можешь помочь.
Она отцепила поводок.
— Иди погуляй.
Дэниэл для порядка помедлил, как бы спрашивая:
— Можно, да?
И тут же рванул к противоположному углу сквера, где обычно собиралась неплохая собачья компания.
Лера задумчиво смотрела на Данькины прыжки. Она должна поговорить с Валентиной Максимовой, которая уже несколько раз высказывалась вслух, что смерть Наташи очень подозрительна. Актриса хотела отнести заявление в прокуратуру. Если опасность угрожает ей, Валерии, то Валентине тем более.
Она очнулась, когда собачий нос уткнулся в сапоги.
— Нагулялся? Тогда пошли.
Шар-пей вздохнул. Наивные люди! Он бы, конечно, ещё побегал, но домой так домой. Он — собака с понятием.
Когда Стрелецкая открывала дверь, возвращаясь с прогулки, услышала телефонный звонок.
Лера нахмурилась. Ни с кем не хотелось общаться.
Звонил Кузя, руководитель вокально-инструментального ансамбля «Перелетные птицы».
— Видел тебя сегодня в передаче, — начал он. — Николай Грибов — это та ещё сволочь. У тебя было очень напряженное лицо.
— Да, — выдохнула Лера.
— Что-то случилось? — всполошился Кузя.
— Ничего, просто устала.
— А-а, — он замялся. — Я тут хотел… Ну, ладно, в другой раз.
Лера улыбнулась Кузиной дипломатии.
— Давай, не крути. Ты без дела беспокоить не станешь.
— Я не кручу. Хотел в гостечки к тебе напроситься. Не один.
— Вот как? — удивилась Лера. — Приезжай. Только у меня настроение паршивое. Если тебя это не пугает…
— Не пугает. Мы — люди привычные.
— Тогда жду.
С Кузей, Виктором Кузьминым, которого все называли Кузей, руководителем вокально-инструментального ансамбля «Перелетные птицы», Стрелецкая была знакома очень давно. Когда Лере с маленькой Дашкой на руках приходилось тяжело, он не раз помогал ей. Он всем помогал. Вытаскивал солиста Алешку из пивнушек, возился с ним, воспитывал. Жалел талантливого парня, который без него давно бы пропал.
Это Кузя в свое время привел Стрелецкую в «Белый жасмин». Еще тогда он предсказывал Лере успех. Так и вижу тебя в большом концертном зале, улыбающуюся, говорил он. Цветы, аплодисменты, восторженные крики публики — все это будет, Лерок! Она не верила и называла его добрым фантазером.
Лера поправила перед зеркалом прическу. Каштановые волосы пышной волной спускались до плеч. Однажды её спросили, сколько времени она тратит на прическу. Минут семь — десять, ответила она, и это было правдой.
Она задержалась перед зеркалом и окинула себя критическим взглядом. Интересно, кого это Кузя собирается притащить в гости?
В дверь позвонили.
Дэниэл мгновенно оказался в прихожей и вопросительно посмотрел на хозяйку.
— Это свои. — Она взяла шар-пея за ошейник.
На пороге стояли Кузя и незнакомый мужчина лет тридцати пяти.
— Проходите.
Лера удивилась. Кузя никогда не приводил к ней в дом незнакомых людей. Когда сказал, что придет не один, она подумала, что речь идет о ком-нибудь из ансамбля.
— Знакомься, это Григорий Иртемьев, поэт, написал несколько песен. Потомственный дворянин, между прочим.
Гость замахал руками:
— Кузя, ну что ты, кому это интересно…
— А что? Я правду говорю. Лер, извини, не утерпел, особенно после сегодняшней передачи. Давно хотел вас познакомить. Гришу я знаю, считай, лет сто уже. В одном дворе выросли. Некоторые его песни наш Алешка поет.
— Вот как?
— Да. Есть у меня одна стоящая идейка. Только для тебя.
Стрелецкая более внимательно посмотрела на Григория. Он показался ей очень замкнутым и серьезным.
Когда снял меховую шапку, она ахнула. В темных, коротко подстриженных волосах серебрилась заметная седая прядь, которая делала его старше.
От пристального взгляда хозяйки Григорий смутился. Его синие глаза ярко вспыхнули.
— Извините, наверное, мы не ко времени…
Валерия спохватилась.
— Все нормально, очень хорошо, что пришли. Кузя плохого человека в дом не приведет.
Шар-пей благосклонно смотрел на гостей. Одного знал давно. Он и раньше приходил в дом, от него вкусно пахло, он всегда угощал замечательной едой. А второй… Дэниэл вздохнул. Хозяйка ему улыбается, значит, не опасен. Но на всякий случай пес решил не упускать из вида того, второго.
— Ну, тогда не будем терять времени, — оживился Кузя. — По старой традиции сам займусь ужином.
Он исчез на кухне и по-хозяйски захлопотал.
— А Дарья твоя где? — спросил он.
— Скоро будет. На день рождения к однокласснице ушла.
— Понял. Давно мы с тобой, Лерок, вино вместе не пили.
Кузя стал выставлять на стол принесенные бутылки.
— Красное сухое итальянское вино. «Вальполичелла Классико». К мясному блюду в самый раз. Сейчас что-нибудь попроще изображу, чтобы не задерживать процесса. Ты не против?
— Не против, — Лера улыбнулась. — Ты у Григория спроси.
— Угу, — отозвался Кузя. — Спрошу. Мы с Гришей холостяки со стажем, между прочим, народ неизбалованный.
Кузя кокетничал. Он прекрасно готовил и очень любил это занятие. Друзья и знакомые эксплуатировали его беспощадно, но он не обижался. Основное место в его жизни занимала музыка. Но была и ещё одна страсть: любил он приготовить что-то необыкновенное и угостить друзей, посидеть с ними под бутылку хорошего вина.
За столом Лера сначала чувствовала смущение, а потом, неожиданно для себя самой, начала выплескивать свои наболевшие проблемы. Кузя был свой, с ним всегда легко общаться. Валерия обычно недоверчиво относилась к людям, которых видела впервые, но сегодня она болтала без умолку.
Она поймала удивленный взгляд руководителя ансамбля и смешалась:
— Разговорилась я что-то…
Иртемьев, член Союза писателей России, писал хорошие стихи, издал несколько книг. Только теперь это было никому не нужно. Некоторые из его стихотворений воспринимались как романсы. Он пытался пробиться с ними, но ничего не получалось.
