Андре Банзимра - Приговорённый обвиняет
Арнольд Мэзон лежал на постели, подложив руки под голову и уставившись в потолок. Во внешности этого пятидесятилетнего человека не было ничего примечательного, если не считать примечательной удивительную незаметность, непримечательность всего облика.
— В чем дело? Кто там?! — крикнул он, услышав стук в дверь.
— Это я, — сказал Дэвид, входя в комнату.
— Что такое! Кто вам позволил…
— Довольно, — прервал его инспектор, предъявляя удостоверение. — Полиция!
— Что вам от меня нужно? — испуганно пробормотал Мэзон.
— Садитесь и отвечайте на мои вопросы.
Дэвид почувствовал, что его охватывает необъяснимый гнев. «Значит, вот он какой, этот Мэзон…» Действительно, на первый взгляд трудно было вообразить себе что-либо более достойное презрения, чем этот представитель рода человеческого. Дрожащий, потеющий, только что не лязгающий зубами, Мэзон был воплощением страха и неспокойной совести. Однако Дэвид обладал достаточным опытом, чтобы знать, что многие невиновные ведут себя почти также.
— Где вы были в воскресенье 14 августа между восемью и половиной десятого вечера? — спросил он резко. Ему пришлось ждать не менее пятнадцати секунд, прежде чем его собеседнику удалось справиться с охватившей его паникой. Наконец Мэзон ответил:
— В кино… Я был в кино.
— Есть ли кто-нибудь, кто может подтвердить ваши показания?
Казалось, Мэзон вот-вот потеряет сознание. Он качал головой, глаза его были вытаращены, дыхание прерывисто.
— Отвечайте! — приказал Дэвид.
Мэзон едва мог дышать. Чем более жалко он выглядел, тем больше ненавидел его инспектор.
— Значит, нет никого, кто мог бы подтвердить, что видел вас в воскресенье между восемью и половиной десятого. Так?
— Да, — выдохнул Мэзон. Дэвид наклонился над ним и схватил за ворот.
— Ну так я скажу, где ты был, негодяй! Ты не ходил в кино. Ты был у Анны Плэйтон и убил ее!
— Нет! Нет! — завопил Мэзон. — Вы с ума сошли! Я даже не знаю, о ком вы говорите!
— Вот как! Не знаешь? Напротив, ты прекрасно знаешь!
— Нет! — закричал Мэзон.
Но с этого момента положение изменилось, Мэзон овладел собой. Он относился к числу людей, которым удается взять себя под контроль, когда, отвечая, они переходят на крик, словно это придает им мужества.
— Замолчите, Мэзон! — приказал Дэвид. — У меня есть два свидетеля, которые видели, как вы вошли к ней в дом.
Он, разумеется, лгал. Но его это не смущало. Он переоценил паническое состояние, в котором некоторое время находился Мэзон.
— Это неправда, — ответил тот абсолютно спокойно. — Меня не могли там видеть по той простой причине, что я был в кино.
«Так, с пехотой покончено, — сказал себе Дэвид. — Переходим к артиллерии!» И очень мягко спросил:
— Вы не знали девицы из ночного кабаре по имени Анна Плэйтон? Подумайте хорошенько, прежде чем ответить…
— Нечего мне думать. Никогда не слышал этого имени! И я не знакомлюсь с девицами из ночных кабаре.
Инспектор улыбнулся. В какой-то момент искренность, которую Мэзону удалось сохранить, чуть не сбила его с толку. Но теперь он был в себе уверен. И любопытно, сейчас, когда он знал, что Мэзон лжет, тот казался ему менее противным.
— Мэзон, — сказал он тихо, — с Анной Плэйтон вас видели следившие за вами частные сыщики. Хотите подробности? Пожалуйста. Вы пытались уклониться от встреч с этой особой, но она буквально преследовала вас, гонялась за вами.
— Я не знал никакой Анны Плэйтон, — сказал Мэзон глухим голосом. — Может быть, какая-нибудь девица и пыталась приставать ко мне. Это их профессия. — Мысленно Дэвид проклинал все на свете. Вместо того чтобы, как он рассчитывал, получить необходимые сведения, воспользовавшись растерянностью Мэзона, он оказался теперь втянутым в сложную игру.
— Девица Плэйтон вас шантажировала, и вы убили ее, — сказал он.
Мэзон ограничился тем, что бросил на инспектора презрительный взгляд. Он окончательно пришел в себя. Ничто в нем больше не напоминало человека, потерявшего голову от страха. Инспектор решил нанести новый удар.
— Мэзон, вы виновны в убийстве Лоренса Бернхайма и в том, что заманили в западню инспектора Эдварда Адамса при содействии его любовницы Анны Плэйтон. Вы оба работали на гангстерскую банду, занимающуюся торговлей наркотиками. Но и Плэйтон и вы — лишь второстепенные фигуры. Когда они становятся лишними, их убирают. Наркоманка Плэйтон вас шантажировала, ей нужны были деньги на наркотики. Гангстерские бонзы в этой ситуации предоставили вас самому себе. В воскресенье вы пришли к ней около девяти часов и убили двумя выстрелами в голову…
* * *
Впервые с тех пор как Милли приехала в Комптон, она так поздно задержалась в городе. Было уже почти девять часов вечера, и улицы опустели. Она напрасно прождала Дэвида в маленьком баре, как они условились, и сейчас хозяин всячески старался дать ей понять, что ему пора закрывать свое заведение.
Она, наконец, вышла из бара и оглянулась. Улицы были слабо освещены, запоздалые прохожие торопились по домам. Не отдавая себе отчета, Милли начала высматривать своего неутомимого преследователя, но его нигде не было видно.
Она тронулась в путь. В темноте стук ее каблуков раздавался гулко, как в пещере.
«Я ни в коем случае не должна была так задерживаться», — думала Милли, все убыстряя шаг. Она завернула за угол и на мгновение замерла: на улице, по которой ей предстояло идти, не было ни души. Милли почувствовала озноб. К ней возвращался ее воскресный кошмар.
В какой-то момент она бросила взгляд через плечо, и сердце у нее упало. В тридцати или сорока шагах она увидела «его». Неприметно, как привидение, незнакомец шел, прижимаясь к стенам домов.
И Милли побежала, задыхаясь, охваченная ужасом. Сломав каблук, она остановилась и увидела то, чего еще никогда не было: «он» бежал за ней! Милли вскрикнула и снова устремилась вперед. Это была какая-то бешеная гонка, сердце Милли выскакивало из груди.
Шаги позади нее все убыстрялись. Милли свернула налево, потом направо, затем снова налево и вдруг оказалась в маленьком дворике, где было слышно журчание фонтана. Она кинулась вперед и натолкнулась на стену, повернула в сторону — снова стена. Ей показалось, что из этой мышеловки нет выхода. Перед ней оказалась дверь, Милли стала стучать в нее изо всех сил. Но по ту сторону не было никакого движения.
Снова послышались приглушенные шаги, человек уже был во дворе.
И вдруг, словно мираж в пустыне, Милли увидела широко открытые ворота. Возможно, те самые, через которые она проникла во дворик. Перед ней открылась широкая улица, которую насквозь продувал сильный ветер.
И Милли снова бросилась бежать. Она знала, что человек продолжает гнаться за ней, чувствовала это спиной. Стук его шагов отдавался у нее в голове. Она слышала его дыхание близко, совсем близко… Мысленно Милли уже видела протянутые к ней руки. Вот-вот они схватят ее… От ее пронзительного крика, казалось, всколыхнулся окружавший ее мрак. Совершенно обезумев от страха, Милли свернула в первую попавшуюся улицу и поняла, что выиграла несколько секунд. Полумертвая от ужаса и усталости, она буквально бросилась в объятия какого-то прохожего.
— Ну, ну, успокойся, успокойся! — проговорил тот.
Милли смотрела на своего случайного спасителя ничего не видящим взглядом. Тот сжал ее в своих объятиях, и Милли зарыдала.
— Бруно… Бруно.
Внезапное появление мужа, который должен был находиться за несколько тысяч километров, даже не удивило молодую женщину. Он появился, словно добрый гений, спас ее от кошмара.
— Ну, успокойся, успокойся! Любовь моя! Что случилось?
— Там… — пыталась она объяснить, протягивая руки по направлению к улице. — Он бежал за мной! Хотел меня схватить!
И она забилась в объятиях мужа.
— Кто? О ком ты говоришь?
Но Милли была не в состоянии ничего объяснить. Она так дрожала, что Бруно перепугался.
— Милли! Милли! — повторял он, беря жену на руки.
Донеся до перекрестка, Бруно заставил ее поднять голову.
— Посмотри! Посмотри же! — воскликнул он. — Здесь никого нет! Никого…
И действительно, улица с деревьями, верхушки которых колыхал ветер, была пустынна…
* * *
Пока с Милли происходили описанные выше события, в отеле «Моника» инспектор Дэвид все еще допрашивал Арнольда Мэзона.
— Расскажите мне, как все произошло…
— Что?
— Как вы оказались в комнате Бернхайма, как оглушили Адамса. Я хочу знать вашу версию.
— Бернхайм был моим соседом по площадке… — начал Мэзон.
Инспектор перебил его:
— Какие у вас с ним были отношения?
— Хорошие. Очень хорошие. Мы с ним дружили. У него очень приятная жена, двое детей. Три или четыре раза они приглашали меня разделить с ними ужин. У меня не было никаких оснований относиться к ним плохо. Зачем мне было убивать этого человека? Когда он лежал в больнице, а его жена болела мальтийской лихорадкой дома, я ухаживал за ними…
