Дэнни Кинг - Школа для негодяев
— Нашлись ли деньги у других джентльменов, мистер Фодерингей? — спросил Грегсон.
— Всего несколько пенсов, — ответил Фодерингштайн.
— Что ж, можем считать, что тайна раскрыта, — заключил Грегсон. — Ступайте к моему кабинету, мистер Кемпторн, и ждите наказания.
— Но я ничего не сделал, — запротестовал Конопля, хотя злорадные взгляды его соседей по комнате свидетельствовали об обратном.
— Комната № 3, вы следующие. Мистер Фодерингей, пожалуйста, сопроводите джентльменов, — сказал Грегсон и вдогонку велел Фодерингштайну проверить решетку на окне. — Посмотрите, можно ли ее починить.
Обитатели комнаты «Д» не отрывали взглядов от Грегсона, а Грегсон буравил глазами нас. Остались только мы, и это означало одно из двух: либо он делал проверку по алфавиту, либо точно знал виновных и просто оттягивал расправу.
Трамвай нервничал сильнее, чем мы с Крысой вместе взятые. Он украдкой поглядывал на часы и грыз ногти. Мне стало любопытно, из-за чего он дергается, и я решил проверить догадку.
— Эй, Грегсон, а что, если у нас куча денег, но они не имеют отношения к продаже видака? — дерзко спросил я, для приличия вскинув руку.
— Вы хотели сказать: извините, мистер Грегсон, а что, если у нас куча денег, но они не имеют отношения к продаже видеомагнитофона? — уточнил он.
— Ну, или так.
Трамвай обернулся в мою сторону и прищурился, подтверждая, что мой компас четко показывает на север, а не на крупную магнитную фабрику в соседнем городке.
— Если вы сумеете убедить меня, что эти деньги не связаны с продажей украденного видеомагнитофона, то вас не накажут. Даю слово.
— Отлично, — промолвил я, повернулся к Трамваю и многозначительно кивнул, рассчитывая, что он сделает то же самое, но ответного кивка почему-то не последовало.
— Должен вас предупредить, деньги мы в любом случае конфискуем, — прибавил Грегсон.
— Почему? — вскинулись все.
— С целью покрыть недостающие восемьдесят фунтов, которые мистер Шарп истратил на выкуп видеомагнитофона. Я уже говорил вам, парни, мы не собираемся оплачивать расходы из своего кармана, это ваша забота. Так что, если окажетесь на мели, разбирайтесь с тем, кто украл школьное имущество.
Блин, тактика этого хитрого засранца вызвала мое искреннее восхищение. Разделяй и властвуй, а грязную работенку за тебя пусть сделает кто-то другой. Хренов ловкач оказался умнее, чем я предполагал.
Фодерингштайн вернулся с ребятами из комнаты № 3 и передал Грегсону пять фунтов тридцать пять пенсов. Едва те шагнули к своим партам, Грегсон поинтересовался, куда они направляются.
— На свои места, — удивился Шпала.
— Марш к моему кабинету, стоять там и ждать наказания! — скомандовал директор.
— Погодите, но мы ведь не крали ваш долбаный видак, — возмутился Неандерталец.
— Да, а мисс Говард сама подглядывала за собой через окошко. Я сказал, марш! — Грегсон махнул рукой, а потом обратился к нам: — Ну что, остались белые и пушистые?
— Как скажете, — пожал плечами я.
— Знаете что, мистер Фодерингей? Пожалуй, в эту комнату я поднимусь вместе с вами. Остальные свободны до завтрашнего дня. Можете поиграть в шарики на площадке, только не курите вблизи ограды, на виду у прохожих. Благодарю, джентльмены.
Я, Крыса, Четырехглазый, Трамвай и Бочка встали и вслед за Грегсоном и Фодерингштайном поплелись наверх. Грегсон потирал руки и самодовольно улыбался, поглядывая в мою сторону. Крыса посмотрел на меня, ожидая поддержки, я прижал палец к губам и угрожающе поднес кулак к его носу.
— Наверх, по хлеб насущный, а, мистер Банстед? — подначил Грегсон.
— Как скажете, — буркнул я.
Мы вошли в нашу комнату и остановились в дверях, а Фодерингштайн начал переворачивать все вверх дном. Он вытащил из шкафов ящики, вывалил на пол одежду, поддавая наши носки ногой, обшарил тумбочки, перетряхнул книги (ну хорошо, журналы) и не поленился отвернуть углы ковра. Потом неутомимо снял наволочки с подушек, взвихрил каждую простыню, перевернул каждый матрас и… и… и…
— А это еще что такое? — воскликнул он.
Наш Шерлок Холмс отступил в сторону, и все увидели, о чем он говорит. Под матрасом Бочки обнаружилось штук шестьдесят смятых оберток от конфет, пакетиков от чипсов и соленой соломки, которые мы с Крысой выудили из мусорных баков и с вечера заботливо припрятали в койку соседа. Грегсон подошел ближе, чтобы лучше рассмотреть картину, а потом все как по команде поглядели на Бочку.
Прежде чем тот успел раскрыть рот, я решил озвучить мои собственные выводы и воскликнул:
— Он спустил всё на сладости, прожорливый ублюдок! И где только взял деньги!..
Грегсон метнул на меня подозрительный взгляд, но тут подали голоса Крыса и Четырехглазый:
— Небось хавал всю ночь!
— Никому не предложил и кусочка!
— И где-то шлялся целый час!
— Наверное, это он спер видак!
Трамвай, который был не в теме, быстренько определил, откуда дует ветер, и тут же поднял свой парус.
— Точно! А знаете, я ведь, кажется, видел его на улице, — подыграл он, и судьба Бочки была решена.
— Нет, нет, не слушайте, сэр. Я ничего не брал! Эти уроды…
Однако Грегсон уже принял решение. Возможно, он и не поверил в наш маленький спектакль, но за неимением более серьезных улик против нас был вынужден принять подсунутого ему козла отпущения.
— Мистер Дикинс, ко мне в кабинет. Сию секунду!
— Я ничего не крал, клянусь, честное слово! Я ничего не сделал! — выл Бочка, и я почти уже начал испытывать сожаление (о том, что у меня нет с собой фотоаппарата).
— Сию секунду! — загремел Грегсон. В конце концов ему пришлось приказать Фодерингштайну, чтобы тот оттащил Бочку за шиворот.
— Что касается вас четверых, вопрос еще далеко не закрыт. Я продолжу обыск и, если потребуется, разберу эту комнату по досочке. Не сомневаюсь, здесь найдется еще кое-что.
Абсолютную уверенность Грегсон выражал зря: он ошибался, причем ошибался во весь рост, на все свои пять футов и одиннадцать дюймов, до самых кончиков волос. Вероятность обыска я чуял за милю, поэтому перед возвращением мы с Крысой спрятали наши денежки в пустую банку из-под «Пепси», которую зарыли в цветочной клумбе на школьном дворе. Грегсон пыхтел еще целых полчаса, но, разумеется, безуспешно. Я прислонился к дверному косяку и расплылся в одной из самых наглых своих ухмылок.
— Мистер Банстед, вы что, хотите изложить свои мысли по этому поводу?
— Как скажете, — равнодушно пожал плечами я.
9. Физическое воспитание
Черт его знает, чего застремался Трамвай. Причину, по которой он тогда чуть не сгрыз ногти, Грегсон так и не узнал. Может, Трамвай по натуре вечно ждал пендаля за какой-нибудь из своих многочисленных грешков. Жизнь, наверное, представлялась ему одним длинным проходом через пост охраны с карманами, полными краденых сосисок. С другой стороны, у каждого свои тараканы в голове.
Кстати, мне тоже по сей день неизвестно, что было на уме у Трамвая. Я приставал к нему с расспросами раз двадцать, но он упорно молчал. Опять же, если подумать, в жизни довольно часто бывает так, что ты не находишь ответов. Например, моя сестрица Джинни как-то не разговаривала со мной четыре недели кряду по одному ей известному поводу. Вероятно, если бы я поговорил с ней и заранее рассыпался в извинениях (непонятно за что), Джинни могла бы пролить свет на эту тайну, но, скажите, оно мне надо? Я ж не девчонка, в конце концов. Нет, для меня результат эмоциональных поединков на изнурение всегда заранее предрешен. Впрочем, я отвлекся.
Короче, Трамвай был себе на уме. Четырехглазый, Крыса и я — тоже. И Конопля из комнаты «Б», и все обитатели комнаты № 3. Исключением была только комната «А», в которой вроде бы никто ничего не затевал, но в школе, полной жуликов и пройдох, все знали, что и ребятки из комнаты «А» себе на уме, только пока умело это скрывают. Такова была вся школа, до последнего ученика. И мне это нравилось.
Взять хотя бы физкультуру. Да, даже в Гафине нам приходилось терпеть унизительный бег по кругу в спортивных трусах и подчиняться командам свистка, в который дул какой-то ублюдок. В данном случае в роли ублюдка выступал Фодерингштайн, который значился в школе учителем физического воспитания и каждый божий день дрючил нас на небольшом стадионе в конце улицы. Физкультуры нам досталось гораздо больше, чем ученикам обычной школы, и отмазаться от нее не удавалось никому, даже самым хреновым спортсменам. Бочка упросил мамашу написать записку с просьбой освободить его от уроков физического воспитания по причине слабого здоровья, но это закончилось физическим контактом между кулаком Фодерингштайна и скулой Бочки, а также первой медицинской помощью, которую оказала мисс Говард.
В командные игры мы почти не играли, в основном все сводилось к бесконечным кроссам и подтягиваниям.
