МАРИ ЮНГСТЕДТ - НЕСКАЗАННОЕ
— Тот, кто положил деньги, воспользовался обычном бланком. На нём нет никаких сведений о вкладчике. Всё, что у нас есть, — дата, когда внесены деньги.
— А как насчёт камер видеонаблюдения? — спросила Карин.
— Об этом мы уже подумали. Банк хранит видеозаписи с камер наблюдения в течение месяца. Если повезёт, сможем узнать, кто положил деньги на счёт. Наши люди сейчас поехали в банк за записями. Первый взнос отследить уже не удастся, а вот октябрьский — вполне возможно.
— Я говорил с Государственной лабораторией судебной экспертизы, работа над образцами из фотолаборатории и квартиры Дальстрёма идёт полным ходом. При удачном раскладе получим результаты уже в конце недели, — сообщил Сульман. — Ещё есть отпечатки пальцев с окна в подвале, мы сверили их с нашей базой данных, но соответствий не обнаружено. Так что если отпечатки действительно принадлежат убийце, к уголовной ответственности он ранее не привлекался.
— А что насчёт орудия убийства? — спросил Витберг.
Сульман покачал головой:
— Пока не нашли, но, судя по всему, это обычный молоток, который можно купить в любом строительном магазине.
— Ладно, тогда продолжаем расследование в обычном режиме и обращаем особое внимание на то, чем же занимался Дальстрём. Кто из его окружения мог быть в курсе его дел? Консьерж? Дочь? Её мы ещё толком не допрашивали. Нужно опросить всех, кто общался с Дальстрёмом или мог видеть его в тот вечер, когда было совершено убийство: водитель автобуса, продавцы из киоска и магазинов, соседи.
— Ипподром, — вставила Карин. — Надо поговорить с персоналом ипподрома.
— Сезон закончился, там всё закрыто, — возразил Витберг.
— В конюшнях в любом случае кто-то работает, лошадей тренирует, обслуживающий персонал на месте, жокеи — тоже. Ведь он выиграл крупную сумму на бегах.
— Бесспорно, — поддержал её Кнутас. — Чем больше информации, тем лучше. И ещё кое-что, перед тем как мы разойдёмся: журналисты. Пока что, слава богу, СМИ этим делом ещё не заинтересовались: кому интересно читать про очередную плачевно закончившуюся пьянку? Однако интерес к делу резко возрастёт, если станет известно о втором банковском счёте. Пока об этом молчим, никому ни слова. Вы же знаете, как быстро распространяется информация. Если кто-то из репортёров захочет узнать подробности, посылайте его ко мне или к Ларсу. Считаю, что пора подключить Центральное управление. Я попросил их помочь, завтра они пришлют сюда двух человек.
— Хорошо, если Мартин сможет приехать, — сказала Карин, — было бы здорово.
Остальные дружно поддержали её.
Кнутас тоже надеялся, что Мартин Кильгорд, который помог им с расследованием летом, сможет приехать, но чувства комиссара были противоречивыми. Кильгорд — приятный и весёлый парень, но уж больно шумный и всё время лезет не в своё дело. В глубине души Кнутас понимал, что Кильгорд раздражает его потому, что рядом с ним комиссар чувствовал себя младшим братишкой серьёзных парней из Управления. Да и то, что коллега явно нравился Карин, тоже положения не облегчало.
Раздалось жужжание, и кассета со щелчком исчезла в недрах видеомагнитофона. Кнутас и Карин вдвоём сидели в кабинете комиссара. Сначала на экране возникла серая рябь, а потом появилось чёрно-белое изображение помещения банка. Им пришлось немного перемотать вперёд, чтобы найти нужное время.
Часы в правом углу кадра показывали 12.23 тридцатого октября. Примерно через пять минут после этого кто-то положил деньги на счёт Дальстрёма. В помещении столпилось довольно много людей, неудивительно — время-то обеденное. Банк находился в галерее «Эстерсентрум», и многие пытались успеть сделать свои дела в обеденный перерыв. Работало две кассы, в одной клиентов обслуживала женщина, в другой — мужчина. На стульях у окна сидели четверо: пожилой мужчина с палочкой, девушка с длинными светлыми волосами, полная женщина среднего возраста и молодой человек в костюме.
Кнутас подумал, что, возможно, один из этих безобидных с виду людей и есть убийца Хенри Дальстрёма.
Открылась дверь, и в банк зашли ещё двое. Судя по всему, между собой они были незнакомы. Первым вошёл мужчина лет пятидесяти — в сером пиджаке, клетчатой кепке, тёмных брюках и ботинках. Уверенным шагом он подошёл к автомату и взял номерок.
После него вошёл ещё один мужчина, довольно высокий, стройный. Он слегка сутулился. Номерок он, видимо, взял заранее и сразу встал рядом с кассами, ожидая своей очереди.
Когда он обернулся и огляделся по сторонам, Кнутас увидел у него на шее фотоаппарат.
Они сразу узнали его. Хенри Дальстрём собственной персоной!
— Чёрт! — простонал Кнутас. — Он положил деньги на счёт сам.
— Вот наша ниточка и оборвалась. Неудивительно. Это было бы слишком просто.
Кнутас включил свет.
— Он получил деньги наличными и просто положил их на счёт. То есть так нам ничего выяснить не удастся.
— Да, не повезло. Но почему этот неизвестный сам не перевёл деньги на счёт Дальстрёма? Если он так боялся, что его заметят, то встречаться с Дальстрёмом было ещё более рискованной затеей.
— Действительно странно, — согласилась Карин. — Откуда же взялись эти деньги? Думаю, это как-то связано с ипподромом. Он часто играл на бегах, ипподромы всегда притягивают людей такого типа. Возможно, там происходили какие-то махинации, разборки. Может, кто-то поручил Дальстрёму следить за соперниками и фотографировать их.
— Ты, по-моему, фильмов пересмотрела, — подшутил над ней Кнутас.
— Вот чёрт, кино! — воскликнула Карин и взглянула на часы. — Мне пора.
— Что будешь смотреть?
— Турецкую чёрную комедию в «Рокси». Закрытый показ.
— А с кем?
— А что, интересно? — Она с издёвкой подмигнула ему и быстрым шагом вышла из кабинета.
— А что, уже и спросить нельзя? — крикнул он ей вслед.
Фанни вернулась из школы в пустую квартиру.
Она испытала облегчение, смешанное с чувством вины. Последнее время чем меньше она видела маму, тем лучше было настроение. Однако ей казалось, что так быть не должно. Маму же надо любить. Особенно если учесть, что, кроме мамы, у неё больше никого нет.
Она открыла холодильник, и настроение сразу же упало ниже плинтуса. Мама опять не сходила в магазин.
Ну и фиг с ним, ей надо заниматься. Грядущая контрольная по алгебре пугала её, математика всегда давалась девочке с трудом. Не успела она достать учебники и заточить карандаши, как раздался телефонный звонок. Фанни вздрогнула: их телефон звонил не часто.
К её удивлению, это оказался он, и он хотел пригласить её поужинать. Она удивилась, растерялась и не знала, что ответить.
— Алло, ты меня слышишь? — произнёс мягкий голос в трубке.
— Да, — выдавила она, чувствуя, как заливаются краской щёки.
— Ну так что, ты можешь? Хочешь?
— Мне надо готовиться к контрольной.
— Но кушать-то тебе тоже надо?
— Ну конечно надо, — заколебалась она.
— А мама дома?
— Нет, я одна.
Он сразу же заговорил более настойчиво:
— Ну вот и славно. Будь хорошей девочкой, готовься к контрольной, а я заеду за тобой в семь. Поужинаем где-нибудь, и я сразу же отвезу тебя домой. Что в этом такого? И позаниматься успеешь.
Он так старался уговорить её, что ей показалось неудобным отказаться. Но о чём они будут говорить? С другой стороны, приглашение в ресторан звучало очень заманчиво. Она могла пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз была в ресторане. Последний раз — прошлым летом, во время той злосчастной поездки. Мама взяла напрокат машину на неделю, они отправились на пароме в Оскарсхамн, собирались поездить по Сконе, ночуя в хостелах. Постоянно лил дождь, мама каждый день пила. В последний вечер они пошли в китайский ресторан, где мама познакомилась с компанией датских туристов. Они много пили, шумели, а мама напилась до такой степени, что упала со стула и стянула за собой скатерть. Фанни хотелось провалиться под землю.
Она уселась на кухне, разложив на столе учебники, и стала думать, в какой ресторан они пойдут. Только бы место оказалось не слишком пафосным. А что же ей надеть? Математика совсем не лезла в голову. А на что она, собственно, согласилась? Почему он решил куда-то её пригласить? Мысли мелькали самые разные, но всё же она чувствовала себя польщённой.
Тут Фанни услышала, как в замке поворачивается ключ. В прихожей раздался мамин голос:
— Вот так, Клякса, хорошая собачка. Фу, а у кого тут такие грязные лапки? Где наше полотенце?
Фанни сидела не шевелясь и молчала, считая про себя секунды: «Одна, две, три, четыре…»
На этот раз она успела досчитать только до четырёх.
— Фанни! Фанни!!!
Она нехотя поднялась и крикнула:
— Да, чего?
— Иди помоги мне, будь добра. У меня жутко спина болит. Можешь помыть Кляксу? Она вся в грязи.
