Евгений Сухов - Замануха для фраера
Сначала он отвернул вентили на баллонах. Потом, отведя держатель в сторону, зажег спичку, повернул вентиль на штанге и поднес спичку к соплу, поглядывая на манометры. Через мгновение сопло пыхнуло голубоватым огнем, с силой и змеиным шипением вырывающимся из него. Покрутив еще вентили, Гриша удовлетворенно хмыкнул и посмотрел на Савелия Николаевича.
– Давай, – коротко приказал Родионов.
Гриша снял пенсне, надел очки, похожие на солнцезащитные, и поднес сопло горелки к щели между железной дверью хранилища и железным косяком, где виднелись языки замка.
– Не смотрите на огонь, – предупредил он, и Яким послушно отвернулся.
– А сколько времени твой аппарат будет плавить эти замки? – громко спросил Гришу Ленчик.
– Все зависит от металла, – не оборачиваясь к нему, так же громко ответил плавильных и электрических дел мастер.
– И все же? – не унимался Ленчик.
– От получаса до полутора часов, – ответил Гриша.
– Ну что ж, – невозмутимо ответил бывший адъюнкт, коему уже не было суждено стать не только ординарным, но и экстраординарным профессором, – тогда я, пожалуй, вздремну.
Мамай с Савелием переглянулись, а Серый пожал плечами: такое спокойствие Ленчика никак не вязалось с важностью текущего момента.
– И ты сыможеш засынут? – удивленно спросил Мамай.
– Сымагу, – шутливо ответил ему адъюнкт-налетчик и улегся на пол, подложив под голову свою сумку.
Время шло. Дверь и косяк, в том месте, куда была направлена горелка, оплавились, обнажив четыре толстенных круглых языка.
– Есть один, – безмятежно сообщил через двадцать минут Григорий.
Савелий Николаевич посмотрел на часы и нахмурился.
Яким тоже посмотрел на часы: час тридцать две минуты.
– Есть второй, – произнес через четверть часа плавильный мастер, все так же не оборачиваясь.
Все молчали.
Два последующих языка были расплавлены еще через двадцать пять минут. Когда Родионов, вскочив, раскрыл железную дверь, часы Якима показывали двенадцать минут третьего.
– Теперь ваша очередь, Савелий Николаевич, – произнес Гриша, завертывая вентили на плавильном аппарате и снимая защитные очки.
Мамай разбудил Ленчика, и они все вошли в бетонную комнату-бункер, служившую «предбанником» для хранилища. Здесь Яким впервые увидел знаменитого медвежатника за работой. Савелий Николаевич подошел к стене с металлической дверцей и, поколдовав отмычкой несколько секунд, распахнул ее. За дверцей в два ряда были расположены металлические квадратные кнопки с нарисованными на них белой эмалью цифрами от нуля до девяти.
Все наблюдали за ним с напряженным вниманием.
– Не беспокойтесь, господа налетчики, сейчас вот эта бетонная стена, – указал Савелий на противоположную от входа стену, – бесшумно и плавно отъедет в сторону, и вы увидите… Впрочем, смотрите сами.
Точными и выверенными движениями он стал нажимать цифры в определенном порядке. Сделав это, он отступил на шаг и оглянулся, следя за выражением глаз подельников. Однако он увидел в них удивление и разочарование.
Родионов обернулся. Бетонная стена стояла недвижимо и не думала никуда отъезжать. Ни плавно и бесшумно, ни быстро и со скрежетом.
Шеф снова, уже медленно и нажимая на кнопки сильнее, набрал известный ему цифровой код.
Ничего не произошло.
Яким с Серым переглянулись, а потом напоролись на острый взгляд Мамая. Все молчали, но если бы кто-нибудь позволил себе сказать что-то оскорбительное в отношении Савелия Николаевича, Мамай тут же отвернул бы наглецу голову. Его взгляд обещал именно это.
Замешательство Родионова было недолгим. Затем он спросил саквояж, и Мамай подал его.
Шеф поставил саквояж на пол, присел на корточки и щелкнул замочком. Затем достал небольшую отвертку, выпрямился и стал выкручивать винты замочного щитка. Потом долго колдовал над ним, попеременно нажимая кнопки с цифрами и слушая едва различимые щелчки. А чуть позже удовлетворенно хмыкнул и нацарапал на стене цифру 7. Похоже, одна цифра кода была найдена. Затем он о чем-то негромко поговорил с Гришей, и Яким расслышал лишь обрывки фраз:
– … что скажешь?
– …электрический замок… при нажатии… замыкается… включается… ский двигатель.
– … сможем включить?
– Почему не сможем, смо… Но это… пока замок не будет открыт.
После этих слов Гриша закурил папиросу.
– Выходит, замок надобно открыть в любом случае, – уже громче произнес Савелий Николаевич.
– Выходит, – согласился Гриша и произнес слово, которое Яким слышал впервые: – Тестер.
Затем Гриша достал из кармана своего кургузого пиджака этот самый тестер, похожий на большие наручные часы, и они уже вместе с Родионовым стали колдовать над шифром замка. Скоро рядом с семеркой Савелий Николаевич нацарапал единицу.
– Давай, будем проверять цифры по порядку: два, три, четыре… – предложил Родионов.
При нажатии на кнопку с цифрой 2 стрелка прибора, зовущегося тестером, осталась на месте.
– Нет, – буркнул Родионов.
На нажатие кнопки с цифрой три прибор не отреагировал тоже.
Яким с Серым почти не дышали. Мамай же, напротив, сопел и вытирал со лба крупные капли пота.
– Давай четверку, – нетерпеливо произнес Савелий Николаевич.
Гриша повозился с проводками.
– Жмите.
Медвежатник нажал на кнопку с цифрой 4.
Стрелка прибора скакнула вправо, и Родионов рядом с цифрой 1 нацарапал цифру 4.
Таким же образом были найдены нужные цифры кода 6, 9 и 0.
– Все, – выдохнул Савелий Николаевич, глядя на стенку, где было нацарапано 714690. – Молодец, Григорий.
Электрических и плавильных дел мастер лишь хмыкнул и закурил новую папиросу.
Савелий Николаевич Родионов, вор-медвежатник всея Руси, а ныне Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, непревзойденный мастер по вскрытиям сейфов и несгораемых касс, поиграл пальцами, зажимая их в кулаки, после чего принялся аккуратно нажимать на кнопки электрического замка: 7, 1, 4, 6, 9, 0.
Затем решительно отступил на шаг в сторону.
Стена не сдвинулась даже на дюйм.
Родионов посмотрел на наручные часы. Яким непроизвольно сделал тоже самое. Стрелки показывали без десяти три.
Савелий Николаевич посмотрел на остальных. Все в ожидании глядели на Родионова. Тот, казалось, не проявлял никакой озабоченности.
Отослав Ленчика с Якимом и Серым глянуть, как чувствует себя охрана и не собирается ли кто из них просыпаться, медвежатник снова принялся за цифры. По его стиснутым зубам было ясно, что он не отступится.
В банке все было по-прежнему: солдаты находились в отключке – газовые шашки Ленчика подействовали безотказно и надолго.
Вернувшись, они сели у стены и стали наблюдать за действиями Родионова, седые виски которого поблескивали от обильно выступившего пота. А он продолжал и продолжал набирать разные варианты цифр: 107469, 471690, 417690, 461790…
Стена не двигалась.
Потом шеф задумался. Стрелки часов уже крепко перевалили за три часа. А Родионов стоял, не предпринимая никаких действий.
Наконец, будто спохватившись, он набрал один набор цифр…
Стена стояла мертво.
Другой…
Где-то в подвале загудело так, будто завелась мощная машина. Яким с Серым переглянулись.
Шеф набрал новый код и… бетонная стена, дрогнув, поползла вбок, словно складывающаяся ширма в дамском будуаре.
– Ура! – не удержавшись, воскликнул Ленчик.
Все столпились возле отъезжающей стены. А потом их взорам предстало то, что вполне могло свести с ума.
– Мама родная, – тихо произнес бывший адъюнкт-химик и с улыбкой до ушей первым шагнул в блиндированное хранилище. – Пресвятая Дева Мария Богородица, спаси мя и сохрани…
– Да-а, – восторженно протянул Гриша, и у него изо рта выпала на пол горящая папироса.
Мамай часто-часто смаргивал, Яким беспрестанно глотал слюну, а Серый, как о том он после сказал Якиму, не мог унять дрожь в коленках, – это Серый-то, потомственный уркаган, который не единожды попадал в такие передряги, из которых мало кто смог бы выйти не то что живым, невредимым!
– Поглядели? – нетерпеливо спросил Савелий Николаевич, в очередной раз глянув на часы. – Теперь за работу.
– Что берем в первую очередь, Савелий Николаевич? – весело спросил Ленчик.
– Сначала мешки с монетами, – приказал Родионов. – Потом полосы и ящики с брусками.
Он обернулся к Якиму.
– Во дворе банка стоит локомотив с вагонами. Сходи, проверь, все ли там ладно.
Яким кивнул и двинул в сторожку на заднем дворе банка. Дверь ее была лишь прикрыта, и он осторожно открыл ее и вошел. Сторож спал на кушетке, открыв беззубый рот.
Яким наклонился над ним и потормошил за плечо.
– А? – спросил сторож спросонья.
– Не дергайся, папаша, ежели на перо не хочешь напороться, – предупредил его Яким.
Старик быстренько все понял и кивнул головой.
– Ну, вот и ладно, – сказал Яким. – Коли послушным будешь, ничего с тобою, может быть, и не случится. Будешь послушным-то?
