Татьяна Полякова - Амплуа девственницы
Кафе «Фламинго» размещалось в полуподвале, в окнах в основном мелькали ноги прохожих, по этой самой причине я в ожидании, когда принесут заказ, взяла газету, которую кто-то оставил на соседнем стуле, и принялась ее просматривать. Со второй страницы, где находился раздел происшествий, на меня смотрела Лерка. Не она сама, конечно, а ее фотография. Я прочитала заметку и покрылась липким потом. Вчера в автомобильной аварии погибла Векшина Валерия Константиновна, президент фирмы и так далее. Газета вышла во вторник, значит, Лерка погибла в понедельник. Боже мой… Я еще раз перечитала заметку. В машине Лерка находилась одна…
А где же был Сашок? Он же от нее ни на шаг не отходит?.. По-видимому, не справилась с управлением, врезалась в ограду моста, машина упала в реку, тело до сих пор не найдено, в том месте сильное течение… Есть мне мгновенно расхотелось. Я побрела на работу, размышляя, что теперь должна предпринять.
Ясно, что гибель Лерки не случайна. При мне она за руль ни разу не садилась, и Сашок следовал за ней как приклеенный. Неужто Сашок продался врагам?
Лерка высказалась совершенно однозначно: муж ее убьет. Не «собирается», не «подумывает», а именно убьет. И через четыре дня после этого она погибает.
Дураку ясно: ни о каком несчастном случае и речи быть не может. Явное убийство. Что-то сотворили с машиной, и в результате Лерка не справилась с управлением. Я должна решить: идти мне в милицию или нет. Убийца не может остаться безнаказанным, значит, надо идти. С другой стороны, у меня нет никаких доказательств. Меня даже могут обвинить в клевете. К тому же в газете совершенно определенно написано: несчастный случай. И вдруг являюсь я со своими россказнями. Хорошо еще, если Лерка о замыслах мужа не только мне говорила, но и кому-то из друзей… У нее нет друзей, по крайней мере, сама она так считала. Теперь муженек вернет себе свои денежки и будет жить припеваючи. Вряд ли ему понравится то, что я обращусь в милицию. А человек он решительный, к тому же теперь очень богатый.
Зачем мне такой враг? Но, зная об убийстве, смолчать… В общем, я испытывала настоящие муки, пытаясь решить, что теперь делать. В таком состоянии находиться на работе — значит попусту тратить время, и я отправилась домой.
Открыла дверь и тут же почувствовала: что-то не так. После визита незваных гостей я в своей квартире в безопасности себя не чувствовала и потому сделала шаг назад, прислушиваясь с замиранием сердца. Кто-то явно передвигался по моей квартире, с кухни шел подозрительный запах, то есть пахло вкусно, но если учесть, что дома меня не было несколько дней… Замерев возле открытой двери, я пыталась решить, что делать: позвонить соседям, позвонить в милицию или все-таки войти?
Пока я тратила на эти колебания время, из кухни появился Сашок с ножом в руке. Я собралась орать, но тут обратила внимание, что он еще и в фартуке, моем, разумеется. Вошла и со злостью хлопнула дверью.
— Ты что здесь делаешь? — рявкнула я. Он вернулся в кухню, и мне пришлось последовать за ним.
В кресле-качалке возле окна сидела Лерка и листала журнал. Сашок обретался возле плиты и что-то помешивал в сковородке.
Я вытаращила глаза, уставясь на Лерку. Она повернулась ко мне и улыбнулась широко и лучезарно.
Еще десять минут назад я сильно печалилась о ее кончине, теперь была в бешенстве.
— Какого черта вы делаете в моей квартире? — гневно спросила я. — Кажется, я совершенно ясно дала понять, что не хочу вас видеть.
— Мне надо где-то спрятаться, — миролюбиво ответила Лерка. — Дело в том, что я как бы умерла…
— Знаю. В газете прочитала. — Я бросила газету на стол и, не удержавшись, добавила:
— Между прочим, я расстроилась.
— Зато теперь ты должна быть счастлива.
— С какой стати?
— Но я ведь жива.
— Хорошая новость. Только почему вы оба сидите в моей кухне?
— Но я ведь объяснила…
— Ага. И это плохая новость. Я понимаю, у тебя проблемы и все такое, но я не хочу иметь с ними ничего общего. Так что найдите себе другое пристанище.
— Ты не знаешь всех обстоятельств. Нам просто необходимо держаться вместе. И дело даже не во мне, а в тебе. У меня есть пара квартир, о которых никто не знает, я вполне могу переждать и там. Меня беспокоишь ты. Твоя безопасность.
— При чем здесь моя безопасность? — нахмурилась я, чувствуя себя очень неуютно.
— Говорю, ты не знаешь всех обстоятельств.
— Ну так расскажи мне о них.
— Расскажу. Обедать будешь? Или ужинать? Сашок, кстати, классно готовит.
Я вспомнила, что сегодня не обедала, и вяло согласилась. Готовил Сашок и впрямь неплохо. Мы устроились втроем за моим круглым столом, я жевала, ожидая Леркиного рассказа, но начала она с другого.
— У тебя что, гости были?
Тут я вспомнила, в каком виде оставила квартиру, уезжая к бабушке, и кивнула.
— Были. Только не представились. — Я решила, что должна поблагодарить Лерку за то, что она навела в квартире порядок, но из вредности передумала: в конце концов, я ее об этом не просила.
— Знаешь, кто был?
— Нет, конечно. Говорю, не представились.
— А догадываешься?
Догадки у меня были, но я предпочла оставить их при себе, иначе пришлось бы рассказать Лерке про ключ, а мне этого не хотелось.
— Нет. Но думаю, это как-то связано с убийством Арсения.
— Кто-то решил, что он мог что-то тебе оставить?
Я недовольно покосилась на нее.
— Возможно. Только он мне ничего не оставлял.
Я тебе все про него рассказала: мы один раз сходили в театр. В квартиру он не поднимался, и вообще у нас были не те отношения, чтобы он мог особо доверять мне, в том смысле, чтоб оставить что-то ценное.
Тут Лерка выложила брелок от ключа, что прислал мне Арсений, до этого момента он лежал у нее в кармане. Я мысленно выругалась, но спросила без всякого интереса, даже не особенно удивляясь:
— А это что?
— Вообще-то я хотела спросить тебя об этом.
— Меня?
— Ага. Я нашла его в вазе и подумала, что раз брелок лежит там, значит, он твой.
— В какой вазе? В зеленой? — Лерка кивнула. — В ней лежит всякий хлам. Его можно смело выбросить вместе с вазой.
— А-а… Я просто подумала, может, этот брелок от банковского ключа. Подходящий ключ лежит в шкатулке.
— Ты всю квартиру обыскала? — рассвирепела я. — Или что-то осталось обделенным твоим вниманием?
— Я просто хотела бы знать, не имеет ли он отношение к убийству, потому что если имеет…
— Не имеет, — отрезала я. — Теперь все?
— Все. Значит, ты арендуешь ячейку в Сбербанке на улице Мира?
— Мне послышалось или ты в самом деле сказала «все»?
— Что такого особенного я спрашиваю? Я тоже там арендую ячейку.
— С чего ты взяла, что непременно в Сбербанке на улице Мира? Может быть…
— В нашем городе такую услугу оказывают лишь три банка: и во всех у меня свои ячейки. В Сбербанке самый большой зал, осмотрительные люди предпочитают его. И этот брелок точно такой же, как у меня. В «Менатепе» брелок синий…
— Мне не интересно, — оборвала ее я, хотя интерес-то как раз был, просто я не желала его афишировать.
Итак, теперь я точно знаю, что это ключ от банковской ячейки и находится эта ячейка в Сбербанке на улице Мира. Поначалу это вызвало бурную радость, которая тут же поутихла: что мне с того, раз у меня по-прежнему нет документов. Банк это банк, туда не явишься просто так.
Я погрузилась в размышления и не сразу обратила внимание, что Лерка с любопытством разглядывает меня. Я нахмурилась и начала жевать интенсивнее.
— Когда собираешься меня покинуть? — спросила я, чтобы испортить ей настроение.
— Ты что, не поняла? Мы здесь для твоей же безопасности.
— Скажи лучше, зачем тебе понадобилось устраивать этот розыгрыш? Я имею в виду статью в газете.
— Хорош розыгрыш, — хмыкнула Лерка. — Он мне стоил «Мерседеса». Знаешь, какие это бабки?
— Догадываюсь. Тем более интересно знать, к чему такие жертвы?
— Я ж тебе говорила: муженек меня непременно укокошит.
— И ты решила ему помочь? Теперь, если ты официально скончалась, денежки перейдут к нему.
— Это он так думает. И пусть думает на здоровье.
Но его ждет сюрприз. Я написала завещание.
— Он его оспорит.
— Наш брачный контракт и этот вариант предусматривает.
— Да уж, твой муж большого ума человек.
— Жадность фраера сгубила, — кивнула Лерка. — Представляю его рожу, когда он узнает от адвоката, что у меня есть наследник. Для Гришки это будет как гром среди ясного неба, ему известно мое отношение к завещаниям, да и нет человека, которого я хотела бы осчастливить. Точнее, не было.
— И кому ты все оставила? Сашуне?
Сашок, услышав такое, вроде бы удивился, они с Леркой переглянулись и уставились на меня. Я почувствовала смутное беспокойство.
— Кому? — спросила я тревожно, вытирая рот салфеткой.
— Тебе, конечно. Кому же еще? — удивилась Лерка.
