Владимир Колычев - Прости, прощай
– Кажется, ушли, – сказал Вильям.
Его явно забавляла ситуация, из которой он только что выбрался. Но Яне было совсем не весело.
– Высадишь меня за поворотом, – потребовала она.
Но Вильям лишь увеличил скорость.
– Ты что, не понимаешь?
– Понимаю... Понимаю, что тебе нельзя без меня...
– А не много ты на себя берешь?
– И мне без тебя, – не обращая внимания на ее возмущение, добавил он.
– Я сказала, останови.
– Нет.
– Тогда я выпрыгну... Ты меня знаешь!..
Вильям плавно утопил педаль тормоза, свел машину на обочину, остановился.
– В том-то и дело, что я тебя знаю. Лучше не рисковать, а то ведь правда выпрыгнешь...
– Бывай!
Она вышла из машины, вернулась в женское общежитие на свое законное место. Не нужен ей Вильям, а Егора она никогда не сможет простить...
В окно постучали, когда она ложилась спать.
– Кто там? – вздрогнула Вика, соседка по комнате.
– Ну сколько можно? – возмутилась Яна.
Устала она от Егора, последние три дня он ей проходу не давал. Чуть ли не на коленях ее умолял, но так ничего и не добился. Другую женщину, может, и простила бы, но только не Лизу...
Похоже, Егор не собирался успокаиваться. Вот уже и до крайности дошел – через окно к ней в комнату лезет. Как будто не понимает, что этим может вызвать в ней бурю протеста. Ведь когда-то он таким же образом пытался проложить себе путь в постель к Лизе...
Яна вспомнила, как поступила тогда Лиза. Не захотела она впускать к себе Егора, а чтобы охладить его пыл, пообещала столкнуть его вниз. Что ж, теперь и она ему пригрозит.
Она открыла окно с твердым намерением напугать Егора. Но не учла, что он уже держался за оконную раму. Окно открывалось внутрь, и Егор по идее должен был ввалиться в образовавшуюся пустоту, но, вопреки законам физики, он рухнул вниз. Короткий вскрик удивления, увесистый шлепок, протяжный вопль.
Сломя голову Яна бросилась вниз, но вместо Егора увидела лежащего на земле Вильяма.
– Ты что, с ума сошел?
– Сошел, – вымученно улыбаясь, кивнул он.
От него разило коньяком, да и пьяная улыбка наводила на определенные мысли.
– Ты ничего не сломал? – с надеждой спросила она, глядя на голень правой ноги, за которую он держался двумя руками.
– Кажется, нога... Но до свадьбы заживет...
– Женись, я не против. Лиза будет рада, – не удержалась она от язвительного комментария.
– Не нужна мне Лиза... С тобой хочу...
– Это мне с тобой придется быть, идиот!
Яна вызвала «Скорую», и в больницу отправилась вместе с ним. Он действительно идиот. После того, что сволочь и подонок. Но все же она не могла оставить его в беде. Сама же столкнула его с третьего этажа...
* * *В палату Яна вошла, не спрашивая на то разрешения. Не у кого было спрашивать. Выходной день, в отделении только дежурный врач, и тот где-то в ординаторской, а медсестры на месте не было.
Медсестру она обнаружила в палате у Вильяма. Она стояла, склонившись над его койкой, а Вильям ее за что-то благодарил, беззастенчиво оглаживая рукой ее бок.
– Спасибо, Ксюха!
– А поцеловать? – хихикнула сестричка.
Яна видела ее прежде. Симпатичное лицо, выжженные пергидролем волосы, пышная грудь, крутые бедра...
– Да сколько угодно!
Вильям бы ее поцеловал, если бы не заметил стоящую в дверях Яну.
– Ты не так все поняла! – всколыхнулся он, отталкивая от себя сестру.
Яна лишь презрительно усмехнулась. И когда девушка ушла, стрельнув по ней завистливым взглядом, сказала:
– Ты знаешь, я это уже слышала. Совсем недавно. Когда Егора застукала с твоей Лизой. Он так мне и сказал – ты не так все поняла. Теперь я это слышу от тебя... Но тебе совершенно незачем оправдываться. Егора я любила, а ты мне кто?.. Даже не знаю, зачем пришла...
– Но пришла же... А это, – кивнул он вслед медсестре, – совсем не то, что ты думаешь...
– Я ничего не думаю. Я сейчас уйду, можешь продолжить...
– Что продолжить? Это?!
Он достал из-под подушки бутылку коньяка. И кивком головы показал на закованную в гипс ногу.
– Сам встать не могу, вот и попросил Ксюху... Она всего лишь коньяк мне принесла, а ты уже думаешь... Нет у нас ничего с ней, не было и не будет...
– С кем – с ней?
– С Ксюхой.
– А я думала, с бутылкой... Зачем тебе это?
– Да нога, понимаешь, чешется, сил нет. Выпью, легче станет...
– В прошлый раз тоже чесалась?
Последний раз Яна была в больнице позавчера. И заметила, что от Вильяма попахивало коньяком. Даже спросила, почему так. Он ответил, что родители конфеты с коньяком приносили... Она тогда засомневалась. Зато сейчас была уверена, что он врал.
– Когда в прошлый раз?.. А-а, тогда конфеты были. Вкусно – все слопал!..
– Все – это бутылка?
– Нет, все – это коробка.
– И когда ко мне в окно лез, тоже конфет объелся?
– Ну нет, тогда для храбрости...
– Что-то не нравится мне все это.
Яна хорошо знала, что такое водка. Отец в молодости сильно пил. На пару со своим братом-погодком. Дядя Лева так и загнулся по пьяной лавочке – печень, говорят, не выдержала. А отец закодировался, до сих пор ни-ни... Да и мало ли других горьких примеров. Не зря же Горбачев замахнулся на борьбу с пьянством...
– Что тебе не нравится? Я же немного, по чуть-чуть. Мне этого на неделю хватит...
– Не хватит тебе на неделю, – мотнула головой Яна.
И решительным взглядом показала на умывальник. Затем протянула руку – за бутылкой.
– Дай сюда!
Вильям озадаченно пожал плечами, неуверенно протянул ей свою драгоценность. Зато Яна смело скрутила пробку и вылила содержимое бутылки в раковину.
– И зачем ты это сделала? – не зло, но удрученно спросил он.
– Затем, что так надо!
В том же духе собиралась ответить ему и Яна. Но ее опередила его мать, внезапно появившаяся в палате. Это была женщина лет сорока, полноватая, щекастая, с двойным подбородком, с пышной прической. Уверенная в себе, она держала высоко не только голову, но и свою весьма крупного размера грудь. Белый халат, наброшенный на плечи, сидел на ней, как бурка на бравом Чапаеве...
– Правильно, девочка, так и надо, – с высокомерной похвалой обратилась она к Яне. – Водка – зло!
– Это не водка, это коньяк, – жалко вздохнул Вильям.
– Без разницы! – отрезала женщина.
И снова посмотрела на Яну.
– Давай знакомиться. Меня зовут Римма Борисовна, я – мама Вильяма! – Она произнесла это с такой гордостью, как будто ее сын был как минимум оперным певцом, равным по статусу Лучано Паваротти. Или даже самим Уильямом Шекспиром. – А ты, я так понимаю, Яна...
– Яна... Извините, мне уже пора!..
– Мама, не отпускай ее! – встрепенулся Вильям.
Он чуть ли не умоляюще смотрел на мать, как будто она в самом деле могла удержать Яну.
– Почему? – нахмурилась Римма Борисовна.
Вильям не ответил. Теперь он с надеждой и отчаянием смотрел на саму Яну. Что это с ним?
– Так, нам, кажется, надо поговорить, – обращаясь к ней, сказала женщина.
Яна неопределенно пожала плечами. Надо так надо.
Они вместе с Риммой Борисовной вышли на больничный двор.
– Я тебя подвезу, – показывая на свою машину, сказала мама Вильяма.
Она не предлагала и не упрашивала – она требовала сесть в машину. Это были «Жигули» «седьмой» модели, новенькие, блестящие. Далеко не каждый мужчина мог позволить себе такую роскошь, и уж тем более женщина. Но Яна не удивлялась. Она знала, что машина для семьи Крупнышевских – явление обыденное.
– Мне надо с тобой поговорить, – усаживаясь за руль, сказала Римма Борисовна.
– Это я уже поняла.
– Не перебивай... – неприязненно поморщилась женщина.
Достала из сумочки сигарету, закурила. Яна помахала рукой перед своим носом, отгоняя дым. Но Римма Борисовна не обратила никакого внимания на этот знак протеста.
– Вильям сходит с ума, – сказала она. – С тех пор, как это случилось, он не находит себе места.
– Случилось что?
– С тех пор как он тебя обидел... Не знаю, может, это было у вас по взаимному согласию...
– Вы же сами все видели, – язвительно усмехнулась Яна. – В прихожей, на полу... Разве так бывает по взаимному согласию?
– Ну да, наверное, согласия не было. Тем более что ты подала заявление в милицию... Кстати, Вильяма могли посадить, ты хоть это понимаешь?.. Знала бы ты, девочка, сколько валерьянки я тогда выпила!..
– Это не ко мне, это к вашему сыну. Он во всем был виноват...
– Он очень переживал. Очень-очень. Места себе не находил...
– И что дальше? – Яне не нравился этот разговор.
– Что-что... Прощения хотел у тебя просить. Все собирался... Сначала боялся, а потом эта появилась. – Римма Борисовна пренебрежительно оттопырила нижнюю губу. – Ты должна ее знать. Лиза ее зовут... Голову ему заморочила... Он с ней последнее время жил. От рук отбился. Мы с отцом ничего не могли с ним поделать... Эта его уговаривала, чтобы он с нами повежливей был, но я-то женщина, меня не проведешь. Я ее насквозь видела. Ей не Вильям был нужен, а жилплощадь в Москве. И к нам она ластилась только потому, что от нас все зависело... Я не могу утверждать, что из-за нее он стал выпивать. Но пил он вместе с ней... И еще она гуляла. От Вильяма гуляла. Мой муж, Филипп Михайлович, сразу сказал, что с такой дурой толку не будет. И даже ассистента своего попросил, чтобы он посмотрел за Лизой. Тот проследил за ней... В общем, то с одним, то с другим. Пришлось сказать Вильяму... Нехорошая эта Лиза, очень нехорошая...
