Нина Соротокина - Летний детектив
— Куда повезли Льва Леонидовича? — спросил Никсов.
— В хорошее место, — отозвался Хазарский. — В ЦКБ, Центральную Клиническую больницу. Там Ельцина лечили.
— Мне надо с вами поговорить. Когда вы уезжаете?
— Вот с вами поговорю и поеду, — добродушно отозвался Хазарский. — Но лучше бы соснуть немного. Ведь семь утра. А я, знаете, так перенервничал. Слава Богу, через час Лева будет на больничной койке.
Разговор с Хазарским — юристом, адвокатом, мастером на все руки и доверенным лицом Левушки — состоялся уже белым днем. Никсов сразу взял быка за рога:
— Кто такой — этот Артур Пальцев, и какие у него отношения со Львом Леонидовичем?
Хазарский был бел лицом, бархатен глазами, темнобров. Иссиня-черный клок волос под нижней губой, которому надлежало исполнять роль эспаньолки, придавал всему его облику романтический, декадентский привкус. Видимо вопрос Никсова поставил его в тупик. Он эдак искоса посмотрел на следователя, задумчиво закусил нижнюю губу, о чем-то размышляя, а потом осклабился в вежливой улыбке.
— Я понимаю, — кивнул Никсов. — Вы хотите сказать, что не лучше ли спросить об этому самого Льва Леонидовича, когда проснется и будет в состоянии говорить. Но дело в том, что времени у нас не много — это раз. А два — и это главное, Лев Леонидович подозревает, что в него стрелял именно Артур.
Показной романтизм мигом слетел с собеседника. Он как-то разом на глазах поумнел и воскликнул с простонародной интонацией:
— Матерь Божья! Лева сам вам об этом сказал?
Никсов развел руками, мол, кто же еще.
— Раз сказал, значит, имеет основания, — твердо подытожил Хазарский и добавил деловито: — Знаете что? Пойдем-ка прогуляемся. В этом сплошь деревянном доме потрясающая акустика. Словно внутри органа сидишь, и каждая доска — струна. На кухне говоришь, а в угловой комнате наверху все слышно.
Они прошли через цветник и сад, обогнули банный дом и пошли по деревне к лесу. На зеленой траве млели от жары утки. У калитки крайней избы стояла и смотрела на них в упор каштановая корова с пестрым выменем и острыми рогами. Поравнявшись с ней, Хазарский вдруг набычился и крикнул: «Фу!» Корова отступила на шаг и принялась лениво махать хвостом, отгоняя оводов.
— Я их с детства боюсь, — сказал Хазарский. — Меня в детстве на даче корова бодала. Колхозная. Такая, вам скажу, была стерва! Я в Голландии был. Так там коровы — прямо тебе красотки! Нажрутся травы и лежат в лугах, морду копытом подпирают. А у нас — худые, агрессивные, любопытные — все им надо! Вот скажите, чего ради она среди бела дня домой приперлась?
— Так двенадцать часов. Наверное, доить пора, — с нескрываемым раздражением сказал Никсов и подумал: «Что-то не больно ты скорбишь по раненому другу, господин хороший. Балаболишь языком, время тянешь».
— Значит, мы про Пальцева, — на той же бодрой ноте продолжил Хазарский. — На первый взгляд Артуру совершенно не за чем стрелять в Леву. Совершенно.
— А на второй?
— И на второй тоже. Во всяком случае, из тех знаний, которыми я располагаю, ничего криминального не выкроишь.
«А это не твоя забота», — хотелось сказать Никсову. Ему не нравился Хазарский. Скользкий, как угорь… Он и сам с собой наверняка не любит быть откровенным. И какого черта они потащились в лес, а не на реку? Правда, плавок все равно нет. Ну и жара…
Тропинка привела их к заросшей дороге в лесу. Видно ей давно не пользовались. От прежней трудовой ее жизни остались две глубокие колеи. В них кое-где стояла вода. Колеи заросли не только крапивой, снытью и конским щавелем, тут и там высились молодые березки и осины. В сырых местах доверительно голубели ломкие, с длинными стеблями незабудки.
— Вы расскажите все, что знаете, — предложил Никсов, а потом я вам буду вопросы задавать.
Рассказ Хазарского был административно сух и точен.
— Артур Пальцев появился на горизонте примерно год назад или около того. Можно уточнить. По образованию Артур гуманитарий, какое-то время, еще мальчишкой был, работал в кино на ролях вторых режиссеров. Потом решил организовать собственное дело, а именно — создать банк. И создал, но прогорел. Это было примерно за год до августовского краха. Он об этом не любит распространяться. Насколько я знаю, банк у него оттяпала его же собственная крыша, то есть братки. Артур все бросил и ушел учиться. Сейчас он дипломированный менеджмекер. В этом качестве Лев и собирается взять его на работу в собственную фирму при полном обоюдном согласии. Женат, имеет ребенка — девочку. В настоящее время жена и дочь отдыхают в Анталии. Говорят, что Артур примерный семьянин.
— А где и кем этот примерный семьянин сейчас работает?
— Менеджером в «Моноруле».
— Что за «Моноруль»?
— Не «Моноруль», а «Монорул». Это фирма, довольно известная. Название составлено из первых слогов фамилий основателей. Было три основателя. Остался один — Норкин. Он выкупил дело у двух других учредителей. Чем именно занимается «Монорул» для вас важно?
— Он конкурирует с Львом Леонидовичем?
— Ни коим образом.
— А в чем Лев Леонидович видит свой интерес? Зачем ему Артур?
— Сейчас Лев собираемся организовать цех по производству мороженого. Для этих целей ему и нужен Артур. Помещение уже приобрели, там идет ремонт.
— Вот уж не думал, что Лев Леонидович занимается производством мороженого.
— Лев несет золотые яйца, которые хранит в разных корзинах.
«Про яйца я уже слышал», — подумал Никсов.
— Пальцев что-нибудь понимает в производстве мороженого?
— Судя по отзывам, у Пальцева светлая голова. Он прошел хорошую школу проб и ошибок. У него связи. Что такое менеджмент? Это — координация, руководство и управление, то есть принятие решений. Артур это умеет делать. Сейчас ему предстоит на Левины деньги подобрать команду и — вперед! На кой черт ему убивать будущего шефа?
— А может быть, он эти деньги растратил?
— Как он может их растратить, если они в банке лежат? — Хазарский недоуменно хмыкнул, очень уж непрофессиональные вопросы задавал следователь.
— А может быть Лев Леонидович что-нибудь не договаривает?
— Естественно, за пятнадцать минут всего не расскажешь.
— У вашей фирмы, то есть у Льва Леонидовича в настоящий момент есть какие-нибудь реальные неприятности?
— Да уж куда больше — летит с простреленной грудью, — криво усмехнулся Хазарский.
— Я говорю с неприятностях, которые могли бы предварять это событие.
— Одну минуточку! — Хазарский вдруг нырнул под куст и исчез из поля зрения. — В настоящее время неприятности такого рода есть даже у младенцев в колыбели, — донесся из лесной чащобы его голос. — И вообще, господин следователь, я шефа за просто так подставлять не буду, — через минуту он вернулся, странно озираясь. — Левка пока еще, слава Богу, жив и на щекотливые вопросы может ответить сам. А вам лучше с Артуром потолковать. Я думаю, что если он виноват, то сразу расколется. Он такой человек, знаете…
— Примитивный? Открытый?
— Нет. Он кажется общительным, но при том немногословен. Он внушает доверие. Хотя шут его знает… Я видел, как он однажды совершенно потек. Ну, то есть на нем просто лица не было. Он проигрался сильно…
— Где проигрался? — быстро спросил Никсов.
— Да в казино. Вначале выиграл, потом проиграл гораздо больше, чем мог себе позволить.
— Так он игрок?
— Я бы этого не сказал. Они все ходят в казино. Там замечательный бар. Все играют. Иногда по крупной. А с Артуром была какая-то история. Но об этом пусть вам Лева сам расскажет. Думаю, что в этой истории Лева Артура и выручил. Зачем же его убивать?
— И давно была эта история?
— Весной.
— А сейчас Артур ходит в казино?
— Ходит за компанию. Редко. А если играет, то по маленькой.
— Теперь деликатный вопрос… В каких отношения состоит Артур с Инной?
— Мне кажется, что они друг друга недолюбливают. Но внешне соблюдается полная корректность. Каждый из них зависит от Левы напрямую. Может быть это просто ревность. Инна вообще не жалует Левушкиных друзей. А впрочем, это только мои домыслы.
Оба поняли, что разговор, окончен. Никсов огляделся. Вокруг стеной стояли сосны с густым подлеском, ветки лощины переплелись над тропинкой, образовав зеленый коридор, в листве осторожно тренькала какая-то пичуга. Нет, Хазарский определенно не вызывал у него доверия. И как ловко вел разговор. Ни одного плохого слова про Пальцева не сказал, и тем не менее сдал его с потрохами.
— Куда это мы зашли? Уже давно пора было повернуть назад.
— Да мы по кругу идем. Неужели не заметили? — беспечно отозвался Хазарский. — Еще триста метров, и выйдем прямо к реке чуть выше косогора.
Только сейчас Никсов заметил в руках Хазарского тонкий полиэтиленовый пакет, до половины наполненный сыроежками и лисичками.
