Владимир Колычев - Влюблен и очень опасен
Разве что захочет жениться на Инге. Или он, или Дунай, или еще кто-либо. Но на этот счет все предусмотрено. Только Инга выходит замуж, как все, чем она завладела по праву наследства, перейдет Насте. Дочери в этом плане будет легче: замуж она может выйти в любое время. Если захочет.
– Что-то меня не в ту сторону понесло, – Каховцев резко мотнул головой, вытряхивая из нее гнетущие мысли.
Не собирается он умирать. Южака больше нет – угрожать ему некому; и со здоровьем у него все в порядке. И на будущее огромные планы – очень скоро Тепломорск полностью отойдет под него. Только он один будет здесь хозяином.
4
Бугарь не удержался, толкнул Марка в спину, когда он переступал через порог сауны. Можно было удержаться на ногах, но лучше упасть.
Поднимаясь, Марк осмотрелся по сторонам, особое внимание обратив на барельефную линию под потолком. Отделка помещения его совершенно не интересовала. Он искал видеокамеры, с которых изображение могло подаваться на пункт охраны, на записывающий блок. Он был натаскан на это дело, как поисковая собака на запах наркотиков, и мог за пару секунд обнаружить даже замаскированный глазок или, по меньшей мере, что-то похожее на него. Но ничего такого здесь не было. Это же раздевалка, а Каховцев не извращенец, чтобы выставлять на обозрение охранникам наготу своей жены и дочери.
Дверь в следующее помещение была закрыта, но из-за нее доносились мужские голоса. Там отдыхает компания, и Каховцев среди них. Удачный момент!
– Ну ты, доходяга, в натуре! – негромко, с ядовитым презрением хохотнул Бугарь.
– Я не доходяга, – мотнул головой Марк.
Падение позволило ему не только оценить обстановку, но самым естественным образом встать лицом к противнику. Расстояние до Бугаря, правда, два с половиной метра. Но его можно сократить.
– Я бы застрелился, если бы у меня сын таким уродом родился! – оскалился Вася.
– Тогда считай, что он уже родился. От уродов только уроды и родятся.
– Что ты сказал?! – стиснув зубы, зашипел на него Бугарь.
Угрожая кулаком, он шагнул вперед, но именно этого и ждал Марк.
– Сказал, что тебе придется застрелиться, – немигающе, с лютой ненавистью смотрел он на своего врага.
Бугарь и ему подобные сломали Марку жизнь. Он мог стать инженером или врачом, но злоба на весь мир ввергла его в страшный грех.
– Сейчас ты у меня застрелишься! – окончательно рассвирепел Вася.
И сделал второй, на этот раз роковой для себя шаг. Он метил кулаком в голову, но Марк легко поднырнул под его руку и костяшками пальцев нанес удар в кадык.
Он мог бы убить Бугаря, но пока это не входило в его планы. Пока дело не сделано, Вася должен жить.
Марк умел дозировать силу удара, но в этот раз он чуточку переусердствовал. Бугарь беспомощно плюхнулся на пол, затылком упершись в дверцу шкафа. Удар на какое-то время парализовал его, но сознания он не потерял. Вася видел, как Марк снимает с его плеча «узи», но ничего не мог поделать.
Должен он был видеть и то, как Марк открывает дверь в трапезную, где в обществе своих приятелей говел Каховцев. Но у него не было никакой возможности спасти своих боссов. Зато у Марка были развязаны руки.
Пистолет-пулемет был продолжением его правой руки, нейронным нервом связанной с подсознанием. Он лишь мысленно задал себе цели, а рука с точностью самой совершенной автоматизированной системы управления наводилась на них.
Сейчас он был похож на робота, действующего по заложенной в него программе. Никаких человеческих эмоций в его действиях – ни злости, ни жалости. И совсем не важно, что Каховцев собирался его убить. Месть и сведение счетов здесь совершенно ни при чем.
Каховцев обладал отменной реакцией. Он даже успел испугаться, прежде чем две пули одна за другой выбили из него дух. Следующими на очереди были его собутыльники. Прибор бесшумной стрельбы надежно глушил выстрелы; слышно было только, как чихает ствол и стучит затвор. И с каждым таким звуком смерть все ближе подбиралась к Тимуру Сергеевичу.
Журыгин был в банной тунике, под этой скромной одеждой у него не было пистолета. Но смерть приближалась так быстро, что, будь у него оружие, он все равно не успел бы пустить его в ход.
– Груша, ты чего? – только и успел спросить он, прежде чем на него уставился ствол «узи».
Хотел было Марк сказать, что не Груша он, а Грушин. Неплохо было бы спросить, зачем бывший учитель натравил на него Бугаря. И как вообще он докатился до такой жизни. Но киллер не разговаривает, он убивает. И даже короткое «извини» не вырвать из него. Все слова потом.
Но все-таки Марк изменил своим правилам, когда вернулся к Бугарю.
– Ты хотел застрелиться. Я тебе помогу.
Вася смотрел на него широко раскрытыми от ужаса глазами. Возможно, он думал, что Марк ему снится. Мальчик для битья не способен был справиться с ним, а затем хладнокровно, за две-три секунды расстрелять четырех человек. Такое могло только присниться. Что ж, пусть Вася думает, что умирает во сне.
5
Когда-то Насте нравилось проводить время в небольшом холле между своей и отцовской половиной. Это была особая зона в доме, экономка и горничная появлялись здесь редко, а охранникам и вовсе вход запрещен. Здесь было спокойно и уютно. И еще ощущалось родительское присутствие. Казалось, что вот-вот из отцовской спальни выйдет мама. А ведь она умерла еще до того, как был достроен этот дом. И все равно Настя чувствовала ее тепло. И чувствовала только здесь.
Но потом в доме появилась Инга, обосновалась на родительской половине, и холл стал таким холодным и неуютным, как будто рядом поселилась Снежная королева.
А потом она влюбилась. Вернее, она решила, что к ней пришло это чувство. Так или иначе, но у нее возникла потребность в мудрой подружке, которая могла бы выслушать ее и дать совет. Поэтому она и подружилась с Ингой. И сегодня они вместе сидят на уютном диванчике.
На стене мерцает плазменная панель, на столике дымится чай, остывают рогалики с джемом, которые так вкусно готовит повар Гоша. Он отказывается печь модные круассаны, потому что есть русские рогалики, которые ничуть не хуже, даже наоборот. Но только Настя интересуется сладостями, Инга же посматривает на них с опаской.
– Фигуру бережешь?
– Есть немного, – кивнула Инга.
– Обидно. Фитнес, диеты, салоны, и так всю жизнь старайся, мучайся. А не будешь следить за собой, и все: ты ему неинтересна.
– Бывает, следишь за собой, а все равно не нужна.
– Это ты про кого?
– К счастью, не про себя. Твой отец ко мне еще не охладел.
– Еще?
– Он еще не старый, может найти себе кого-нибудь помоложе.
– Тебя это пугает?
– Честно сказать, да. Пугает то, что он знает себе цену. Он хорошо выглядит, он очень богат, ему нетрудно будет найти мне замену. Вот если бы я была богата, если бы он от меня зависел, тогда бы я была спокойна. Никуда бы он от меня тогда не делся.
– Если бы я вышла замуж за Марка, он бы от меня зависел, – вслух подумала Настя.
– И на внешность он, так скажем, не очень. За него бы ты точно могла не переживать, – сквозь грусть улыбнулась Инга.
– И сладкое можно тоннами есть, и на фитнес забить.
– Звучит заманчиво. Но я бы запускать себя не стала. Не хочу быть жвачной коровой.
– Ну да, сначала корова, потом свинья. Так неинтересно. Я же не только Марку нравиться должна. Ну, или Васе. Есть еще и другие мужчины. Может, выйду замуж за Марка. Или за Васю. А влюблюсь потом в кого-то другого.
– Так за кого ты замуж собралась, за Марка или за Васю? – улыбнулась Инга.
– Не знаю, – в раздумье пожала плечами Настя. – Они оба мне нравятся.
– Значит, ни тот не нравится, ни другой. Ты сама не знаешь, что тебе нужно.
– В том-то и дело, что не знаю.
– Возраст у тебя такой, пришла пора влюбляться.
– Ну да. Думала, что в Марка влюбилась. Он тогда в клубе такой крутой был, смотрел на меня... Так смотрел, что заворожил. А Вася сказал, что Марк в школе ничтожеством был.
– Сколько времени после школы прошло... Он мог измениться.
– Так изменился, что в бассейн упал, когда Вася его толкнул.
– Вася твой – громила, его не всякий с места сдвинет. А Марк пытался это сделать.
– Ну да. Он очень переживает из-за того, что в школе с ним было. Я ему сказала, а он так на меня посмотрел, что мне страшно стало. Как будто сжечь меня хотел. На костре инквизиции. Сказал, что огонь очищает. И еще он уверен, что папа нарочно его у нас поселил. Чтобы на меня надавить. Хочешь ты этого, Настя, или нет, но ты выходишь замуж. А ведь я правда испугалась. Может, он Васю нарочно на охрану поставил?
– Может быть.
– А что тебе отец говорит? – Настя пристально и с подозрением посмотрела на Ингу. – Ты должна знать, как все было.
Но та уверенно выдержала этот взгляд, и мягкая улыбка на ее губах казалась искренней.
– Я знаю только то, что твой отец тебе не враг. И я тоже. Может, он и поставил тебя перед фактом. Но ты должна была решать, что делать, а не он.
