Кирилл Казанцев - Неприкасаемый чин
С какое-то время на том конце линии царило молчание, нарушаемое лишь шумным дыханием. Наконец Бахрушин проговорил:
— Что ж. Если этот линейный продюсер считает мою жену недостойной исполнительницей, то, значит, никогда в жизни не отдаст за нее свой голос. А это нам и надо. Так что пускай заседает в жюри. У меня даже оправдание перед Маргаритой будет. Мол, смотри, раз уж такой профессионал в тебе таланта не разглядел, то, значит, пора завязывать с песнями-плясками. В общем, даю «добро».
— Понял, Анатолий Игоревич, — принял под козырек чиновник…
Лузгая жареные семечки и сплевывая шелуху в кулак, Ларин неторопливо прогуливался по площади. За время его пребывания в мэрии здесь ровным счетом ничего не изменилось. Тот же бомжеватого вида мужичок, просящий милостыню. Продающая семечки бабка в цветастом платочке. Ну разве что, появился молодой папа с дочкой у фонтана. Первый мастерил из листа бумаги формата А-4 бумажный кораблик. А вторая нетерпеливо ждала, когда же он спустит его на воду.
И тут в кармане у Андрея зазвонил телефон. Антикор взглянул на высветившийся на экране незнакомый номер, и его губы расплылись в широкой улыбке. Поднес трубку к уху:
— Да… отлично… я не сомневался, что Анатолий Игоревич пойдет мне навстречу… до встречи.
Высыпав шелуху в урну, довольный Ларин направился в гостиницу. На ходу рассуждал:
«И кто бы мог подумать, что Бахрушин такой интриган? Впрочем, это мне на руку. Ведь как только Маргарита узнает всю правду, — а я ей непременно ее скажу — она проникнется ко мне не только уважением, но и… хотя, не будем забегать вперед. Подождем конкурса. А там видно будет».
* * *Каково же было возмущение жителей райцентра, когда в самый час пик инспекторы ГИБДД перекрыли центральный проспект, создав тем самым на прилегающих к нему улицах километровые автомобильные заторы. При этом на вопросы разгневанных водителей: «Что, черт возьми, происходит?» и «Когда это безобразие прекратится?» — те лишь пожимали плечами да разводили руками. Мол, сами ничего не знаем, и вообще, мы люди подневольные, поступил приказ, вот и выполняем. Поэтому застрявшие в пробке люди принялись строить догадки относительно происходящего. Но особо горячая полемика развернулась в переполненной маршрутке:
— Может, к нам в город премьер-министр пожаловал? Или президент? — предположила старушенция в старомодной шляпе и сама же ответила на свой вопрос: — Точно, кто-то из них. Иначе, зачем вчера в центр дворников нагнали и заставили их улицы мести? Так у нас всегда делается, когда первые лица приезжают.
На что сидевший рядом с ней мужчина лет пятидесяти, на коленях у которого лежал букет красных роз, справедливо заметил:
— Если бы премьер, а уж тем более президент приезжал, то об этом уже вчера все телеканалы и газеты раструбили бы.
Однако старушка и слышать ничего не хотела:
— Ну а тогда зачем целый проспект перекрыли? — прокряхтела она.
— А я почем знаю? — раздраженно бросил мужик. — И вообще, мне по барабану, кто к нам приехал. Я на свидание опаздываю.
Неожиданно водитель маршрутки уменьшил громкость на радиомагнитоле, заглушив свой любимый шансон, и выдвинул собственную версию:
— Никакой это не премьер и даже не президент, — убежденно произнес он. — А скорее всего Бахрушин едет. Будь он неладен. И едет не куда-нибудь, а в свой загородный особняк, который не меньше резиденции главы государства стоит. Уж поверьте мне.
— Как вы можете такое об уважаемом всеми человеке говорить? — вдруг возмутилась старушенция, которая явно симпатизировала владельцу химкомбината. — Он же о нас печется. Вот недавно бесплатный концерт для пенсионеров организовал, на котором звезды советской эстрады выступали. Я так счастлива была, что даже на месте не усидела и в пляс пустилась. А каждый Новый год он мне и всем моим соседкам поздравительные открытки присылает. Счастья, здоровья, семейного благополучия и долгих лет жизни желает. Вот как. Да и откуда вы взяли, что у Анатолия Игоревича особняк есть?
— Мой двоюродный брат с бригадой у него ремонт делали. Так вот. В этом особняке целых три спальни, столько же туалетов с ванными, а комнат и не счесть. Помимо всего этого, и бассейн имеется — двадцать пять метров длиной. Я уж не говорю про убранство. Золотые унитазы, смальта, отреставрированная мебель… — и тут водитель смолк, уставившись на вспыхнувшие в перспективе проспекта сине-красные огни мигалок.
Вскоре мимо маршрутки пронесся представительный кортеж. Черный лимузин в сопровождении двух джипов охраны и машины ГИБДД с включенными мигалками. Причем пронесся на такой скорости, что у одного из гаишников фуражку снесло. Под громкий смех застрявших в заторе автолюбителей он тут же бросился ловить ее. А та, словно дразня своего владельца, катилась и катилась по асфальту, гонимая сильным ветром.
В какой-то степени водитель маршрутки оказался прав. Ведь в лимузине действительно был Бахрушин. Правда, направлялся он не к себе в особняк, а на химкомбинат. Да и ехал не один. Помимо Анатолия Игоревича, в салоне шикарной машины находились его заместитель Борис Михайлович Гросс и трое немецких инвесторов. Кстати, из-за приезда последних и был перекрыт весь проспект.
Казалось, зачем из-за трех иностранцев, пускай и готовых вложить в градообразующее предприятие многомиллионные инвестиции, усложнять жизнь людям, лишая их в час пик главной транспортной артерии города. Но на то у Бахрушина были свои причины. Во-первых, этим самым он хотел показать своим зарубежным гостям, что он обладает неограниченной властью в райцентре. А во-вторых, то был своеобразный жест. Мол, смотрите, как я вас ценю.
Но владелец химкомбината прогадал. Вместо того чтобы впечатлиться увиденному, один из немцев, который когда-то окончил МГУ, а потому хорошо говорил по-русски, выразил недоумение:
— Я, безусловно, польщен, что нас так принимают, — глядя в окно на пустынный проспект, проговорил он, — но искренне не понимаю, зачем из-за нас нужно было идти на такие жертвы?
Вопрос дотошного немца поставил Анатолия Игоревича в тупик. Но ему на помощь тут же пришел Борис Михайлович:
— Понимаете, герр Халлер, — обратился он к иностранцу, при этом доверчиво заглядывая ему в глаза, — Россия издревле славится своим гостеприимством. Конечно, многое европейцам может показаться перебором. Но у нас так принято. А традиции мы чтим и соблюдаем.
— Ага, соблюдаем, — подхватил Бахрушин.
Феликс Халлер кивнул и перевел сказанное Гроссом своим компаньонам по инвестиционному бизнесу. Те также закивали, заулыбались. И напряженная обстановка разрядилась. Но ненадолго. Так как герр Халлер вновь задал неудобный вопрос:
— Перед тем как инвестировать в ту или страну, мы с моими коллегами просчитываем возможные риски для нашего бизнеса. В частности, криминогенную обстановку. Я, конечно, понимаю, что Россия уже не та, что была пятнадцать — двадцать лет тому назад. И многое за это время изменилось в лучшую сторону. Стало меньше преступности, рейдерских захватов и тому подобного. Но наводя справки о вашем райцентре, я выяснил, что у вас вот уже который год происходят странные похищения и изнасилования молодых девушек, а преступника до сих пор так и не могут поймать. А ведь, если мы с вами договоримся, подпишем контракт, возведем перерабатывающее предприятие, — сюда приедут немецкие специалисты со своими семьями. И вот вопрос: будут ли они чувствовать себя здесь в безопасности, зная, что по городу разгуливает маньяк-насильник?
Бахрушин и Гросс напряглись. У первого даже испарина на лбу выступила.
— Не беспокойтесь, к этому времени маньяка поймают. Кстати, полиция уже взяла его след, — соврал Анатолий Игоревич.
— Очень на это надеюсь, — выразил надежду герр Халлер.
Спустя полчаса кортеж уже въезжал на территорию химкомбината. Первым делом немецким инвесторам показали само производство. Особенно бюргеры были удивлены тем, в каких условиях приходится трудиться работникам предприятия. Тесные, плохо вентилируемые помещения. Старое советское оборудование. И множество других неприглядных вещей.
Тем не менее работники на расспросы немцев широко улыбались, хвалили Бахрушина и ни на что не жаловались. Так как были заранее проинструктированы Гроссом, который пригрозил им, что в случае если они что-нибудь не то ляпнут, то будут уволены. Вот и расхваливали они своего руководителя.
Впрочем, герра Халлера и двух других его компаньонов интересовало не столько само производство, сколько его отходы. Вернее, терриконы отработанной породы, скопившиеся за годы работы химкомбината.
— Впечатляет, — глядя на высоченные рукотворные горы, к пикам которых тянулись на ржавых металлических стрелах ленточки транспортеров, с придыханием произнес Феликс.
