Евгений Сухов - Веселый Роджер – знамя вора
Мартынов упал, больно ударившись подбородком о бордюр. Он поднялся и тотчас получил удар в живот. Теперь, согнувшись в три погибели, жадно пытаясь вдохнуть порцию живительного воздуха, он имел возможность рассмотреть обувь своих мучителей. Их оказалось трое, двое были в обыкновенных серых кроссовках (весьма удобная вещь, чтобы пинать неугодного и, в случае необходимости, дать деру), а вот третий оказался франтом – надраенные туфли сверкали даже в темноте, стрелка на брюках выглядела до того отглаженной, что об нее можно было порезаться. Внутри Мартынова, наконец, будто бы открылся какой-то клапан, струя живительного воздуха просочилась по трахее, наполняя кислородом скукожившиеся альвеолы. Сделав глубокий вздох, он нашел силы поднять голову, чтобы взглянуть на обладателя дорогого костюма, и натолкнулся на насмешливый взгляд Авдеева.
Заложив руки за спину, тот с кривой улыбкой наблюдал за потугами Мартынова. На вершителя судеб даже в своей дорогой одежде, безукоризненно отглаженной, Афанасий не тянул, но вот хребет сломать вполне мог.
– Надеюсь, Герасим Витальевич, ты на нас не в обиде, что мы тебе машину поцарапали? Знаешь, как-то стихийно получилось.
Мартынов подавленно молчал, перевес сил был явно не на его стороне. Не биться же врукопашную с этими ребятами, они ведь способны и ноги поотрывать. Теперь он вспомнил, где именно встречал человека с металлическим прутом: в проходной офиса! Правда, сейчас вместо черного костюма с галстуком на нем были коричневая кожаная куртка и спортивные брюки, столь неузнаваемо изменившие его. А потом, ведь за Мартыновым не водилось привычки запоминать обслуживающий персонал: когда заходишь в подъезд, разве запоминаешь, в какой именно цвет выкрашены его стены?
– Хотя чего тебе обижаться, – продолжал Авдеев. – Она ведь тебе не принадлежит.
Оба охранника стояли рядом с Мартыновым (явно не случайно), один из них был вооружен все тем же металлическим прутом. А размахивать этой штукой, как успел убедиться Мартынов, он умел прекрасно.
– И знаешь почему?.. Потому что ты купил ее не на свои деньги, а на деньги Ефимцева.
Только сейчас до Мартынова начинал доходить смысл происходящего. То, что минуту назад казалось ему абсурдом, дурным сном, теперь приняло форму реальности. Никогда прежде он не чувствовал себя столь беззащитным.
– Я позвоню Ефимцеву, надо выяснить это недоразумение...
Авдеев отрицательно покачал головой; он вдруг стал вежлив и официален:
– Ничего не выйдет. Вы уволены. У нас достаточно материала, чтобы возбудить против вас уголовное дело. Вы систематически воровали у Ефимцева на протяжении последних лет. Если вас интересует, у нас есть записи ваших телефонных разговоров. Все это мы можем предъявить на суде.
Мартынов сник.
– Меня невозможно уволить, на мне числится половина имущества компании.
– Вас не должны тревожить такие мелочи. Сейчас вы все перепишете на Ефимцева.
– Я никогда этого не сделаю.
– Герасим Витальевич, давайте не будем трепать друг другу нервы. Все решено! Обратного пути не существует. Я так думаю, лучше дожить в бедности до самой старости, чем помирать молодым, но очень богатым. Мне предстоит сегодня сделать еще массу важных дел, так что не хотелось бы терять время и размениваться по пустякам. А потом, хотелось бы как следует выспаться перед завтрашним рабочим днем. Он будет тяжелым.
– У меня нет с собой бумаг...
– По этому поводу вам тоже не стоит беспокоиться. Все необходимые документы мы взяли с собой. Мне нужна только ваша подпись. Мы, конечно же, могли бы ее подделать, но я принципиально против всякого рода подлогов и незаконных акций. – Афанасий Авдеев кисло поморщился. – Все должно оформляться законно. Думаю, вы не будете возражать, Герасим Витальевич, если мы сейчас пройдем в нашу машину?
Авдеев говорил весьма деликатно, но иначе, как издевательством, подобную манеру не назовешь. С обеих сторон Мартынова подпирала охрана, лишая возможности побега. Кто-то небрежно, явно поторапливая к дальнейшим действиям, слегка подтолкнул его в спину. Ага, значит, есть еще и четвертый. Странно, что он не заметил его прежде, наверняка тот стоял за машиной.
Обреченно, как невиновный человек, приговоренный к эшафоту, он двинулся к массивному внедорожнику, стоящему чуть поодаль. Замешкался малость, словно ожидал любезности в виде услужливо распахнутой двери. И, догадавшись, что подобного не случится, потянул на себя ручку.
В салоне автомобиля было просторно и прохладно, будто в склепе. Мартынов невольно поежился от пришедшего на ум сравнения. Устраивало лишь кресло, мягкое и невероятно удобное, впрочем смахивающее больше на электрический стул. Авдеев уже щелкнул замками портфеля, действовал он, как заправский клерк из заштатной конторы: шелестел ворохом бумаг, деловито вытянув губы трубочкой, несколькими легкими ударами о крышку портфеля выровнял вылезающие листы.
Разложил аккуратно бумаги на три стопки.
– Вам нужно будет подписать вот здесь, – показал он концом ручки в угол страницы. – Потом вот здесь... И вот здесь.
– В салоне темно, – невесело буркнул Мартынов. – Мне нужно прочитать, что здесь написано.
– А вы большой оригинал, – хмыкнул Авдеев, передавая ему ручку. – Впрочем, я всегда уважал профессионалов, должны же вы, в конце концов, понимать, что теряете.
Щелкнув тумблером, Афанасий включил в салоне свет. Едва Мартынов прочел первые несколько строчек, как его невольно бросило в жар. Он даже приподнялся, словно и вправду сидел на электрическом стуле и почувствовал первый разряд. Ему стало жарко. А ведь какую-то минуту назад его просто колотило от холода.
Ворот рубашки сделался необычайно тесным, того и гляди, удавкой пережмет гортань. Он судорожно расстегнул пуговицу, ослабив давление. Дышать стало легче, а разбежавшиеся было мысли приняли направленный характер.
– Вы хотите, чтобы я это подписал?
– У вас просто нет другого выхода.
– По этому договору я теряю все… даже то, что оставил себе на черный день.
Охранники стояли снаружи и о чем-то энергично разговаривали. Пару раз через плотно закрытые окна прорывался приглушенный смех. Авдеев давал понять, что существуют вещи, о которых нижнее подразделение знать не должно.
В какой-то момент Мартынов решил использовать шариковую ручку, как оружие: ткнуть заостренным концом, ломая белоснежные зубы, в ухмыляющийся рот Авдеева, а потом отомкнуть запор и броситься со всех ног подальше отсюда. Однако, взвесив ситуацию, осознал, что его собственные возможности против этих тренированных ребят равны нулю. Парни все свое свободное время проводят в спортзале. Нельзя уповать даже на эффект неожиданности: они зорко следят за тем, что происходит в салоне автомобиля. Короткие, но красноречивые взгляды свидетельствовали о том, что эти люди подмечают каждое его движение.
Не было никаких шансов на то, чтобы даже выбраться из машины: они просто сунут в мешок сложенное пополам тело, после чего без особой почтительности сбросят куда-нибудь в топкое болото.
– Не прибедняйтесь, вы не столь бедны... Кое-что на черный день вам удалось отложить. Считайте это подарком от Ефимцева, отступные, если хотите. А потом, у вас будет главное – жизнь! Я бы на вашем месте не особенно раздумывал. Считаю, что вам крупно повезло, Ефимцев не тот человек, чтобы прощать обиды. Я полагал, что наказание для вас будет куда более строгим.
– Например.
Авдеев невольно усмехнулся:
– Вас интересуют подробности? Например, он мог бы распорядиться проломить вам череп. До убийства бы дело не дошло, но и это вполне серьезное наказание... После мы подкинули бы ваше искалеченное тело куда-нибудь поближе к клинике. Умереть в больнице вам бы не дали, но вот дебилом пришлось жить до конца ваших дней. Не думаю, что вас устроила бы такая перспектива. А сейчас, когда у вас голова на плечах и еще много сил, вы сумеете заработать себе на жизнь... Хм, странная получается ситуация – возникает такое впечатление, что я заставляю вас подписывать договора. Хотя в мои обязанности подобные вещи не входят.
– Хорошо... Я подпишу.
Взяв ручку, Мартынов размашисто расписался там, где ему было указано. С этого момента все его богатство составляли тапочки, которые он оставил у любовницы, да вот еще золотой перстень на безымянном пальце.
Ему не раз приходилось слышать о том, что богатство связывает человека по рукам и ногам, что тот превращается в раба, обслуживающего собственный капитал, и свобода наступает только тогда, когда освобождаешься от груза этих неотвязных обязанностей. Однако никакого облегчения он сейчас не почувствовал: потеря миллионов, казалось, отобрала у него остаток сил, и Мартынов всерьез задумался о том, а хватит ли их, чтобы выползти из салона.
Забрав подписанные листки, Авдеев аккуратно сложил их в файловую папку, после чего сунул в одно из отделений портфеля.
