Огюст Ле Бретон - Пражское солнце
Через две минуты она вошла в библиотеку и отпустила Джеймса со словами, вызвавшими на его лице немой упрек, на который она не обратила внимания:
— Идите, Джеймс. Если мистер Линдсон захочет пить, я сама подам ему.
Лакей удалился.
— Рада вас видеть, Чарли. И рада, что все опять наладилось.
Чарли Линдсон, один из опаснейших международных преступников, в своем безукоризненном элегантном костюме, с цветком в петлице, в сверкающей белизной сорочке, галантно поклонился, похожий на джентльмена из Сити.
— Как прошло путешествие, Маргарет? Как страна? Что представляет из себя дело?
Маргарет Ритфорд вставила в мундштук «плэйерс», он дал ей огня, подождал, пока она сядет, и сам уселся в глубокое кожаное кресло.
— Так вот, — начала она. — Рихард Тубек прав. Дело более чем сенсационное. Я правильно сделала, что поехала посмотреть все сама.
— Однако это было неосторожно, — упрекнул Чарли. — Не считая того, что вы раскрылись. Вы ведь, я полагаю, сказали Тубеку, что вы — Дюк.
— Да. Я хотела произвести на него должное впечатление, чтобы дать ему понять, что дело нас заинтересовало и что он должен помочь нам всеми силами.
— Значит, оно такое знаменитое?
— Оно чудесно. То, что нам рассказала эта девчонка Ирэн, может быть, даже преуменьшено. «Пражское солнце» необыкновенно. Едва сойдя с самолета, я пошла посмотреть на него. Несомненно, это одна из красивейших драгоценностей в мире.
— А стоимость такая же, как было сказано?
— Вне всяких сомнений. Даже лучше…
Леди Ритфорд сняла одну ногу с другой и наклонилась над пепельницей, куда стряхнула пепел с «плэйерс», в то время как Чарли Линдсон, потеряв свое обычное хладнокровие, возбужденно спросил ее:
— Лучше? Что может быть лучше восьмидесяти миллионов долларов?
— Другие восемьдесят миллионов, — улыбнулась Дюк, вновь скрещивая свои чуть худощавые ноги, выдававшие ее высокое происхождение. — Сокровища Богемской короны.
Выверенным жестом, означавшим высокую степень самообладания, Чарли вытянул длинную сигару из уже вышедшего из моды платинового портсигара.
— Я плохо понимаю, — признал он, глядя своими серыми глазами с золотыми точками в зеленые глаза леди Ритфорд.
— Все очень просто, — объяснила она. — Мы совершим двойное ограбление: «Пражское солнце» и королевские сокровища. Два сенсационных ограбления в один день. В одной стране.
— Это действительно осуществимо?
— Нужно только подготовиться. Это надо сделать особенно тщательно, не оставив ничего на волю случая. Подойдем к делу как, скажем, к математической задаче. Особое внимание следует уделить уходу. Через два часа после операции все должны быть в безопасности, в Австрии.
Она поднялась, чтобы изложить свои грандиозные планы. Ее доверенное лицо последовал ее примеру.
— Нам потребуется много технических приспособлений и других средств. В Австрии наши люди, мужчины и женщины, замаскированные под туристов, должны будут ждать нас с деньгами, поддельными документами и тому подобным.
— Нас? — подскочил Чарли, внимательно смотревший, как она прохаживается по комнате.
Она повернулась на каблуках туфель голубого цвета, как и платье из тонкого джерси, к нему лицом.
— Да, я участвую в операции.
— Да вы с ума сошли! — Он быстро поправился. — Прошу прощения, но я думаю, что это неосторожно. И потом, что вам делать в этой стране? Ведь не из-за денег же вы туда стремитесь. Вы…
— Я люблю риск, и вам это известно лучше, чем кому-либо, — отрезала она. — И поверьте, игрушки стоят того, чтобы рискнуть ради них жизнью и свободой. Кроме того… — Она села в кресло и закончила: — Мне будет приятно выкрасть их из коммунистической страны. Вы понимаете, почему?
— Но… драгоценности есть драгоценности. Для меня они не имеют политической окраски.
— Для меня имеют. Я хочу показать социалистам, что они, вопреки их пропаганде, так же уязвимы, как и другие. Я хочу доказать им, что у них есть слабости, что их подданные — обыкновенные люди, а не неподкупные роботы, и что их полиция не всесильна.
Он тихо засмеялся.
— Одним словом, вы хотите в некотором смысле преподать им урок?
— Этот урок обойдется им более чем в круглую сумму. Деньги и дополнительный стимул — вот что привлекает меня. Не считая спортивного интереса…, Я рассматриваю это как подвиг. Как рекорд в грабежах.
— Теперь я начинаю понимать, — заметил Чарли, — и хочу принять в деле самое активное участие. Но мной руководят чисто финансовые соображения. Черт! Целое состояние…
— Не возражаю, — ответила Дюк. — Даже напротив. Такой человек, как вы, рядом со мной в таком деле, как это, меня устраивает. Я уже думала об этом. Значит, мы можем включить вас в список участников, который я составляю. Идите посмотрите.
Она встала, взяла с полки книгу, раскрыла ее и, достав из нее листок, протянула его Чарли.
— Уходить будем на вертолете.
Он удивился.
— А как мы его перегоним? Это трудно, чтобы не сказать — невозможно.
Она остановила его, подняв палец.
— Он уже на месте. Поведет его полковник чешской армии.
Она заметила, что удивление Чарли увеличилось.
— Он — друг Тубека. Иво Буриан. Когда Ирэн мне его представила, я сразу поняла, как его использовать.
— Он надежен?
— Он влюблен в Ирэн, только и мечтает убежать с ней… и с несколькими миллионами, разумеется.
— Мне это кажется опасным. Рихард Тубек тоже без ума от нее, и если…
— Успокойтесь, он ничего не знает… А даже… если его подозрения подтвердятся, он ничего не сможет сделать. Прежде всего, это его последний шанс вернуться на Запад с деньгами. Поверьте мне, он не променяет это на девчонку.
Чарли кивнул в знак согласия. Взяв листок и изучив его, он заметил:
— А если этого Иво убьют во время операции, вы подумали, кем его заменить?
— Разумеется, — ответила она, — второго пилота найдете вы. Мне нужен грабитель, способный управлять вертолетом и не подверженный помрачениям рассудка.
Он снова тихо засмеялся.
— В делах такого масштаба можно и спятить.
— Я не это имела в виду. Королевские сокровища будут выставлены в башне высотой в сотню метров. Ему придется спускаться с драгоценностями.
— А как он попадет в эту башню?
— Влезет по веревке, которую я ему сброшу.
— Вы?
— Да. Я буду уже на месте. Меня там закроют накануне.
— Но это безумие!
— Да что вы об этом знаете? Вы ведь не видели местности. Иногда кажущееся сложным при детальном рассмотрении оказывается простым. Если я буду там, так только потому, что нам нужен худой человек, способный влезть в королевское окошко.
— Королевское окошко?
— Я вам объясню позднее. С этим окошком мы избавлены от необходимости открывать двери, если Тубеку не удастся изготовить ключи. Или же если они будут плохо подходить, что возможно, принимая во внимание, в каких условиях делались слепки. Когда мы будем там, нельзя терять ни минуты.
— Понимаю, — заметил Чарли, доставая новую сигару. — Но вы действуете нахрапом.
Она улыбнулась, как будто услышала комплимент.
— Я люблю риск ради риска. Он делает жизнь интереснее. Но я предусмотрела и то, что меня заменят, если я не смогу действовать. Это будет Ирэн. Кстати, постарайтесь, чтобы ваш пилот говорил по-французски. Там хорошо относятся к деголлевцам. Это необязательно, но данная деталь может нам помочь. Мне бы также хотелось, чтобы он имел навыки альпиниста. Короче, нужен атлет. Как думаете, найдется такой среди ваших людей?
— Вы хотите, чтобы он был из местных?
— Отнюдь. Меня мало интересует его национальность. Ищите, где вам угодно.
— О’кей, — ответил он. — Отправлюсь на поиски сегодня же вечером. Налетчик, пилот и акробат в одном лице. Такие на дороге не валяются. Когда операция?
— Через двенадцать дней. Вам нельзя терять ни минуты. Найдите еще одного налетчика. Пусть у него не будет достоинств первого, ничего. Но если будут — тем лучше. Каждый из нас должен будет сыграть двойную роль.
— Нас будет много?
Она взяла листок и ответила:
— На нынешний момент семь или восемь. Я еще буду изучать этот вопрос и сообщу вам все необходимое. Также нам понадобится снаряжение, список которого я вам предоставлю.
Говоря это, она подошла к окну, и ее взгляд задержался на закутанном человеке, сидевшем в кресле в саду.
— Кажется, состояние герцога не слишком улучшилось, — констатировал подошедший к ней Чарли.
— Вам его жаль?
Он усмехнулся. Дюк прервала его смех голосом, в котором звучали светские нотки.
— Если да, то напрасно. В свои восемьдесят лет он умрет спокойно, чего я ему от всей души желаю. Этот эгоист признает только себя, делает все только для себя.
Она постучала по стеклу мундштуком и продолжала с презрением:
