Кирилл Казанцев - Блокада молчания
— А это что за кекс? — изумился Дементьев.
— О, спешу отрекомендоваться, господа полицейские, — расплылся в гаденькой улыбке бомж. — Зовут меня Харитон, фамилия Лаптев, местный, так сказать, житель, вот уже три месяца как местный житель, — поправил себя бродяга, хитровато блеснув глазами. — Из Краснодара мы, как особо потерпевшие при продаже жилья. Живем довольно бедненько, ведем здоровый образ жизни. На нездоровый, знаете ли, денег нет. Исправимый оптимист, так сказать…
— Паспорт имеется? — проворчал Дементьев, пожирая личность глазами. Перегаром от бродяги действительно не пахло. Немного тухлятиной, немного потом.
— Мой? — удивился бродяга.
— Нет, пылесоса!
— О, что вы, господа полиционеры, — простодушно засмеялся бомж. — Имейся у меня паспорт, жил бы в собственном доме, катался бы на собственном «Родстере»… Нема документов, — развел руками бездомный. — В том году еще сгорели. Хотите, арестовывайте, господа, мне без разницы.
— Ладно, — отмахнулся Дементьев. — Повествуй, бывший интеллигентный человек.
Бродяга имел хороший словарный запас и грамотно выстраивал предложения. Оказалось, что он проживает неподалеку, в Лебяжьем переулке, в заброшенном сарае между участками, на которые никто не претендует. Собирает бутылки в данном квадрате, осуществляет «мелкую коммерческую деятельность», в подробности коей Дементьев не вникал. По темноте ходит купаться на море, ну и постираться там, личную гигиену соблюсти, удовольствие от общения с природой получить. На труп наткнулся в районе полудня. Он не любит мельтешить перед людьми в своем нынешнем обличье, но тут пришлось вступить в полемику с конкурентом, оказавшимся на его земле, объяснить товарищу, где он находится. «А потом добить, так сказать, на его территории», — туманно выразился бродяга. В общем, неважно. Проходя по аллейке, он почувствовал сильный природный позыв, прыжками помчался в кусты… Как в анекдоте — заодно и покакал. Сильно впечатленный, он же не мясник, привыкший к разделанным тушам, пулей соскочил с аллеи, выбежал в Бугуринский переулок, выходящий на Морскую, а там как раз проезжала патрульная машина…
С тоской законники разглядывали «исправимого оптимиста», обуянные соблазном взвалить на него всех собак. Как удобно, черт возьми. Но КАК? Ежу понятно, что он не мог прикончить девушку, а потом искусственно сделать из себя старика. Да и ночью не мог. Ведь Дементьев не первый год в розыске, он шкурой чувствовал, на что способен тот или иной человек.
А бродяга, оказавшийся умным и проницательным, вдруг как-то замялся, принялся кокетливо постреливать глазками, многозначительно вздыхать. И Дементьев сразу насторожился. Бродяга был непрост, очень непрост.
— Так, ты что-то знаешь, — набычился капитан. — А ну, выкладывай, рожа страшная, пока не упекли за решетку.
Бродяга, потупив взор, забормотал, что он и в дальнейшем может оказаться полезным доблестным органам, он весьма наблюдателен, умеет делать выводы, анализировать. Но он предпочитает сотрудничать на взаимовыгодной основе… «Странно, почему этот тип не значится в наших информаторах?» — недоумевал Дементьев.
— Мы живем, конечно, счастливо, господин капитан… — с придыханием повествовал бомж, — вот только испытываем небольшое финансовое недомогание, знаете ли… Ну как бы это выразить… В общем, потребительская потребность несколько превышает покупательскую способность, вот.
— Он нас на бабки разводит, — засмеялся Шура. — Прикиньте, товарищ капитан — вонючий бомж ментов на бабки разводит.
— А давайте я ему тресну, — предложил Макагон.
— Подожди-ка. — Дементьеву вдруг стало интересно. Да и прочие в погонах оживились. Капитан извлек из кармана сиреневую купюру, от вида которой у бомжа заблестели глазки и потекли слюни. Он непроизвольно подался вперед, и запах тухлятины ощутился острее. Дементьев расстался с купюрой, брезгливо поморщился.
— Самый массовый вид спорта, — засмеялся бомж. — Борьба за выживание. Любыми способами.
— Повествуй, спортсмен. И учти, сморозишь какую-нибудь хрень, лично тебя урою.
Бродяга стал рассказывать. Он проснулся в своем сарае, а в окне темно. Выбрался на улицу, а там звезды. Была примерно полночь, если верить луне. В округе тишина звенящая. В переулке, где он проживает, всегда тихо, до пляжа метров сто, и там никто не орал. На пляж иногда ночами приезжают шумные компании, но вчера никого не было. В общем, побрел Харитон на море купаться. Фонарей в округе нет, но ему и не надо. Прошел по «знаковой» аллейке, и тут почудилось, что по Бугуринскому переулку со стороны Морской улицы едет машина. Вернее, не почудилось, машина действительно ехала. И вдруг остановилась. Не джип, он точно уверен. Ну и ладно, Харитон побрел своей дорогой, выбрался к пустому пляжу. «Амброзия» по правую руку уже не работала, но оттуда доносились голоса, смеялись женщины, видно, шла уборка перед новым рабочим днем. Приблизившись к воде, он слышал, как хлопнула дверь, молодая женщина прокричала: «Ну пока, девочки, некогда, меня ждут!» — и зацокали каблучки по асфальтовой дорожке. Харитон пока разделся, пока надышался свежим морским бризом… Сперва решил, что послышалось. Но теперь он точно знает, что не послышалось. Закричала женщина! И то ли возня, то ли опять послышалось… Ведь ночь изобилует звуками, верно? Он завершил процесс омовения, натянул свои платья и побрел обратно. С аллейкой вроде все в порядке было, а вот когда он вступил на свою тропу, услышал, как со стороны Бугуринского переулка негромко, но очень выразительно завелась машина. Но ему-то что? Он добрался до сарая и через несколько минут уже спал здоровым сном…
— Что значит «выразительно»? — не понял Дементьев.
— Кашляла и чихала, — объяснил бомж. — Это не иномарка, уж поверьте моему опыту бывшего автослесаря. «Восьмерка», «девятка», возможно, хорошо заезженная «десятка»…
Дементьев задумался. По логике вроде все сходилось.
— И чего ждем? — уставился он на застывших в ожидании оперативников Муртазина и Дегтяря. — Везения? Удачи? Чуда? Живо за работу, парни! Выяснить, в котором точно часу Пятницкая покинула заведение, надеюсь, на это хватит ума? Нападение было не случайным, возможно, она шла на свидание с преступником. Он знал, в котором часу девушка выйдет из «Амброзии» и появится на аллее. Выяснить, с кем она контактировала перед смертью — свидания, случайные встречи, телефонные разговоры. Опросить людей, проживающих в Бугуринском переулке, возможно, кто-то не спал, видел машину и водителя. Ведь она стояла в переулке не менее двадцати минут. За работу, сыщики, за работу!
И тут ему показалось, что в глазах бродяги, замаскированных волосами, что-то промелькнуло. Борода перекосилась, ухмыляется? Занятный, однако, типаж… Мысль пронеслась в голове. А что, если… Дементьев уже шагнул вперед, сжал пятерней нечесаное мочало, свисающее у бродяги с подбородка, и сильно дернул. Бродяга взвыл от боли. Борода не оторвалась. Настоящая, мать ее! Но капитан не растерялся, даже глупое дело нужно доводить до конца. Схватил его за волосы, рванул. И снова они не желали отклеиваться от черепа, а бродяга отшатнулся, схватился за голову и с ужасом уставился на капитана.
— Господин полицейский… вот так, значит, да? За что? Я же не боярин, блин, а вы не царь Петр…
— Упс, — прокомментировал Шура. — Да ладно, мужик, не обижайся. Просто твоя информация побуждает к опасным для жизни действиям.
— Иди отсюда, — смущенно бросил Дементьев и отвернулся. — Узнаешь что-то новое — пулей в управление…
Председателю правления банка «Мегатеп» Дворскому Евгению Давыдовичу приснился тревожный сон. Явились люди в пыльных буденовках, лишили его всех активов, пассивов, посадили в бронетранспортер и увезли в неизвестном направлении. Вдогонку хохотала законная супруга Тамара Федоровна, ее заслоняли густые хлопья тумана. Из «неизвестного направления» банкира вернул довольно странный звук. Вроде шкрябало что-то. Словно шваброй возили по полу. А потом захлопнулось окно. Он распахнул глаза, кожа покрылась мурашками. Какого черта, приснилось, что ли? Так не хотелось шевелиться, потому что… страшно! Он покосился на окно, вроде закрыто, шторки на месте, видно сквозь стекло, как по саду расползаются клочья тумана, отрываются от земли, тают, словно завихрения табачного дыма… Чудится всякая чертовщина…
Заворошилась супруга Тамара Федоровна в бигуди и броневой ночной рубашке. Он неприязненно покосился в ее сторону — чего это она смеялась, когда его увозили в неизвестном направлении? Нужно будет проработать этот вопрос. Толкнул ее в плечо.
— Ну чего тебе, Евгений? — простонала благоверная. Она терпеть не могла, когда ее будили посреди ночи. Можно подумать, ей спозаранку дрова колоть, корову доить, кашу варить.
— Слышала? — прошептал он.
